Prison

Я сделала тихий неуверенный шаг. Голая нога тут же почувствовала теплый глиняный пол. И что за дурная привычка у меня появилась — ходить босиком?

— Кто здесь? — раздался до боли знакомый голос. Сейчас он, помимо теплых дружеских чувств вызывал еще больший страх, чем тот, с которым я явилась сюда. А что, если я все-таки была права?

— Хиланен, — тихо позвала я.

Человек, сидящий во мраке свечи, обернулся ко мне. Он сильно осунулся. Глаза выглядели уставшими, а русые волосы стали намного короче, чем при последней нашей встрече. Монах выглядел настороженным, не понятно, хорошо ли это для меня или плохо, но то, что он до сих пор никого не позвал и не попытался меня убить — уже хорошо… На всякий случай, я была готова в любой момент молниеносно убраться отсюда.

— Тише! — Хиланен встал с кушетки и медленно подошел ко мне. Он встал напротив, глядя на меня сверху вниз, словно не веря, что это я стою перед ним. — Почему ты тогда не пришла ко мне, в мою келью?! Мне не пришлось бы сдавать тебя! — с упреком прошептал он и, неожиданно, обнял меня. Все-таки Нурава была права…

— К сожалению, в твою келью не ведут тоннели из подземелья! — раздосадовалась я.

— Прости меня, прости! Я не мог поступить по-другому! Тогда бы другие выдали себя! А они захватили души уже слишком многих! Прости, прошу! — он горячо шептал слова, обдавая шею сбитым дыханием.

— Я не держу на тебя зла, — ответила я, чуть отстранившись от его крепких объятий. — Вообще, если честно, то после того, что произошло, мне больше всего на свете хотелось забыть вас всех, а конкретно тебя вообще отправить к Проклятым… — я нервно хихикнула. — Но сейчас я не держу на тебя зла.

— Если бы они тебя пытали, то…

— Я не хочу знать, что бы вы сделали, — сама не знаю, почему я не дала ему рассказать. — Мне нужна твоя помощь.

— Я помогу! — Хиланен крепко сжимал в руках мои локти. Он был так взвинчен, так взволновал, что совсем не похоже на того спокойного и умиротворенного монаха, которым я его знала. — Тебе многие помогут! Просто слушай меня и не высовывайся отсюда. Я теперь в почете у парламента после того, как отдал тебя им!

— Рада, что это пошло на пользу, — я кисло усмехнулась.

— Тули, — прошептал Хиланен, словно пробуя мое имя на вкус, а затем снова заключил меня в объятия. Мне вдруг вспомнился тот ужасный реалистичный сон, когда монах вдруг превратился в судебного пристава…

— Это что, похлебка? — от мрачных мыслей, меня отвлекли стоящая на маленьком столике миска, от которой аппетитно поднимался пар, и лежащий рядом краешек хлеба. Я вырвалась из объятий брата.

— Да, кормят нас теперь не так, как раньше, но… — он с удивлением смотрел, как я нагло схватила его миску и начала жадно поедать содержимое. — Конечно, угощайся…

— Прости, брат, я так хочу есть, — мне стало стыдно перед ним. Хиланен присел рядом со мной и взял меня за свободную руку. Вторая бодро орудовала ложкой.

— Все в порядке, Тули, ешь, я не голоден, — он улыбнулся, показав ямочки на щеках. Я с благодарностью посмотрела на него и улыбнулась в ответ. Но Хиланен вдруг положил свою ладонь мне на затылок и, приблизившись, потянулся, чтобы поцеловать меня… Мне пришлось отстраниться.

— Хиланен, нет. Я… — я опустила голову, не в силах видеть его расстроенные глаза из-за моего отказа. Какие у него горячие руки…

— Ты моя невеста, ты помнишь? — с упреком сказал он.

