Приворотное зелье на единственную
Шрифт:
– - А уже рождались?
– - Да, - признавалась мать, - только им не давали жить. Мы сделали уже многое, чтобы не было рыжих и черных в роду Облонских. Моя мать была тоже Облонская, как и отец, - объясняла она дочери, подводя девочку к родословному древу, что было изображено на большом полотне.- Твои бабушка и дедушка были дальними родственниками. Поэтому совпали их фамилии.
– - А почему у тебя не совпадает фамилия с папой?
– - Так надо было сделать дочка, - отвечала мать.
– Но верь мне, ты рождена от Облонских, у тебя наша фамилия. Твои белые волосы подтверждают это. А на портрет не смотри. На нем и не настоящая княгиня Ольга. Это Эдуард придумал... Но я справлюсь с этим портретом.
Глаза матери во время этих объяснений горели неестественно ярко, так что дочь
– - Живешь, дворянское отродье? Ну живи, живи, княжна Облонская. Живи, пока разрешают. Чистокровная!
– - Пап! Не смей так говорить, - сердито произносила Снежена.
– Кристина - наша единственная надежда.
– - Молчи, грешница, - отвечал дед.
– И помни про завещание. Все Родьке оставлю! Нищими станут Облонские.
Но Снежена не боялась Эдуарда Григорьевича и продолжала по-своему воспитывать дочь, внушать мысли об избранности. И девочка продолжала расти и слушать рассуждения матери. Все откладывалось в памяти. Постепенно зависть у Кристины сменилась на снобизм, высокомерие и ненависть по отношению к тем, кто не принадлежал к дворянской фамилии. Первым, кого стала ненавидеть Кристина, был её отец - статный высокий черноволосый красавец Родион Прокопьевич Годеонов. Это он забрал девочку из дома дедушки, когда мама и дедушка вместе заболели и долго лечились. Десятилетняя Кристина к тому времени уже привыкла, что она особенная, что её ублажают со всех сторон: пресмыкаются горничные матери, боятся приходящие женщины, что убирают дом, лишнего замечания не позволяет гувернантка. Дед, хоть порой удивленно и странно смотрит на внучку, но позволяет все ей, иногда называет наследницей; а мать причитает о чистоте крови, глядя на дочь. И вдруг что-то случилось.
В тот месяц Гера уехал навестить своего родного брата в А-к. В первую же ночь без него поднялся страшный шум, от которого и проснулась Кристина. Гувернантка посреди ночи схватила Кристину, не слушая злых криков девчонки, даже поддала ей слегка, когда она стала звать мать, наскоро одела воспитанницу и убежала с ней. Всю ночь они сидели в темной бане. Причем гувернантка зажимала рот девчонке, когда та пыталась звать мать. Даже стукнула её по лицу. Испуганная Кристина притихла. Днем приехал отец, который не допускался в дом деда, с ним люди в милицейской форме, потом врачи и машины скорой помощи. Медики пытались забрать деда, что лежал на кровати. Мама не давала подходить к нему, бросалась на людей, выла, рычала, кусалась. Она чуть не убила и Родиона Прокопьевича. Годеонов вызвал другую скорую помощь, огромные мужики-санитары связали маму, сделали ей укол и увезли. Потом первая скорая помощь увезла перевязанного бледного деда. А отец забрал с собой Кристину и гувернантку. Тогда девочка много не понимала, не знала, что маму поместили в клинику для душевно больных, где она пробыла почти год. Потом её выписали, и она вернулась к привычному образу жизни - презирать быдло и гордиться собой и чистотой рода Облонских. А дед с тех пор плохо ходил, в ту ночь он повредил позвоночник, когда пытался справиться со Снеженой. И опять за всеми ними следил вернувшийся мрачный Герасим. Это по его приказанию Кристу оставили у отца.
