Притяжение
Шрифт:
– Чего бродишь? Что-то случилось?
– Что? Нет… Господи, ты когда-нибудь снимаешь этот костюм? – удивился Амир, окидывая Глеба взглядом.
– Как раз хотел. А тут ты маячишь.
– Поехал бы домой.
– Что мне там делать?
– Отдохнул бы… Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь?
– Как-то не приходилось. – Громов провел по отросшей за день щетине огромной, как лопата, рукой и снова уставился на шефа.
–
– Расслабляться никогда не надо.
– Да ну тебя. Пойдем… где-то была у меня хорошая водочка. Ты же по водке, Глеб?
Мужчины уединились за разделочным столом в кухне, достали из холодильника закуски и разлили ледяную, тягучую водку.
– Что хоть празднуем? – поинтересовался Громов, в предвкушении потирая руки.
– Конец моей холостяцкой жизни! – хмыкнул Амир.
– Никак предложение Соне сделал?
– восхитился Глеб, цокнув языком.
– Сделал, – довольно протянул Амир. По желудку растекся приятный жар от выпитой натощак горькой. И все как-то враз стало хорошо и понятно. К черту метания. Он все решил. Нет ничего плохого в том, чтобы быть с той… единственной. Разве не об этом он мечтал, будучи молодым? Да, годы спустя, когда он намертво сросся со своим одиночеством, впускать в себя другого человека непросто. Но это ведь Сонька… Его светлая, чистая девочка… Единственная его.
Глава 20
В больницу они поехали вместе с Амиром. Даже самой себе Соне было довольно трудно объяснить то, что она испытывала, купаясь в лучах его интереса. Если бы кто-то знал их историю, мог бы подумать, что Амир игнорировал ее проблемы, но это было не совсем так. Даже тогда, годы назад, он был очень внимательным. Каримов взял на себя все бытовые и финансовые вопросы, тем самым освободив для Сони уйму времени, которое она могла посвятить науке. Вот только… глубже он не копал. Вряд ли Амир знал, чем она жила, о чем думала, к чему стремилась. Не со зла, не потому, что он намеренно хотел причинить ей боль, вряд ли он даже догадывался о её переживаниях… Просто он был таким. Женщина не была для него приоритетом. Она лишь была… для него.
Сейчас трудно сказать, было бы Соне легче, если бы ей не приходилось его делить с той страшной женщиной. Возможно... А может, оно все равно между ними стояло бы. Софии казалось, что она знает, на что идет. Но, совершенно однозначно, она не была готова к тому, что почувствовала, когда Имана вернулась.
Непонятно, на что она надеялась… Они ведь постоянно пересекались. В том числе и все вместе. На её глазах та могла поцеловать Амира или… Да что угодно могла. Будто бы чувствуя, что каждым таким действием глубже всаживает кинжал в сердце соперницы.
После возвращения Имана действительно изменилась. Карина ее все так же раздражала, но, по крайней мере, она была трезвой, и Соня могла не бояться за малышку, ставшую ей родной. Они продолжали заниматься вместе, много гуляли, ездили навещать Сережу, которому, кажется, было хорошо в реабилитационном центре. А Имана только радовалась, когда они где-то болтались.
Сама она дома она бывала довольно редко, но даже в такие моменты не слишком
любила, когда ее отвлекали от дел. Чем она таким важным занималась – было непонятно. Но ее до жути бесил любой звук, издаваемый дочкой. На случай отлучки к ней был приставлен охранник, без которого та и шагу не могла ступить. Несколько раз Соня слышала, как они с Амиром ругались по этому поводу, и даже массивные двери детской не заглушали их криков.– Мне надоели твои надсмотрщики! Я взрослая девочка, Амир! Мы же договорились, что наркота в прошлом! Какого черта я должна это терпеть?!
– Я беспокоюсь о твоей безопасности.
– Дерьмо! Думаешь, я в это поверю?! Ты просто… да ты просто надо мной издеваешься!
– Закрыли тему, Имана… Кстати, мне не нравится, что тебя постоянно нет дома. Ты бы лучше ребенком занялась.
– Я пытаюсь! Но я ей не нужна! Только и разговоров – Соня то, Соня это…
– Дай дочке время привыкнуть к тебе трезвой! Она же боится тебя, как ты не видишь?
Глуша крики, Соня включала музыку, или как-то иначе отвлекала девочку, но в тот раз она не успела.
– А что такое наркота? – спросила Карина, старательно кромсая ножницами желтый лист.
Соня вздрогнула. Прижала к себе малышку покрепче и прошептала:
– Это такая гадость, что о ней не стоит думать маленьким красивым девочкам. Ну-ка, кто хотел провести опыт с вилками?
– На равно… равни…
– Равновесие! Ну-ка, смотри!
Что угодно, только не слышать и не думать… Соня воткнула в апельсин толстую длинную деревянную шпажку и, сомкнув зубья вилки, продела между ними зубочистку и установила конструкцию на острие. Подтолкнула вилки пальцем, демонстрируя в восторге замершей девочке чудеса равновесия.
– Ну, давай же! Давай же, поджигай!
Соня улыбнулась, подожгла от спички зубочистку, наблюдая как огонек замер, приблизившись к шпажке.
– Ты же помнишь, что детям ни в коем случае нельзя брать спички?
– Помню! – кивнула Карина, не отрывая взгляда темных глаз от балансирующих вилок.
– Смотри мне! Иначе обожжешь пальчик, а может, даже устроишь пожар, и мы все будем плакать! И я, и папа, и дядя Глеб…
– И бабушка с дедушкой, - продолжила список потенциальных страждущих Карина.
– И они тоже, - улыбаясь, согласилась Соня и, вздрогнув, обернулась на звук открывающейся двери.
– Какого черта здесь происходит?!
Соня встала из-за стола. Выпрямила плечи, положив руку на спинку прижавшейся к ней малышки.
– Я демонстрирую Карине физические опыты.
– Играя со спичками?! Вы в своем уме?! Она же, к чертям, здесь все сожжет!
– Что случилось? – послышался голос Амира.
– Наша нянька спятила! Вот что! Ты только посмотри, до чего она додумалась – играть с огнем!