Привал странников

– Живут же люди!
– позавидовал Смирнов.

– Ну как мы?
– горделиво спросила Галочка, вернувшись. Даже не запыхалась. Казарян молча отдыхал.

– Вы, Галочка, прелестны!
– искренне откликнулся Смирнов.

Снова вступила музыка, и солист заныл нечто из Малежика.

– Кто это?
– красивым и не своим - грудным - голосом спросила Галя.

На пороге их помещения стоял очень страшный человек. Опаленный - не в переносном, а в самом прямом смысле слова - огнем человек. Неподвижное, стянутое плоскими шрамами лицо, истонченный ожогом нос, остановившиеся, все ненавидящие глаза. Был человек одет, как жених, - в черном костюме, галстук-бабочка. Человек улыбнулся безгубым ртом и вежливо сказал:

– Ваша дама чудесно танцует. Разрешите пригласить ее на танец.

Первым опомнился Алик. Он положил ладонь на лежавшую на столе Галочкину руку и ответил:

– Прошу прощения, но этот танец дама обещала мне.

– На этот раз опоздал, - человек второй раз улыбнулся и ушел, не оборачиваясь.

– Пойдем плясать, Галя, - со вздохом пригласил ее Алик.
– Деваться нам с тобой некуда.

И опять заиграли лабухи (на этот раз из Кузьмина) и опять явился человек в бабочке. Был он краток:

– Разрешите.
– И скрыл в полупоклоне излишне впечатляющее лицо.

– Извините, но...
– Галочка сбилась, потому что подходящего "но" найти не смогла. Человек в бабочке помог ей:

– Теперь с вами хромой дедок танцевать будет?

– А как ты догадался?
– по праву дедка на "ты", обрадованно откликнулся Смирнов.

Набежал Жека с горячим и не дал человеку ответить. Осетрину на вертеле принес. Раскидал порции по клиентам, предварительно убрав грязную посуду, и недолго постоял у стола, отечески грустно оценивая взглядом, все ли в порядке на вверенном ему объекте. Недолго постоял, но до тех пор, пока обожженный человек не ушел.

Смирнов поднялся:

– Пойду прогуляюсь.

Посмотрел на себя в зеркало. Вроде ничего. Стуча палкой, прошел по коридору и свернул налево, в бар.

Полным-полно там народу было. Сидели за столиками, высасывали через соломинки нечто желто-ледяное из высоких стаканов. Глубинно, как из подземелья, неслась через динамики стационарного магнитофона глухо булькающая музыка, давали беззвучные картинки два включенных телевизора, и, естественно, мелькал красный свет. Смирнов подошел к стойке и с помощью палки взобрался на высокий табурет. На единственный свободный. Рядом сидел обожженный человек в бабочке.

– Пачку "Беломора" попить что-нибудь, - сказал Смирнов бармену и добавил, увидев непонимающе поднятые барменские брови.
– Не выпить, а попить.

Бармен шикарно швырнул пачку папирос под правую руку Смирнова, где-то под стойкой сорвал крышку с бутылки пепси и опрокинул ее над большим стаканом. Пена поднялась шапкой, но на стойку на сползла. Постояла-постояла, да и осела в стакан. Бармен был умелец. Смирнов отхлебнул водички, закурил "беломорину".

– Мусор, - глядя на стойку, с ненавистью и убежденно сказал человек в бабочке.

Смирнов сполз с табурета, заглянул в обожженное лицо, спросил, утверждая:

– Значит, разговора не будет?

– Мусор, - повторил человек, не меняя позы.
– Мусоряга.

Смирнов улыбнулся и пошел, нарочито стуча палкой и хромая.

– Ну а теперь я поем, - сказал он, устраиваясь в купе надолго. И стал есть. И все за столом ели. Царили оркестровые децибелы, способствуя пищеварению. Как могли, а могли сносно, занимались аэробикой разноцветные танцующие молодцы и молодицы, радуя глаз.

– Кофе настоящего, не вашей бурды, а настоящего кофе покрепче. Сможешь?
– дал заказ вновь подошедшему Жеке Смирнов.

– Раз взялся, значит, смогу, - снисходительно ответил Жека.

– По две чашки!
– крикнул ему в спину Казарян, а Алик спросил, не обращаясь ни к кому конкретно, у ситуации спросил:

– Встретят?

– Скорее всего, - подтвердил Смирнов его догадку.

– В солнечном сплетении у меня слегка засвербило, - радостно сообщил Казарян.

– Для сведения некоторых, по легкой эйфории забывших о своем возрасте. Каждого из нас хватит, в лучшем случае, на два полноценные удара, - сказал Алик.

– Достаточно!
– беспечно откликнулся Казарян.
– Достаточно для шпаны.

– А ты знаешь, сколько их будет?
– откликнулся Алик.

– Неважно, сколько их будет. Важно то, что нам с тобой надо будет сразу же уложить первых трех. Вначале Саня с палкой должен быть резервом главного командования.

– Они же меня будут доставать, - напомнил Смирнов.

– Вот поэтому начать нам будет удобнее, - окончательно решил Алик.

Галя мало что понимала и от этого непонимания испугалась очень. Она смотрела на них и катастрофически трезвела.

– Галя, вы машину водите?
– спросил Смирнов. Казарян ответил за нее:

– Водит, водит, кто теперь не водит.
– И с ходу понял все, что надо: - Галочка, как выйдем, ты, не обращая внимания на то, что будем делать мы, сразу к машине и заводи. Возьми ключи.

Галя взяла связку и, рассматривая брелок - непристойного младенца, поинтересовалась:

– Ну, заведу. И что?

– А ничего. Сиди и жди.
– Казарян посмотрел на Смирнова.
– Пойдем, а?

– Кофейку попьем, Рома, - напомнил Смирнов.

Алик попытался угадать:

– Колотун, что ли?

– Легкий, - признался Казарян.
– С отвычки.

Жека принес кофе и встал в стороне, ожидая похвалы за качество. Смирнов отхлебнул малый глоток кофе и оценил по достоинству:

– Отлично, Женюрка. И - быстренько - убытки.

– Уговор дороже денег, - народной мудростью намекнул на обещанное Жека.

Смирнов поставил чашечку на блюдце и полез в карман.

Объявив последний номер, музыканты отыграли его и стали симулировать подготовку к уходу. Следовательно, одиннадцать. Но все так быстро не кончается: от широко гуляющего столика уже шел к сцене гражданин с купюрой. Подошел, пошептался с руководителем, и оркестранты как бы с неохотой вновь разошлись по своим рабочим местам. "А потому, потому, потому что светофор зеленый!" - заверещал солист.

Они допили кофе.

– Пошли, - предложил Казарян, и они пошли. На лестнице Алик сказал с тоскливой надеждой:

– Дыхалки бы хватило...

Галя шла впереди, метрах в десяти, направляясь к железнодорожной платформе, у которой, среди таксомоторов - местных и московских - стояла казаряновская "восьмерка".

От продуктовой палатки наперерез им, не торопясь, двинулось несколько человек.

– Шестеро, - подсчитал вслух, негромко Алик.

Шестеро пропустили Галю и перекрыли путь старичкам. Грамотно, вполне грамотно. Троим у платформы оборону держать еще можно, а посреди пустой площади - задачка.