Привет рогатому!

– Ставлю перед фактом.

– Ах, перед фактом… Чельд, верни мне девочек! – в ответ из комнаты с кустами раздался гомерический хохот проницательного лешего.

Недолго думая я ворвалась в его обитель:

– Ну, и чего ржем?

– Ты их девочками назвала… - всхлипнул кустик с красными глазами под листом.

– И что такого?! Не мальчики же. Верни их!

– Не могу, не подходят. – Серьезно добавил он.
– У одной сын взрослый почти, у второй любовник, а третья душу свою продала, чтобы позор замести.

– И?
– я нагнулась к кустику и заглянула в глаза лешего.
– Один раз расслабишься или ошибешься и все? Трудно на это глаза закрыть.

– Нет. Но дорога в жертвенницы закрыта. – Серьезно ответил леший. – Мы бракованный товар Королевской дочери не дадим.

Жертвенницы в коридоре взвыли, взяв еще более высокие ноты. Так что куст передернул листьями и невидимые уши прикрыл.

– Да ты! Ты только что оснастил меня двумя истеричками!

– А выбирал под стать тебе. – Насупился леший. – Как того требует обычай. Не взыщи.

Куст встрепенулся, и глаза красные исчезли из-под листа. А вслед за этим вся зеленка и деревца в комнате стали в землю уходить. Аудиенция завершена, другими словами. Пришлось вернуться к нашим истерящим и развести руками:

– Ну-с, девчата, бросили они нас. – И как назло, Нардо после моих слов тоже в воздухе растворился. Ткнув пальцем в его сторону, добавила:

– Бросили как котят, но мы всплывем!
– Ассоциации в воображении прошли не те, тут же исправилась.
– Научимся плавать!

И толкнула речь о том, что ты победитель, пока не признал себя побежденным. А мы все хотим домой, а значит должны с достоинством пройти принцесскины испытания, женить Темного Повелителя, выбить себе приличное вознаграждение. А затем живыми, здоровыми и богатыми наперекор всем и вся вернуться домой.

Или очнуться от коньячного хмелька. – Добавила я про себя. В ходе импровизированной речи для поддержания духа не сразу расслышала шум. За пределами дворца что-то происходило. Что-то грозное, опасное и тревожное…, и судя по всему, все защитники втихомолку смылись.

– В карету!
– скомандовала я и, добежав первой, вскочила на козлы. – Чельда ждать не будем.

– Пусть учится плавать, - поддержали меня жертвенницы.

Я хватаю поводья, вскидываю их и, уже представив, как гнедые лошади понесут, кричу «Но!» и чуть ли сама не понеслась. На мою команду повернули морды не два крупных жеребца, а два гигантских слизня.

– Чего стали?
– из окна высунулась Ульрима.

– А чего делать?

– Свищи! – последовал ответ. Я и свистнула, как брат родной учил, что и говорить – от души. Когда слизни рванули с низкого старта, а жертвенницы завизжали во все горло, с опозданием поняла, что надо было бы держаться. Осознала, оказавшись без поводьев на крыше кареты, благо она по краям была рогами украшена, за них и держалась. А слизни все неслись. И мелькающие деревья и горы, скалы и овраги не замедлили своего бега мимо нашей кареты, а наоборот, даже ускорились. Удерживаясь на крыше из последних сил, я уже сожалела, что мы Нардо оставили плавать, точнее выплывать. Хотя еще неизвестно, кто кого первым бросил. Черногривый так вообще, и слова не сказав, в воздухе растворился.

И вот же ж! Чельда помяни, он и явится!

Как фанера над Парижем пролетел над каретой и приземлился одному из слизней меж глазок-рожек. В себя пришел не сразу, а на второй или третий мой окрик.

– Поводья где? – орет он, в небо вглядываясь.

– Внизу!

И держимся оба, чтобы не упасть, а за поводьями не лезем:

– Почему висишь? Ищи их!

– Сама их сейчас ищи…

– Что ж ты за чельд такой… - договорить не поспела, он за поводьями по луке полез. Еле держится и что есть мочи ругается, а все же дотянулся и слизней тормознул. Да так тормознул, что я по инерции вперед улетела. Ловил синеглазый. Он не доволен, а вот я за жизнь сохраненную счастлива.

– И что это было? Ты видел, как горы мимо нас мелькали?

– Сони это. – Говорит он о слизнях. – Из 129 мира. В 150 есть их уменьшенный прототип.

– А вокруг что? – спрашиваю, на просторы невиданные оглянувшись. Горы вокруг черные, пики серебристым светятся, леса искривленные сучьями к небу темно-синему тянутся, а вокруг огоньки как маяки, то гаснут, то загораются.

– Королевство второе. Северных эльфов. – Со вздохом ответил Нардо.

– А это очень плохо, – вспомнилась мамаша-гриф и ее грифенок, и на огоньки мигающие приближающиеся я уже с опаской смотрю.

– Сваливать отсюда нужно! Пока не догнали. – Сказал он и в ладоши - хлоп!

***

«Вжик!», «бумц!»

Вначале в гостиной комнате чельдовой резиденции я и синий слизень оказались, затем Ульрима с Эвой и только после сам чельд и второй слизняк. И, кажется, что от переброса не у одной меня голова болит. Жертвенницы бледные и зеленые, то есть та, что была зеленой теперь бледная и наоборот. Слизняки же явно запыхавшиеся - два государства пересекли галопом, а чельд на фоне их так выглядит, словно по кругу весь мир обежал. Хрипит и спотыкается, сел на пол, шарфик шейный развязал и замер, собственно, вот и все, на что его сил хватило. Только подумала о том, что эту «фанеру летящую» с жертвенницами придется тащить в спальню, как мешок картошки, тут же бес Степаненко объявился рядом:

– Это кто ж вас так?! – всплеснул он руками.

– Вурдалаки.

– Двое-трое?

– Неееет, - смеется Нардо.
– Били всей толпой. Стаи две там было точно или три… не считал.

И вид такой несчастный избитый. Пожалела бы ранее, но не сейчас. Знает теперь, зараза, как наши слезки ему отливаются. Больше, обездвижив и рот кляпом заткнув, никого в тесную карету не посадит. Но это еще не значит, что его молча жалеть нужно:

– Либо они слабенькие, либо ты быстро бегаешь. – Я говорю.

Чельд лишь зубами скрипнул, а бес с вопросом ко мне:

– Галочка, Вам полегчало?

– Мне-то, да – выспалась бы, если бы не будили. Одного не пойму, чего переживаете, а?

– Так… это ж было… у Вас расстройство… какие-то дела сердечные, вы ж на хозяина жаловались… - говорит бес и на хмурого чельда косится. Сколько я в эту минуту в памяти не рылась, так и не вспомнила ничего. Из сна обрывки еще где-то на задворках памяти роятся, да нет в них ничего сверхъестественного. Как снилось, что довольного и ласкового синеглазого целую, так и снится. И никаких изменений в сценарии – даже жалко.

– Не было ничего. – Отмахнулся Нардо, - идите спать. Кто по стойлам, а кто по кроватям.

Мы и разошлись, каждая к своей двери. Я у первой выделенной мне спальни оказалась, смотрю на разгром порядочный, удивляюсь вслух:

– Так, а мне куда?

– А ты теперь спишь со мной. – Чельд, ковыляя, ко мне подошел. – Подушку здесь найди и пойдем.

– Это с какой такой радости?

– С неизвестной. Мне уж точно ничего не перепадет. А тебе - тем более.

– Это что еще значит? – я руки в боки, и пробуждение свое вспомнив, спрашиваю, – ты на что намекаешь, извращенец начинающий?