Приворотное зелье на единственную

Жизнь с Кристой с первого дня была в тягость Михаилу. В доме все делалось по строгому расписанию. Обеды, завтраки, ужины, к тому же невкусные, часы для секса, такие же невкусные. Существовал целый церемониал: как встать, как сесть, что ответить, какую вилку-ложку взять. Мужчина путался, в ответ сыпались насмешки и оскорбления. Не только со стороны Кристы, но и её прислуги, которые презирали её незнатного мужа, не знающего, как взять нож в руки, куда положить столовые приборы. К этому надо добавить пресную пищу и невыносимую скуку в обществе Кристины.

Родион Прокопьевич первые годы частенько заезжал к ним, любил поговорить с зятем. Кристина побаивалась отца. При нем замолкала, не кичилась своим дворянством, не называла плебеем мужа. Мужчины любили вдвоем сесть перед телевизором, взять в руки по бутылочке пива и поговорить по душам, посмотреть футбол. Но Кристина портила эти часы своими нотациями о вреде пива и соли, переключала каналы, и постепенно Годеонов стал приезжать все реже. Михаил вскоре понял, что тесть тоже не любит общества дочери. Тестю повезло больше: он жил со своей Снеженой в разных домах, но разведены они не были. Словом, непонятная была семья.

Вот так связала жизнь Михаила с Годеоновым, с Кристой, с Герой.

Теща и её отец, старый Эдуард, не бывали в доме Кристины. Князь Облонский откровенно не любил свою внучку, поэтому и не навещал её.

– - Ну их, - махнул он рукой.
– Пусть живут, как хотят.

– - Пьющими бабами и мужичьем воняет в твоем доме, - заявила Снежена Эдуардовна дочери.
– Могла бы выбрать мужа из нашего окружения.

– - Тогда бы Мишка достался Любке, - зло выкрикнула дочь.

– - Пусть плебеи живут с плебеями, - высокомерно проронила Снежена.
– У тебя другая миссия, ты это знаешь.

– - Любка не должна быть счастливой, - злилась Криста.

Как люди не понимают, что нельзя допускать, чтобы разрушители дома Облонских были счастливее их.

Мишка первый раз свою женатую жизнь терпел целых пять лет. А потом ушел от Кристы, снял квартиру и решил жить один, как тесть. Пусть его считают мужем Кристины, если ей это надо, но в одном доме им делать нечего. Сразу о себе напомнил Гера. Михаила лишили всех доходов. Он тогда первый раз стал никем. Даже дом его родителей, старый, полуразвалившийся, отобрали. Он теперь принадлежал Кристине. Но это не испугало мужчину. И все же Гера справился. Угрожал отобрать домишко и у Лизы, а самой Лизе устроить несчастный случай. А вот этого мужчина не мог позволить. Уж лучше он будет мучиться, чем опять из-за него будут проблемы у Лизы. Тетушка и так пожертвовала ради него своей личной жизнью, когда умерла бабушка. И все же он не спешил вернуться в свой богатый дом. К его удаче, вывернулась небольшая передышка.

На счастье Михаила, в это время Криста со зла завела сама роман с кем-то. Кто только польстился на неё? Михаил не стал интересоваться, а тем более выяснять, с кем спит его благородная жена, и облегченно вздохнул. Но роман жены был недолгим, впоследствии выяснилось, что его и не было. Дура Криста думала, что Михаил будет её ревновать, вот и сочинила историю. Но вскоре Гера разыскал Мишку и четко изложил, что никакого романа нет и не было, что это каприз беременной Кристины. Да, жена, оказалось, была беременна. Михаил вскоре вынужден был вернуться в семью. Криста показала медицинскую справку о восьми неделях. Мишкин получался ребенок. Ребенка жена не выносила. Выкидыш случился на шести месяцах, и ребенок не выжил. И, слава Богу! Жена носила уродца. У будущего мальчика не было рук и ног, голова была огромной. Несуеверный Михаил испугался. Впоследствии Криста обвинила во всем мужа, вспомнила его пьющую мать.

– - Это твоя дурная наследственность, - кричала она.
– Твоя мать пила всю жизнь. Поэтому малыш был недоразвитым. Это алкоголь его сгубил. Ты виноват, ты! И нервы мне мотал, с плебейками развлекался, и кровь у тебя дурная!

Михаил отмалчивался в ответ. Но больше всех по потере ребенка рыдала несостоявшаяся бабушка - Снежена, а её батюшка, к тому времени уже наполовину впавший в детство Эдуард Григорьевич, радовался, хлопал в ладоши, торжествовал. Мишке было неудобно сразу уйти после выкидыша жены, тем более, что Кристина повторила историю болезни матери. Ей поставили тот же самый диагноз - послеродовая шизофрения и положили сразу в больницу. Только в этот раз медики, зная историю болезни Снежены, были готовы к подобному. Кристина совсем недолго пробыла в клинике. Вернулась еще более похудевшая, побледневшая, более злая. И Михаил опять остался на несколько лет, только в редкие случаи, когда у него был секс с женой, он пользовался презервативом. Он не хотел иметь совместных детей с Облонскими.

– - В нашем роду, - сказала ему приехавшая в город и разыскавшая его в центральном офисе тетя Лиза, - уроды не рождались. У нас хорошая наследственность, Миша. Это я тебе как недоучившийся медик говорю и как деревенская колдунья.