— Не думаю, что обязательства имеют силу, я не могу больше зваться монахом…

— Это верно, — вздохнул он и отпустил мою руку. Он не может знать о нас с Локи. Или может? Я уже ни в чем не могу быть уверена.

— Мне, наверно, все-таки лучше уйти, — я привстала, но брат потянул меня за руку, и я снова опустилась на кушетку. Он долго смотрел на меня. Его голубые глаза были темны от противоречивости тех чувств, которые бушевали внутри него.

— Я не хочу делать тебе больно, — прошептала я, глядя в его глаза.

— И не делай, — ответил он шепотом. — Ты не будешь мне говорить, кто он, а я буду вести себя сдержанно.

— Спасибо, — только и могла вымолвить я, осознавая, насколько тяжело ему вообще видеть меня… — Я очень ценю твою помощь!

— О, смотри, еще не передумай, а то влюбишься в меня! — усмехнулся он, больно щелкнув меня по носу. Я тут же схватилась за нос и тихо рассмеялась в ответ. — Пришла пора свергнуть парламент и этого их нового…

— Не спеши, — я перебила брата. — Парламент будет свергнут, но сначала, мне нужно то, что может стереть все миры в порошок. И эта вещь находится у Таноса, который так мило спелся с нашим правительством.

— Что это? — лицо Хиланена стало серьезным. — Ты снова хочешь что-то украсть?

— Да. Я хочу украсть Перчатку Бесконечности.

========== Глава 27. Путешествие. ==========

Как вредим мы себе сами, враг вредить нам не решится! (с) Шота Руставели. “Витязь в тигровой шкуре”

— У нас ничего не получится… — разочарованно бормотала я себе под нос, наблюдая из окна кельи за тем, как Хиланен договаривается о чем-то с одной из жриц. Танти — она была одной из самых молодых девушек, которых повысили до статуса жрицы. Я была первой монахиней, кому она собственноручно вгоняла под кожу краску. Мы с ней пересеклись лишь раз, накануне смерти моих родителей. И теперь в моей голове не укладывалось, что Танти, после моего побега, осталась на стороне тех, кто добровольно притворяется перед парламентом. То есть на моей стороне…

— У нас ничего не получится, — еще раз машинально пробормотала я. Сколько раз эта фраза уже была мною произнесена? Наверно, несколько десятков раз. Почему-то, я была уверенна, что я смогу с легкостью утащить перчатку из-под носа у Таноса, ведь кольцо я в свое время утащила прямо в день своего суда! Но как только выяснилось, что Танос на некоторое время покинул этот мир, я насторожилась. И не зря. Когда Хиланен с большим трудом узнал, куда именно Танос положил перчатку на хранение, я была уже готова отказаться от своей затеи и вернуться назад.

Но мой несостоявшийся жених сказал, что знает, кто нам поможет. И сейчас он, средь бела дня, договаривался с одной из верховных жриц о том, чтобы провести один из самых опаснейших обрядов. Да не просто провести, а провести его со мной — самой разыскиваемой преступницей в этом мире! Мощно звучит… Я даже немного горжусь…

Танти подняла голову и посмотрела в окно кельи Хиланена. Я тут же отпрянула от стекла. Знаю, что он открыл ей мое местонахождение, но показываться на глаза мне все еще не хотелось. Через пару секунд я уже совсем чуть-чуть высовывалась над подоконником, чтобы посмотреть, как дальше идет их разговор. Жрица широко улыбалась, поправляя черный капюшон на монашеской накидке. Блестящие черные волосы девушки струились до поясницы, а на тонких загорелых кистях были видны узоры татуировок Высших служителей. Танти всегда вселяла в меня восхищение! Настоящая красавица, обладательница больших серых глаз и светлой фарфоровой кожи, она так искренне верила и служила Духам, что ее верой можно было только восхищаться. Для нее не существовало мирской суеты: Танос, парламент, разборки… Для нее существовали только Духи, которые говорили с нею. И они говорили ей абсолютную истину.