Признание маленького черного платья

– Сэр? – спросил тот, держа в руке щипцы для сахара и совершенно не подозревая о том, насколько неясна его судьба. – Сколько кусочков?

– Два, – ответил Ларкен, вспоминая тот момент в детстве, когда тетушка Эдит лечила его каким-то в высшей степени мерзким поссетом – горьким варевом, которое неделю переворачивало его желудок.

И учитывая, что герцогиня Холлиндрейк лишь немного отставала от тетушки Эдит, то ему, по всей вероятности, следовало попросить положить третий кусочек.

Вместо этого он зашагал по комнате, жажда действия сводила его с ума, в то время как Клэйвер тихо размешал чай, идеально поместил чашку на блюдце, а затем кивнул в сторону кровати.

– Почему бы вам немного не отдохнуть, сэр? Выпейте чай, и я уверен, что наутро вы будете в отличной форме.

Ларкен заподозрил, что единственный способ избавиться от этого типа – это делать то, что советует камердинер, так что он лег на кровать, попытался выглядеть так, словно должным образом расслабился и осушил чашку чая за три поспешных глотка.

И как только чашка ударилась о блюдце, рядом возник Клэйвер с чайником в руке, наливая еще одну порцию.

– Ее светлость сказала, что две чашки должны вылечить то, чем вы страдаете.

Смерть Дэшуэлла и ночь с покладистой девицей под ним понравились бы Ларкену больше, но он не собирался рассказывать об этом бедняге Клэйверу.

Ларкен взял вторую чашку и осушил ее как можно скорее, а затем передал обратно изумленному камердинеру.

– Вот и все, Клэйвер. Ты можешь сказать ее светлости, что утром я стану как новенький.

После того, как устраню незваного гостя из ее дома – если он точно здесь – и буду далеко на пути обратно в Лондон.

Однако Клэйвер не сдвинулся с места.

– Мне принести ночной горшок, сэр? На тот случай, если ваш кишечник…

– Да, да, – ответил ему Ларкен, совершенно не привыкший к тому, что над ним суетятся, не говоря уже о ком-то, настолько вовлеченном в его жизнь. Черт побери, подумал он, когда Клэйвер бросился за фарфоровым горшком, чтобы перенести его поближе к больному. Ему не избавиться от недостаточно загруженного работой камердинера Холлиндрейка до тех пор, пока он не даст слуге какое-то ответственное задание – поэтому барон показал на новый сюртук, который закончил портной, и на мятый шейный платок.

– Не мог бы ты почистить и погладить одежду? Я собираюсь… – Ларкен огляделся в поисках того, что мог делать один, – … почитать пьесу мисс Лэнгли до тех пор, пока не усну, – добавил он, взяв ее с приставного столика и демонстративно устраиваясь поудобнее. – Боюсь, что это не займет много времени. – Он даже зевнул, чтобы выглядеть убедительнее.

– Ах, замечательная идея, сэр, – проговорил Клэйвер, подхватив сюртук и перебрасывая его через руку. – Я оставлю чай на тот случай, если вам понадобится выпить еще.

Единственное, что Ларкен собирался сделать с чаем – это вылить содержимое заварочного чайника на розы под окном.

– Спокойной ночи, Клэйвер, – сказал он, стараясь, чтобы его слова прозвучали радостно – и чтобы камердинер дал герцогине достаточно благоприятный отчет, который заставит ее заняться чем-то другим.

– Доброй ночи, сэр. Приятных снов, – произнес камердинер, закрывая дверь.

Ларкен покачал головой:

– Я бы даже не узнал, на что это похоже, – тихо сказал он, поднимаясь и запирая дверь, чтобы действующий из лучших побуждений Клэйвер не потревожил его снова.

Барон посмотрел обратно на рукопись, которую оставил на кровати и собирался отложить в сторону, когда какая-то сонливость, что-то вроде летаргии, овладела его телом.

Возможно, ему стоит лечь и прочитать несколько строк, а затем он еще раз попытает счастья в поисках Дэшуэлла.

Пока Ларкен делал именно это, его взгляд упал на заглавие и он застонал. «Рискованная авантюра леди Персефоны».

Боже милостивый. По всей вероятности, какой-нибудь трагический роман между невинной мисс и ее ни на что не годным опекуном. Неужели Темпл и Пимм считали эту пару девиц способными разработать величайший побег из тюрьмы в истории Англии?

Бессмысленная затея – вот чем это было, и ничем иным. Он снова застонал и открыл собрание страниц где-то на середине и начал читать.

Сцена: мрачный двор тюрьмы. Капитан Страйк в цепях, окруженный стражей.

ЛЕДИ ПЕРСЕФОНА

Любезный сэр, вы совершаете ошибку. Капитан Страйк принадлежит мне, и я не позволю вам повесить его.

КАПИТАН СТРАЙК

Не делай этого, любовь моя. Я не хочу, чтобы ты пострадала. Спасайся бегством сейчас, пока у тебя есть шанс. Моя жалкая жизнь едва ли стоит твоей.

ЛЕДИ ПЕРСЕФОНА

Я не оставлю тебя на повешение. Чем будет моя жизнь без тебя?

КАПИТАН СТРАЖИ

Мадам, уходите отсюда. Это вас не касается.

ЛЕДИ ПЕРСЕФОНА

Я не уйду без своего возлюбленного.

Она вытаскивает пистолет из своего красного платья, то же самое делает старая карга, кучер экипажа и огромный, угрожающего вида мужчина, который выступил из тени.

КАПИТАН СТРАЖИ

Вы все сошли с ума? Это государственная измена. Опустите оружие, пока вы не пострадали.

ЛЕДИ ПЕРСЕФОНА

Если вы думаете, что мое прекрасное лицо не сочетается с непреклонным характером, то вы ошибаетесь, сэр. Гораздо большим преступлением будет гибель моего милого, потому что это будет и мой конец тоже. А теперь, любезный сэр, освободите своего узника или умрите.

Ларкен, раскрыв рот, уставился на страницы перед ним. В самом деле, он мог бы читать отчет Пимма о побеге Дэшуэлла… вплоть до леди в красном и подмененного кучера.

Но как могли мисс Лэнгли и леди Филиппа написать это, если только… если они не… Он заморгал и покачал головой, потому что его мысли становились все более и более бессвязными. Пытаясь сконцентрироваться, Ларкен обнаружил, что не может вспомнить даже где он и что он здесь делает. Незнакомая комната… странное гудение в голове.

Но все снова стало понятно, как только он прочитал верхнюю строчку на странице, которую держал в руках.

«Рискованная авантюра леди Персефоны», как бы ни так, подумал он, это же побег Дэшуэлла, представленный как аккуратное маленькое приключение.

И мисс Лэнгли могла написать это только по двум причинам: первая – если она заполучила копию не подлежащего огласке отчета Пимма, или вторая – если она сама была там.

Помогала исполнить этот план, точно так же, как и сама составила его.