Лиза была экстрасенсом, травницей, но называла себя колдуньей. Люди в неё верили, лечились у неё, она сумела помочь многим.

– - Уродство - это вина и беда семьи Кристы. Это их наследственность, - продолжала тетушка.
– Бог наказал Эдуарда - лишил наполовину ума. Но и Снежена и Кристина его совсем лишились, если винят тебя. Посмотри на Герасима, на его непропорциональную фигуру, длинные, как у обезьяны руки, низкий череп. Он ведь тоже из Облонских, хоть и носит фамилию Пикунов. На свою Кристу погляди, в конце концов. В ней нет цвета - это признак вырождения. Не рожай, Миша, с Кристиной детей. Никогда не рожай! Над этой семьей висит проклятие. Мне бабушка наша об этом говорила. Это страшная семья. И если тебе так хочется ребеночка, лучше уйди от Кристины, оплодотвори любую деревенскую девку. Только с её согласия. Не насилуй, как....

– Лиза не договорила, резко перешла к другому.
– У тебя, Миша, будут красивые дети. Поверь своей тетке.

– - Но ведь мама, в самом деле, пила, - сказал Михаил.

– - Она начала пить после твоего рождения. И виноват в этом... виноват в этом... - тетушка неожиданно начала заикаться, - не знаю, кто в этом виноват. Характер слабый был у Зои. Не умела противостоять трудностям она... Вот и запила.

И Михаил поверил своей тетушке, деревенской колдунье и знахарке. Хотя ему показалось, что она что-то не договаривает.

Прошло несколько лет. Еще тягостнее стало в доме. Порой Михаилу казалось, что не только у Кристининой матушки и старого Эдуарда не в порядке что-то с головой, но и у самой Кристины. Не вылечили ей послеродовую шизофрению медики. Жена сидела, рисовала без конца генеалогическое древо рода Облонских, обвела черным маркером всех представителей неблагородных фамилий, что-то считала, без конца говорила о чистоте дворянской крови, о своей великой миссии по восстановлению княжеского рода Облонских. Михаил тоже значился на том древе в черном кругу. Все это надоело мужчине. И хоть он был связан с Герасимом большим долгом и обязательствами, знал, что ему придется платить огромные деньги за свой уход из семьи, Михаил все же ушел. Воспользовался отсутствием Годеонова, тем, что Гера все меньше интересовался делами "Империи" и ушел. Михаил, конечно, допускал мысль, что Герасим появится и проконтролирует все расходы, связанные с именем Михаила, что денег на счетах сразу не станет. Но все равно решился и ушел. Процесс лишения его денег опять повторился, только с большей скоростью. Мужчина не успел нисколько снять с кредитки. Из имущества в этот раз осталась дорогая BMV. Мишка купил её на свои деньги, тестя не было, когда Мишка её покупал, и Герасим не знал об этом. А может, и знал, но что-то бездействовал. И это радовало: Гера его не искал, не требовал долга.

Двое суток перед Новым годом Михаил жил в своей машине. И если бы не случайная встреча с Любой в старом парке, мужчина бы в ней еще чуток пожил и использовал придуманный им план исчезновения. Только одно волновало его: а вдруг что сделают с Лизой? Но исчезновение пришлось отложить. Из-за Любы. Никак не хотелось покидать её гостеприимный, уютный дом. Михаил наслаждался каждым мгновением. Радовался всему, как маленький ребенок: вкусной еде, недорогому подарку, теплому слову, их сумасшедшим ночам. Уставший, он мог лечь на диван, кровать, куда хочешь, дремать под работающий телевизор, бросить под кровать журнал, сесть за стол в спортивном костюме и тапочках, выпить в любое время горячего чаю, посоветоваться с Любой по какому хочешь вопросу. Именно в те дни пришла замечательная мысль в голову. Михаил догадался, как уберечь свою машину от Геры. Он её продаст. Продаст фиктивно Любе. Она умница, не задаст лишнего вопроса.

Так и случилось. Люба согласилась помочь мужчине. Нотариус оформил куплю-продажу, и тут же Михаил получил от Любы доверенность на вождение машины. Хотя, если быть честным перед собой, Геру такая комбинация не смутит. Захочет, отберет и у Любаши его BMV.

Любка. Надежная подруга, замечательная женщина. Почти пять месяцев прожил с ней Мишка. Дни мелькнули, как одно мгновение. Не спросив лишнего, она его выручала. Кормила, поила, покупала кое-какую одежду. Михаил почувствовал себя человеком. Его любили, о нем заботились. А он сохранял бизнес Годеонова. Не имея за это ни копейки денег. Изабелла давала ему кое-какие крохи, больше не получалось. Цербер Гераська все перепроверял. В конце мая вернулся Годеонов. Криска сразу разоралась перед отцом, требовала назад законного мужа. Родион Прокопьевич посмотрел на дочь и четко сказал одно слово:

– - На-до-е-ла!

– - Ах, так! - взвизгнула Криста.
– Ты, папочка, такой же плебей, ты еще пожалеешь о своих словах.

– - Пошла вон, - отозвался отец.

Она тут же собралась и уехала к матери. Уже этим же вечером Гера разыскал Михаила, сказал, что почудил и хватит, пора возвращаться к жене. Михаил не согласился.

– - Я ничего от вас не имею. Я потерял даже то, что осталось от пьющих родителей. Я отработал за эти годы свой долг. К Кристине я не вернусь. Хочешь, можешь меня убить. Я больше не боюсь.