Привал странников

Они уселись. Дремали бабки на соседних скамейках, носились по дорожкам энергичные дети, солнышко, по-утреннему не припекая, ласково грело. Лейтенант, хозяйским оком окинув свои владения, расстегнул верхнюю пуговицу форменной рубашки, приспустил галстук.

– Спрашивайте, товарищ полковник.

– Какой я теперь полковник!
– признался Смирнов и задал первый вопрос: - Как тебя зовут?

– Лейтенант Трындин.
– И тут же поправился: - Юрий. Юра.

– Вот что, Юра. Когда это кафе открылось?

– Сейчас точно скажу. Сегодня у нас среда, а открылись они в прошлый понедельник.
– И заключил, подсчитав про себя: - Значит, девять дней тому назад.

– А когда они вообще здесь появились?

– Да самое большее - с месяц тому назад. Я еще удивился, как они быстро все отремонтировали.

– Шустрые ребята...

– Вы уж мне поверьте, Александр Иванович, у них все в порядке было: и патент, и разрешение райисполкома... Главный у них - Шакин Вадим Владимирович, пенсионер... Да у меня его данные записаны.
– Трындин вытащил из кармана записную книжку, нашел нужную страницу.
– Вот. Шакин В.В., 1927 года рождения, пенсионер, по профессии - инженер-экономист, прописан в городе Калининграде Московской области, Свободный проспект, дом 16 "а", квартира 178. Все точно, я собственноручно с паспорта списывал.

– Дела!
– сказал Смирнов.
– На кой черт Шакину вся эта самодеятельность? Расходы по ремонту колоссальные, а торговал всего девять дней.

– А может, его...
– Трындин пальцем показал на небо.
– Закрыли?

– Тебя бы обязательно известили, Юра. Гласность нынче.

– Это уж точно - гласность...
– почему-то недовольно подтвердил Юра Трындин.

– Достают тебя жильцы в связи с гласностью?
– сочувственно догадался Смирнов.

– Еще как!
– обрадованно признался Трындин и тут же задал вопрос решился наконец о главном: - Подозреваете, Александр Иванович, что могут быть серьезные злоупотребления, нарушение законности, так сказать?

– Да ничего я не подозреваю, просто не люблю, когда меня дурачат. Особенно вот так, бессмыслицей. Так говоришь, у них с бумагами все в порядке?

Смирнов встал. Встал и Трындин.

– Все в полном ажуре, я и в райисполкоме проверял.

– Может, посмотрим, что там внутри?
– предложил Смирнов.

– Давайте лучше арендаторов подождем. И с ними вместе, по закону. А то мало ли что, обвинят нас с вами в превышении полномочий.

– Вон как за вас взялись!
– удивился Смирнов.

– Демократизация, - констатировал Трындин.
– Так что же нам делать, Александр Иванович?

– Подождем малость, Юра, - решил Смирнов и пошел в дом - завтракать.

Позавтракал и лег на диван с "Литературкой". Сквозь открытую балконную дверь пришел негромкий и мощный московский гул, под который так хорошо дремать днем. Смирнов позволил "Литературке" упасть на лицо, вдохнул с удовольствием керосинный типографский запах свежей газеты и задремал. Задремал, а затем уж и заснул.

Вместе вернулись (у подъезда встретились) Роман с Аликом и разбудили Смирнова.

Смирнов столь яростно потянулся, что свело шею. Покрутив головой, он встал и предложил:

– Пойдем свежим воздухом подышим.

Свежим-то воздухом - в Москве! Они стояли на балконе. Кругом - дымы, пары, клубы пыли, разноцветные облака черт-те чего. Они стояли на балконе и смотрели на "Привал странников", которого не было.

– Имеются соображения ума?
– спросил Смирнов.

– Ни хрена не понимаю!
– признался Алик.

– Внутрь бы заглянуть, - сказал Роман.

– Хотел, - сообщил Смирнов.

– Но участковый не позволил. Законник.

Что-то странное произошло внизу. Бросив трудовую вахту, зарысили вверх и налево дорожные рабочие, копавшие яму посреди мостовой, засеменили туда же предподъездные бабки, твердо убежденные, что бегут, даже от винно-водочной очереди недалекого продмага отделилось несколько нестойких. Всех тащил вверх и налево азарт любопытства. Явно было.

Оповещая о беде, закричали сирены - милицейская и "скорой помощи". Торопливо переваливаясь на ремонтных колдобинах, от набережной мчались по переулку белый "рафик" с красным фонарем на крыше и серая "Волга" с синим.

– Спустимся, ребята, - приказал Смирнов.

– Вероятнее всего, автомобильная авария, - сказал Алик. Не хотелось ему на улицу.

– Машина-то наша, оперативная, не гаишная, - ответил ему Смирнов, застегнул расстегнутую до пупа рубашку и двинулся к дверям.

В соседнем переулке почти идеальным кругом стояла толпа, замыкая в себе и "скорую помощь", и милицейскую машину. Люди стояли тихо, не позволяя себе обсуждать случившееся. Значит, смерть.

– Разрешите, - скорбно и вежливо попросил у шеренги Смирнов и, повесив палку на локтевой сустав, достал свою книжечку. С книжечкой пропустили. Внутри круга медики уже не суетились, а суетились три человека в штатском. Один, приседая, а затем вытягиваясь, щелкал фотоаппаратом, второй делал отметки мелом на асфальте, третий - на корточках - осторожно рылся в карманах лежавшего на тротуаре ничком милиционера в форме. Милиционер лежал, противоестественно вывернув руки-ноги. Так живые не лежат. На тротуаре лежал труп милиционера.

– Участковый Трындин?
– спросил Смирнов у спины четвертого штатского, который в суете не участвовал. Четвертый раздраженно обернулся и вдруг узнал радостно:

– Александр Иванович?

– Здорово, Леонид, - солидно поприветствовал четвертого Смирнов. Был Леонид хорошего роста, складный, франтоватый, на артиста Абдулова смахивал.

– В Москве, а к нам не зайдете, - укорил он Смирнова.

– А что мне у вас делать?

– Как что? Пообщаться, соскучились мы без вас.

– Соскучились?
– непонятно спросил Смирнов и повторил вопрос, кивнув на тело: - Участковый Юрий Трындин?

– Участковый Юрий Трындин, - соболезнуя голосом, подтвердил Леонид.

– Что случилось?

– С крыши сорвался.

– Прямо-таки и сорвался?

– Сейчас здесь закончим и наверх пойдем, пощупаем, что и как.

Смирнов глянул вверх, на крышу пятиэтажного доходного дома, каждый этаж которого - полтора нынешнего. Высоко. Очень высоко.

– Я с ним утром разговаривал, - сказал Смирнов. На труп он не смотрел, не хотел смотреть.
– Что ж ты так, Юра Трындин?

К Леониду подошел третий в штатском - совсем еще молодой, - протянул сложенный вчетверо лист бумаги:

– В кармане нашел. Прочти, Леня.

Леонид развернул бумагу. Смирнов нахально заглянул в нее через Леонидово плечо. Леонид обернулся на него, но ничего не сказал. Стал читать бумагу. Читал и Смирнов.

"Околоточный! Пока ты даром копытами топочешь, малолетки ширяются как хотят. На твоем участке, козел. Коробейников сдавать не в моих правилах, а склад их сдам. На крыше шестого дома, под правым скатом слухового окна. Целуй меня в тухес за подарок, лох".