Кристина начала жить с отцом. Он уволил прежнюю гувернантку, заплатив за что-то огромную сумму денег, и нанял няню - обычную деревенскую бабу, но очень верную и исполнительную. Старая ведьма, так звала про себя её Криста, не спускала глаз с девчонки. Кристину отец отдал в школу, не разрешил дома учиться. Девочке было трудно. Хоть школа и была привилегированная, но там училось такое быдло! Криста по-прежнему завидовала и презирала окружающих одновременно. Но была и польза от того времени. В те дни подрастающая девочка поняла, что отцом можно управлять. В материальном смысле. Отец не очень любил дочь, и, словно искупая эту вину, покупал ей все, выполнял многие прихоти. А маму выписали из больницы через полгода, она была тихая, опять жила в доме деда. Кристину иногда туда
отпускали погостить под присмотром няни, которая ни на минуту не оставляла девочку наедине с матерью. Герасим тоже всегда бывал при этих встречах. Снежена боялась и слушалась Герасима почему-то. Мама радовалась дочери, обнимала, задаривала подарками, опять внушала, что она самая красивая, самая благородная.Дед не любил, когда внучка к нему заходила, он после того памятного вечера долго не мог нормально ходить, отказывали ноги. И появление внучки производило на него раздражающее действие. Он психовал, кричал, извивался, называл внучку порождением ада, кидался в неё попавшими под руку вещами. А подросшая Криста любила его подразнить. Она изображала ласковую внучку. Садилась на кровать, обнимала, хоть дед и плевался, гладила. Только вскоре это увидел Гера и запретил Кристине приходить к деду. Мама была этим очень недовольна.
А потом Кристину вообще перестали допускать в дом деда. Криста помнила, после чего это произошло. Дед написал в этот день свое очередное завещание и потребовал встречи с Годеоновым в присутствии Геры. У деда давно была такая манера - каждый месяц писать новое завещание, менять наследников. Все притихли в доме. Приехал Годеонов, он и Герасим долго говорили с дедом, после отец сказал дочери:
– - Собирайся. Больше тебе здесь делать нечего. Хватит упиваться рассказами про чистоту рода. Посмотри на настоящую жизнь.
А постаревший, усталый Герасим остался. Криста не знала, что этим вечером мама пыталась сжечь портрет княгини Ольги, и кричала, что это все из-за неё, рыжей суки, что она убьет всех рыжих потомков Облонских, что им не достанется никаких денег. А дед хохотал над беснующейся дочерью, пока прибежавший Гера не сделал ей и ему какой-то укол.
Годеонов увез дочь, которая к тому времени была студенткой, в другой город, запихнул в педагогический институт, там девушку приняли переводом на второй курс, заставил жить в общежитии с быдлом. Хотя в деньгах не отказывал.
Кристу поселили в секции двадцать четыре. Там было свободное место. Кристина вошла в комнату и немного обалдела. Таких красивых девушек дворянская дочь еще не видела. В голове пронеслась мысль:
– - Мама, наверно, приказала отцу подобрать мне дворянское окружение. Какие у всех благородные красивые лица. Однако я красивее. У моих соседок нет таких белых волос. И одеты примитивно и дешево, не считая той русой, с пушистой косой.
Но глаз невольно любовался новыми знакомыми. Вот стройная высокая Элка Зуева, настоящая аристократка, не надо никакого родословного дерева составлять, в каждом движении, жесте видна избранность.
А вот русая красавица с твердым взглядом серых глаз, от далеких князей-славян ведет свой род. Это дочь генерала - дворянина Вероника. Во всем её облике чувствуется властность и независимость.
Но верхом изящества и благородства, что оттачивала веками дворянская кровь, можно было назвать хрупкую рыжеволосую Любу. Маленькая рука, точеная нога, грациозная фигура, роскошные вьющиеся волосы, яркие янтарные глаза. Где-то подобное Криста уже видела. Точно, Любка похожа на княгиню Ольгу с портрета. Может, кто из Облонских согрешил с какой-то прапрабабкой Любы. Но мама говорила: рыжие Облонские к несчастью. Уже тогда Криста поняла, что будет ненавидеть больше всех Любу. И еще больше она её возненавидела, когда узнала истинную историю портрета княгини Ольги. Оказалось, дед, старый Эдуард, заказал известному художнику портрет своей очередной любовницы, и чтобы позлить домашних, назвал её княгиней Ольгой, прародительницей рода Облонских. Но что еще хуже, эта Ольга родила от деда. А вдруг это Любка?
Была еще в комнате одна девушка с приятным правильным лицом, как у русских красавиц на портретах старинных художников. Но на русскую красавицу Таню Пузрину Криста глядела меньше всех. Она была хоть и настоящая красавица, но стопроцентная крестьянка так и лезла из неё. Правильно её окрестил Мишка Дубинец - Людмила Зыкина. У Тани даже голос был такой же грудной, низкий.
Немного подумав, Криста пришла к выводу: нет среди её новых соседок дворянок. Разве могут дворяне носить такие незвучные фамилии: Зуева, Рычагова, Кубикова и Пузрина. Все они плебейки!