Притворись моей женой

Они тихонько смеются. А меня нет! Сука! Снова будто нет в их реальности. Хотя я - такой классный, и вот исполняю заветное желание ребёнка везу выбирать собаку.

Под конец съёмок в приюте я понимаю, что если сейчас не поговорю с Аней, то просто на ком-нибудь сорвусь. Растерзаю за малейший косяк или косой взгляд, вот только подвернитесь.

Поэтому, пользуясь тем, что внимание журналистов временно переключилось на сына, который вместе с волонтёрами ушёл выбирать себе «друга». Я поджидаю Аню возле одного из вольеров и просто резко ловлю в объятия. Крепко прижимаю к себе,и чувствую, что первый раз за утро дышу без давящего чувства в груди.

– Ну выскажи мне уже, - утыкаюсь губами в ее ушко и шепчу. Она застывает в моих руках.
– Я готов признать, что вёл себя вчера отвратительно. Был пьян, расстроен, зол...

– Если честно, - хмыкает, - эти вводные моменты вашего состояния являются для меня отягощающими факторами и совершенно не вызывают сочувствия. Но, знаете, мне действительно есть, что вам сказать.
– Она вздергивает подбородок и чуть-чуть отстраняется.
– Вашему цинизму просто нет предела. Вам категорически нельзя становиться депутатом, потому что такое понятие, как ответственность, не имеет для вас никакой моральной основы, вы интерпретируете его исключительно в цифрах и правах, заверенных на бумаге.

– Почему?
– От ее напора я теряюсь и чувствую себя так, будто мне надавали по щекам.

– Потому что мало вам сына, - осуждающе качает головой, - вы ещё одну душу неприкаянную решили завести. Вот где эта собака будет жить, вы подумали? Прямо в доме? Тогда в комплект к ней наймите домработницу, иначе в наше с вами отсутсвие животное разнесёт все, что плохо лежит. А потом в Москве? Вы запрете ее на двенадцатом этаже многоэтажки или, может быть, сами будете ее выгуливать два раза в день? Кто будет ее воспитывать?

– Папа, иди сюда, я выбрал!
– Нас неожиданно громко окликает Васька и машет рукой.

– Черт!
– Шиплю, понимая, что Аня абсолютно права. Но это только с одной стороны. Я в силе все организовать животине по высшему разряду. Вот только стоит ребёнок совсем не возле той клетки, где сейчас отдыхает купленный мопс.

– А я о чем говорю!
– Фыркает Аня, расценивая мою реакцию по-своему.

И дальше мы с ней наблюдаем душераздирающую картину, как ребята волонтёры пытаются уговорить Ваську посмотреть всех животных, а он обняв прутья клетки не желает двигаться.

– Если это очередная дешевая постановка, - теперь уже Аня сама дергает меня за рукав, разворачивая к себе, - то запомните этот момент, и пусть он стоит у вас перед глазами, когда вы будете возвращать животное!

Я не выдерживаю. Впечатываю Аню в себя и снова, как тогда во дворе дома, преодолев ее сопротивление, дорываюсь до дерзких губ. Целую, утекая из реальности от ее вкуса и запаха. Чувствую укус и кровь у себя во рту. Отстраняюсь, давая нам обоим продышаться. В ушах шумит.

– Вы знаете кто...
– зло шепчет Аня.

– Знаю, - киваю, утыкаясь лбом в ее висок.
– Анечка, - голос ломается, - прояви сейчас чудеса женской нелогичности и просто прости меня...

– Вы будете теперь каждый день извиняться?
– «Кусает» в ответ уже менее агрессивно и вздергивает бровь.

– Если потребуется, - киваю совершенно серьезно, потому что реально допускаю, что это далеко не последний косяк моего взрывного характера.

К сожалению, дипломатия на близких не распространяется. Хочется быть собой. Иначе - совсем вилы.

Аня закусив губу, кивает. Спасибо тебе, добрая девочка. Я подхватываю ее руку со своего плеча и благодарно целую, попутно замечая, что кажется знаю, как стереть ощущение денег между нами.

– А теперь, - Аня хмурится, - я хочу знать правду об этом мероприятии.

– Все по-правде, - тежело вздыхаю и тяну ее к вольеру с дворнягами.

Теперь придётся заводчику мопса заплатить неустойку и ещё докинуть денег за молчание.

Арина отделяется от журналистов и подбегает к нам, растеряно разводя руками.

– Вцепился... Ничего его не берет.

– Все нормально, - киваю ей.
– Возьмём этого. Давай занимайся быстро документами и ещё. Я видел, что у них парень с фотоаппаратом тут бегает. Зверей фотографирует. Договорись, чтобы время не терять, пусть нас вместо фотосессии поснимает.

Глава 27. Подарок.

Аня

– Безсовестная женщина, - шутливо сетует в трубке Ксюша.
– Нашла время позвонить мне только тогда, когда помощь Бегемота понадобилась. Зазналась. А я, между прочим, из-за тебя начала местное телевидение смотреть. Думаю, что, может, хоть глазочком Анечку...

– Ксюш, ну перестань, - я улыбаясь, плюхаюсь на диван в гостиной.
– Ты знаешь, какой здесь пол часа назад тарарам стоял? Только спать уложила. Мы сыну Бориса щенка на день рождения подарили. Вот Васька его и кормил, и купал...

– Да видела я уже, - фыркает подруга.
– В вечернем выпуске новостей вас все местные каналы показали. А приют на своей странице онлайн счётчик сборов включил. Так вот, час назад там уже пол миллиона было.

– Обалдеть! Я бы в жизни не подумала, что это все работает...

– Это реклама, детка, - цинично отзывается Ксюша.
– И она всегда работает. Народ просто млеет, видя милующихся папу с мамой и счастливого ребёнка, который целует в холку пузатую дворнягу.

– Да уж...
– я сникаю, потому что Ксюша попадает своей правдой в мое больное.
– Команда Бориса знает в этом толк...

– Эээ!
– Напряжённо звенит трубка.
– Я не поняла. Это что за грусть в голосе? Ты часом не втрескалась в своего депутата? Аня!

– Нет! Нет!
– Смеюсь, как можно непринужденнее.
– У нас все серьезно и только до сентября.

– Не забывайте предохраняться до сентября, - бурчит Ксюша.
– Ладно, передай своему щедрому работодателю, что вопрос с пожарной инспекцией будет решён за твой выходной. Я не собираюсь отмечать свой день рождения одна, а Бегемот не пьёт «космополитан», предпочитает исключительно «беленькую».

– Хорошо, я попробую, - киваю головой.

Дальше мы успеваем поболтать о разной ерунде, не касаясь тем мужчин и работы, и прощаемся, только когда в прихожей щёлкает дверной замок, а дверном проёме комнаты появляется Басов.