Привет, Джули!

Работа во дворе продолжалась всю неделю. И каждый вечер дедушка возвращался с розовыми щеками, удивлял здоровым аппетитом и осыпал комплиментами мамину стряпню. А потом наступила суббота. Меньше всего мне хотелось просидеть весь день дома, пока дедушка копается в грязи и помогает приводить в порядок двор Джули. Мама попыталась заставить меня заняться нашим двором, но я бы чувствовал себя очень глупо, подстригая газон, в то время как напротив шла бурная перепланировка.

Так что я заперся в комнате и позвонил Гэррету. Его не было дома. У всех, кому я звонил, были другие дела. А уговаривать маму с папой поехать в кино или в торговый центр было бесполезно. Они бы сказали, что я должен заняться газоном.

Итак, я оказался в ловушке.

И мне оставалось только одно — наблюдать в идиотское окно за Джули и дедушкой. Это было невыносимо, но именно этим я и занимался.

Наконец я не выдержал. Бросился к задней двери, вылетел во двор и перемахнул через забор. Я должен был убраться отсюда.

Могу поклясться, в тот день я прошел километров десять. Не знаю, на кого я злился сильнее — на дедушку, на Джули или на себя самого. Что со мной не так? Если я так хотел извиниться перед Джули, почему же просто не пошел и не помог ей? Что меня остановило?

Гэррет уже вернулся, и я в жизни никому так не радовался. Он всегда мог отвлечь меня от мрачных мыслей. Этот парень — настоящий мастер. Мы поиграли в дартс, покатались на велосипедах и обсудили недавно вышедший боевик.

А когда я вернулся домой, Джули поливала двор.

Она увидела меня, но не улыбнулась, не помахала мне. Она просто отвернулась.

Раньше в такой ситуации я бы сделал вид, что не заметил ее, или махнул бы рукой и поспешил скрыться в доме. Но она злилась на меня уже целую вечность. С того утра Джули не сказала мне ни слова. Она словно не заметила меня на математике пару дней назад, когда я улыбнулся ей и попытался извиниться. Она не улыбнулась в ответ и даже не кивнула. Джули просто повернулась и ушла, не оборачиваясь.

Я даже ждал ее после уроков, чтобы сказать что-нибудь о ее преобразившемся дворе и о том, как мне плохо, но она просто прошла мимо, не обратив на меня внимания. И с тех пор каждый раз, когда я оказывался рядом, Джули старалась отойти подальше.

И вот она поливает двор, а я чувствую себя последним идиотом. Все. С меня хватит. Я подошел к ней и сказал:

— Здорово выглядит, Джули. Отличная работа.

— Спасибо, — даже не улыбнувшись, ответила она. — Это благодаря Чету, он все сделал.

«Чет?» — подумал я. Чет? Она что, называла дедушку по имени?

— Послушай, Джули, — я решил перейти к тому, ради чего собственно и завел этот разговор. — Мне очень стыдно за то, что я сделал.

Она секунду смотрела на меня, а потом перевела взгляд на струю воды из шланга. Наконец она сказала:

— Я все еще не понимаю, Брайс. Почему ты просто не сказал мне?

— Я... я не знаю. Я кретин. Я должен был сказать. И еще я не имел никакого права критиковать твой двор.

Я уже чувствовал себя лучше. Намного лучше. Потом Джули сказала:

— Ну, может, это все к лучшему?

Она начала пританцовывать, поливая газон, и снова стала похожа на прежнюю Джули.

— Правда, здорово получилось? Чет многому меня научил. Просто удивительно. Тебе так повезло. А у меня нет больше бабушек и дедушек.

— Ох, — выдавил я, не зная, что сказать.

— Но мне его жаль. Он так скучает по твоей бабушке. — Тут Джули улыбнулась и покачала головой. — Представляешь, Чет говорит, что я напоминаю ему ее.

— Что?

— Да, — Джули снова улыбнулась. — Я тоже удивилась. Но он сказал, что это хорошо.

Я смотрел на Джули и пытался представить свою бабушку в восьмом классе. Тщетно. У Джули длинные густые каштановые волосы и нос в веснушках, а моя бабушка была блондинкой. Да к тому же еще и пользовалась пудрой. Белой пудрой. Она наносила ее на лицо и волосы, на плечи и грудь... Эта женщина пудрила абсолютно все.

Я не мог представить на Джули ничего подобного. Ладно, разве лишь оружейный порох, но белую ароматизированную пудру? Только не это.

Наверное, я смотрел на нее слишком долго, потому что Джули сказала:

— Послушай, это не мои слова, а его. Я просто подумала, что это так трогательно.

— А? Да, конечно. Что ж, удачи с газоном. Уверен, он вырастет отличным. — Своим следующим словам я сам поразился: — Зная тебя, я не сомневаюсь, взойдет каждая травинка. — И я говорил совершенно серьезно и искренне. Я улыбнулся, Джули тоже улыбнулась, и я ушел, а она осталась поливать будущий прекрасный газон.

У меня уже несколько недель не было такого хорошего настроения. Наконец-то история с яйцами как-то завершилась. Я был свободен. И счастлив.

Однако за ужином мне потребовалась всего одна минута, чтобы понять — у остальных далеко не такое радужное настроение. Линетта вела себя как обычно, так что дело было не в ней. Но по тому, как поздоровался папа, я догадался, что все дело в газоне.

— Без проблем, — заверил я его, — займусь им завтра.

Ответом мне был хмурый взгляд.

Потом мама спросила дедушку:

— Устал сегодня, пап?

Дед сидел так тихо, что я его не сразу заметил.

— Да, — папа посмотрел на дедушку через стол. — Эта девчонка вас еще не достала?

Дедушка кашлянул в платок и ответил:

— Эту девчонку зовут Джули, и она меня совсем не «достала», как вы изволили грубо выразиться.

— Грубо? — Папа рассмеялся и сказал: — А вы, похоже, подружились с этой девчонкой?

Даже Линетта на время забыла о своей любви к спорам. Вражда уже началась, все это понимали. Мама пнула папу под столом ногой, но от этого стало только хуже.

— Нет, Пэтси! Я хочу знать, почему твой отец проводит целые дни с соседской девчонкой, а с собственным внуком даже ни разу на прогулку не сходил!

Я хотел было воскликнуть, что и меня очень интересует этот вопрос, но вовремя вспомнил, что я дедушкин должник. Я перед ним в огромном долгу. Больше не раздумывая, я произнес:

— Да ладно, пап. Джули просто напоминает ему о бабушке.

Все уставились на меня. Тогда я взглянул на дедушку и робко спросил:

— Ведь... ведь это так, дедушка?

Он кивнул и снова кашлянул.

— О Рене? — Отец посмотрел сначала на маму, а потом на деда. — Этого быть не может!

Дедушка прикрыл глаза и произнес: