Привал странников

Хромой, но здоровый. У хромых всегда руки сильные. В натуре, удавит. Но - на всякий случай:

– Сказал, потерял, значит, потерял.

Смирнов двумя пальцами левой - указательным и средним - не сильно, но акцентированно ткнул Шакина в печень, глядя, как у того от боли округляются ничего не соображающие глаза, сказал тихо и участливо:

– Ишь, как тебя корежит. А все от того, что печень твою раздуло от безобразия. Ты кончай жрать аптеку и парфюмерию, не то скоро окочуришься. Интеллигентный человек, а таких вещей понять не можешь. Так кому, говоришь, паспорт продал?

– Я его не знаю, - покорно ответил пришедший в себя Шакин.

– Ты что, паспортом на рынке торговал?

– Да нет, меня с покупателем официант Жека в болшевском ресторане свел.

– Гляди, по ресторанам ходишь!
– удивился Смирнов.

– Когда деньги есть. Хочется иногда за чистой скатертью выпить.

– Тогда пошли.

– Это еще куда?

– Пошли, пошли. За чистой скатертью посидим.

В аляповато отделанном лакированным, с подпалинами тесом зале они устроились в боковой, похожей на вагонное купе кабине. Время настало: уже подавали. Расщедрившись, Смирнов заказал для Шакина сто пятьдесят.

– Жека где?
– спросил у официанта Шакин.

– Он по четным работает. Завтра будет.

– А сегодня его позвать никак нельзя?
– осторожно поинтересовался Смирнов.

– Где его найдешь! Он же из Москвы!
– Официант поправил бумажные салфетки в стакане и осведомился: - А горячее будете?

– Подумаем, - сказал Смирнов, и официант удалился.

– Дела, - заметил Шакин и опасливо покосился на Смирнова.

– Завтра, часов в шесть вечера, я буду здесь, Шакин. И ты чтобы здесь был. Но запомни: если предупредишь Жеку обо мне, плохо, очень плохо тебе будет. Я мальчонка добрый, но иногда суровый. Ты меня понял, Шакин?

– Понял.

Официант принес графинчик - малое шакинское утешение. И салат из огурцов и помидоров.

– Пей за мое здоровье, - предложил Смирнов. Шакин покосился на него, хотел что-то сказать, но передумал и выпил. За смирновское здоровье, выходит.

– Что же это такое?
– растерянно спросил Смирнов, входя в переулок.

– А пожар!
– радостно сообщила ему оказавшаяся тут как тут бойкая старуха.

Старуха была не совсем права: пожар уже закончился, он недавно завершился под брандспойтными струями лихих пожарников и еще потому, что в ряду ожидавших капитального ремонта домов гореть было уже нечему. Трупы превратились в скелеты. Вместо забитых окон - закопченные дыры, вместо крыш - неряшливые провалы, вместо крашеных разноцветных стен - почерневшая голая кирпичная кладка.

– Когда загорелось-то?

– Как магазин открыли. В два часа!
– старуха знала все.
– Мальчишки подожгли.

В отделении милиции Смирнов застал Леонида Махова.

– А, Александр Иванович!
– без энтузиазма поприветствовал отставного полковника замордованный капитан. Он с какими-то бумажками пристроился рядом с дежурным. Видимо, расспрашивал его о своих делах.

– Как это произошло, Леонид?
– спросил Смирнов.

– Что - это?
– не понял Леонид.

– Пожар.

– Пожар-то?
– с трудом осознав, о чем речь, Леонид впроброс пояснил: - Пожар-то оттого, что мальчишки подожгли.

– Ну, мне об этом одна бабушка сказала. А точнее?

– Точнее вот лейтенант знает.
– И лейтенанту: - Расскажи товарищу полковнику, как все было.

Полковнику. Тактичен, тактичен капитан Махов.

– Проникнув в помещение, пятеро пацанов найденной там зажигалкой, балуясь, нечаянно подожгли разбросанную бумагу. Ну, и началось.

– Как они проникли в помещение?

– Говорят, открыта была дверь. Но врут, по-моему. Еще вчера Трындин двери проверял, - сказав это, лейтенант пригорюнился.

– Так.
– Смирнов настырничал.
– Они что, специально поджигали или случайно вышло?

– Говорят, что и не поджигали вовсе, будто все само загорелось. Опять же врут со страха.

– Ну, врут так врут, - почему-то успокоился Смирнов.
– Леонид, у тебя для меня минутка найдется?

– Пойдемте, Александр Иванович.
– Махов взял Смирнова под руку и, как больного или раненого, бережно повел в комнату, которую отвело ему для работы местное начальство. Уселись.

– Наворот продолжается, Леонид, - начал разговор Смирнов.

– Да нет, я думаю, здесь все чисто. Очередное совпадение. Только и всего...

– Тоже может быть.

– Я, Александр Иванович, кое-какие зацепки по марафету нашел. Мне быстренько ковать надо, пока горячо.

Не мешай, мол, старичок. Но старичок въедлив:

– Ты узнавал по поводу кафе?

– Райисполком не давал никакого разрешения на его открытие.

– Как же так?
– Вот сейчас Смирнов удивился по-настоящему.
– Трындин уверял меня, что у кооперативщиков этих все в порядке...

– Видимо, хорошей липой его в заблуждение ввели.

– Да, нет, он говорил, что лично в исполкоме проверял.

– Вероятно, вы не так поняли его...

– Старость не радость, ты прав, Леня.
– Смирнов поднялся, но напоследок: - Почему они тайник на крыше устроили? Ведь можно было на чердаке. И удобнее, и безопаснее.

– На крыше - под постоянным присмотром, Александр Иванович. Весьма сподручно для контроля.

– Резонно.
– Смирнов направился было к двери, но в дверях остановился и снова спросил: - А зачем им тайник-то?

– Чтобы с поличным не прихватили, - устало пояснил Махов.

– Э-хе-хе, - прокряхтел Смирнов и пошел к дежурному. Лейтенант в одиночестве посредством маленького зеркальца разглядывал свои зубы. Поздно заметив Смирнова, лейтенант смутился, замельтешил лицом и руками, предупредительно поинтересовался:

– Чем могу служить, товарищ полковник?

– Я в отставке, лейтенант. Зови меня Александр Ивановичем. К тебе несколько вопросов.

– Слушаю, Александр Иванович.

– Перед тем как лезть на крышу, Трындин заходил к вам в отделение?

– Он каждый день заходил.

– А вчера?

– Про вчера я не знаю. У меня отгул был. Вчера Ночевкин дежурил.

– Как мне его найти?

– Он в отгуле. К теще в Серпухов поехал. Завтра будет.

– Все меня сегодня завтраками кормят!
– раздраженно заметил Смирнов, но тут же спохватился.
– Спасибо, лейтенант. Я к вам завтра зайду.

Казарян повертел самшитовую трость, подкинул слегка и помял, проверяя тяжесть. Потом кинул ее Смирнову и спел развязно давно забытое: