Привет, любимая

Мишка взглянул на меня, видимо, догадался, в чем дело, и помрачнел.

– Пошли домой. Нечего резину тянуть.

Он схватился за мотоцикл, старательно отводя глаза в сторону. Мы молча и довольно быстро вышли к опушке. Нога почти не болела, и прихрамывала я только самую малость. А изображала, что нога болит сильно - тянула время. Мишка вдруг остановился, поставил "Яву" на подножку и обернулся ко мне.

Я уже не боялась стоять так близко к нему. Но дыхание у меня по неизвестной причине перехватило. Рыжий не сказал ни слова. Обхватил меня и начал целовать. И опять необъяснимая волна мягко подхватила меня и понесла... И опять мы тяжело дышали. А Мишкины руки начали не совсем понятный мне танец. Только... я уже начинала о чем-то догадываться. Но пока я находилась в крепких объятиях Рыжего, мне не было стыдно. Мне не было противно ни себя, ни его. Что же это? Мне хотелось еще большего...

Как и в лесу, Мишка первый оторвался от меня. Тоскливо взглянул и неприязненно заявил:

– Это оказывается для меня слишком серьезным, серьёзней, чем можно было предположить. Ты, Алька, - просто яд. И ты должна решить сама, кто тебе нужен: я или кто-то другой. А пока не решишь, лучше ко мне не подходи.

Он сорвал с головы венок и со злостью швырнул его на траву. Из-под венка выбрался большой серый кузнечик и скакнул на стебелек ежи. Стебелек согнулся. Я тоже сняла свой венок, с грустью посмотрела на него и положила рядом с Мишкиным. Осторожненько так положила. Не хотелось спугнуть кузнечика.

Хорошо, я виновата. Кто же еще? Сама к Мишке пристала. Это ведь я предложила на родник сходить. И не стоило с таким упоением целоваться. А он что, маленький? Мог бы и не поддаваться на провокацию. Никто силком не заставлял. Собственно, что это я? Ведь он ко мне неровно дышит. И не скрывает этого. Ясно, как божий день. Ну а со мной-то что происходит? Мне не хочется с ним сейчас расставаться, и объяснения этому у меня нет. Нет и все тут.

– Хорошо, Миша - покорно согласилась я. Я и покорность? Что-то новенькое. Но получилось это само по себе. Даже для самой неожиданно.
– Пошли.

И мы пошли. Через луг. К деревне. В небе пел жаворонок. Пел ликующе. Эта звонкая песня так не вязалась с настроением, что хотелось взвыть. Мишка больше не смотрел на меня. Совсем не смотрел. Я же ругала себя на чем свет стоит. Наворотила дел...

На задворках мы не попрощались. Просто, не глядя друг на друга, без единого слова разошлись в разные стороны. Он сел на мотоцикл и умчался. Лихач! А я, опустив голову, пошла к задней калитке.

Возле калитки прямо в траве сидела Светка. На коленях у нее лежали мои вещи: книги, тетради и цветные карандаши.

– Вот, - просто сказала Светка и встала. Все мое барахло с шумом посыпалось на траву. Она брезгливо перешагнула через это добро, остановилась передо мной и отчеканила:

– Примитивный предатель - вот кто ты. Руки тебе больше не подам, и ноги твоей в нашем доме никогда не будет. А про Олега - забудь.

Наверное, долго готовилась, репетировала. Высказалась без сучка, без задоринки. Я внимательно посмотрела на нее. В Светкиных глазах бушевало чересчур много несправедливого гнева... Меня это совершенно не тронуло. И без Светки проблем хватает. Что-то изменилось во мне за последние сутки. Мир стал другим. Или я стала смотреть на него другими глазами? И Светка... От нее не тянуло больше майской свежестью. От нее несло тупым эгоизмом.

Я вздохнула и обошла Светку. Обошла, как обходят тумбочку, стоящую на проходе. Чтобы не поворачиваться к ней, даже калитку не стала запирать на щеколду.

* * *

Тетя Нина только вернулась с работы. Она сперва посмотрела на часы, потом взглянула на меня.

– И что с тобой творится?

– Ничего. Ровным счетом, ничего, теть Нин.

– Ты здорова?
– она пощупала мой лоб.

– Как бык.

– Хм... Если ты - бык, то, пожалуйста, поди и встреть корову. Сейчас стадо погонят.

Вот это да! Никогда раньше не замечала у тетки чувства юмора. Может быть, я ее, вообще, плохо знаю? Без звука я пошла на улицу - встречать Милку. Тетя Нина открыла рот. В деревне я никогда ничего не делала. А если и делала, то только после бесконечных препирательств. Жаль тратить время на домашние дела. Их всегда так много! До смерти не переделаешь. Но сейчас вопреки обыкновению хотелось хлопотать по хозяйству. От чего-то стало жаль тетку. Она смотрела на меня в окно. Глаза у нее были добрыми-добрыми. От этого взгляда смятение в душе немного улеглось. Обязательно все пойдет хорошо.

Но, видно, не все еще беды свалились на мою непутевую голову. Я вышла на деревню и остановилась возле калитки. Стадо довольно далеко. От нечего делать почему бы не поглазеть по сторонам? Вдруг он где-нибудь да мелькнет? И вообще... Вечером на деревне здорово. Не так тихо, как днем. Множество мелких и забавных происшествий случается. Успевай только смотреть повнимательней. Я закрутила головой в разные стороны.

И увидела. На лавочке перед Светкиным домом - все, кто ходил на родник. ...Мишка тоже. Предатель. Вот вам и вся любовь. Рыжий что-то рассказывал ребятам и размахивал руками, как ветряная мельница, едва удерживаясь на мотоцикле. Ведь навернется, ненормальный. До меня долетел взрыв хохота. Наверное, обо мне треплется. Не прошло и года. Каков актер? А мне говорил: "Серьезно... Выбирай..." Тут кто-то из них заметил меня. Смех оборвался, и все головы повернулись в мою сторону. Так и есть. Обо мне говорили. Ну, Рыжий... Ненавижу... Я повернулась спиной к веселой компании, всем своим видом показывая, что они для меня - пустое место. Дождалась стада. Загнала корову домой. Заодно и подоила ее. После ужина помогла тете Нине убраться. Та уж и не знала, что ей со мной делать дальше. Дабы тетка не наживала себе головную боль, пришлось сделать вид, будто иду к Светке. А сама пошла в овраг. Там обычно в это время дня никого не наблюдалось. Не хотелось столкнуться с кем-нибудь.

Хорошо, что на лавочке уже никого нет. Я вздохнула с облегчением. Напрасно. В проулке нарвалась на Олега. Увидев меня, он презрительно усмехнулся. Что-то в моей душе болезненно сжалось, но слез не было. Все выплакала. Я так устала от дурацких проблем. Даже от Олега устала. От мыслей о нем. И он, наверное, что-то понял. Встревоженно взглянул и посторонился, уступая дорогу.

В овраге я легла на траву и сунула в рот лист дикого щавеля. Лежала, смотрела в небо и жевала щавель. Думала, думала... Потом лежать стало прохладно. Пришлось сесть. От щавеля щипало язык, да это вот коровье пережевывание помогало сосредоточиться.