Признание маленького черного платья
Шрифт:
Но я должна узнать правду, должна выяснить, кто на самом деле этот человек.
И не по вполне очевидным причинам.
Нет, Талли не испытывала желания обнаружить, что на самом деле он – какой-то сельский викарий.
Фелисити нашла себе герцога. У Пиппин есть ее пират.
А я хочу своего шпиона… мрачного, непредсказуемого мужчину, который усложнит мне жизнь, опутает мое сердце и зацелует меня до потери сознания…
Ее рука скользнула вовнутрь вализы и ощупала содержимое – только чтобы обнаружить, что сумка пуста.
Она
Вализа была слишком тяжелой, чтобы оказаться пустой.
Она усмехнулась и снова открыла ее, в этой раз ее пальцы исследовали швы, карманы и, наконец, дно. Девушка вспомнила сумку, которая была у ее отца: с ней он путешествовал во время своих дипломатических миссий, и именно с ней часто играли они с Фелисити, контрабандой пронося сладости или безделушки, спрятав их внутри ее потайных отделений.
Закрыв глаза, Талли сосредоточилась до тех пор, пока не нашла едва заметную застежку и не расстегнула ее.
– Сэр, вы побывали в магазине мистера Стеннета на Виго-лейн, не так ли? – прошептала она. Что ж, ей следовало догадаться об этом по швейцарскому замку.
Сделав еще один глубокий вдох, она открыла потайное отделение. Первое, к чему она прикоснулась – это холодная сталь пистолета, и леденящий шок заставил ее отдернуть руку, словно в нее выстрелили. Талли снова посмотрела на кровать и на этот раз неуверенно вздохнула, пока ее сердце отчаянно билось, точно так же, как раньше, когда Ларкен целился в нее – пистолет оказался мрачным напоминанием о том, зачем он здесь.
Осторожно отодвинув пистолет в сторону, Талли осмелилась проникнуть глубже, ее пальцы коснулись свертка бумаг, перевязанных лентой. Этот сверток она вытащила из сумки и осторожно развязала ленту.
Талли, ты не должна совать нос в чужие дела, много раз упрекала ее няня Бриджид. Любопытный человек – тот же вор, только замаскированный.
Вряд ли вор, возразила сама себе Талли. Я не собираюсь ничего брать. Всего лишь прочитать несколько слов и унести с собой частичку информации. Вряд ли я виновата в том, что он оставил эти бумаги в легкодоступном месте.
Для того, кто умеет открывать замки отмычкой и питает склонность к потайным отделениям.
Даже когда она двинулась на цыпочках к окну, чтобы прочитать бумаги при свете полной луны, сияющей снаружи, еще одна нотация от няни Бриджид звенела в ее ушах.
Свет все равно остается светом – несмотря на то, что слепой не может его видеть.
Талли поджала губы. Конечно, она всегда может жить по принципу любимой русской поговорки няни Таши. Не пойман – не вор.
Она всегда питала нежность к их практичной русской гувернантке. Таким образом, вопрос был улажен. Талли не собирается брать эти бумаги, и в ее намерения не входит быть пойманной.
Прислонившись к оконному переплету, она наклонила бумаги, чтобы воспользоваться преимуществом света, и начала перебирать то, что нашла. И какой драгоценный клад она откопала.
Документы, удостоверяющие личность. На имя Эсмона Феррана, французского торговца. Амброджо Мартинелло,
итальянского ювелира. Бенедикто Невеша, португальского банкира. Со всеми печатями и готовые к тому, чтобы человек легко перемещался из одной страны в другую. Такой человек, как лорд Ларкен.Талли прислонилась лбом к холодному стеклу и попыталась вдохнуть. О, что за опасная путаница. Перед ее глазами возникли Пиппин и Дэш, их жизни висят на волоске, и ее сердце разрывалось, когда она осознала, что должна сделать.
Остановить его. Помешать. Перехитрить самого опасного шпиона короля.
И в свое время он узнает о ее обмане и возненавидит ее за это. Будет презирать ее за государственную измену и предательство.
Едва дыша, она запихала его бумаги обратно в саквояж и закрыла его, уделив особое внимание тому, чтобы точно так же запереть замок. Затем девушка сделала то, что должна была сделать вместо разведывания чужих секретов – она подобрала страницы «Персефоны» так тихо, как только смогла, стараясь игнорировать мгновенную дрожь восторга, когда ей это удалось.
– Нет! – прорычал Ларкен во сне. – Остановись сейчас же. Я не позволю тебе.
Талли застыла, единственное, что двигалось – это ее сердце, яростно стучавшее в груди. Он ведь не проснулся, не так ли?
Она глянула на него через плечо из-под ресниц и увидела, как барон снова заворочался на простынях, выкрикивая при этом:
– Нет, я сказал! Ты не сделаешь этого! Отец, будь осторожен!
И все же его глаза были закрыты, и он снова заметался, неистово переворачиваясь, сражаясь с невидимыми демонами, которые держали его в плену.
Ночной кошмар! Ему снится страшный сон. Она вздохнула бы с облегчением, если бы не страдальческое выражение на его лице, и то, как он отбивался и ворочался под покрывалом.
Что ты с ним сделала, Талли?
Она повернулась обратно к кровати и придвинулась ближе, чтобы рассмотреть Ларкена, а затем обнаружила, что его лоб покрыт блестящей испариной, а губы сложились в мрачную гримасу.
Он снова повернулся, воскликнув:
– Ты убила его! Убила его, вот так-то!
О, Боже, возможно, трех пакетиков порошка от мигрени, принадлежащих Фелисити, оказалось слишком много. Она потянулась, собираясь вытереть его лоб, когда заметила на кровати кое-что еще. Страницы.
Господи, нет! Он читал ее пьесу перед тем, как стал жертвой снадобья, подмешанного в чай.
Осторожно она собрала с кровати одну страницу за другой, пока не решила, что заполучила их все. То есть до тех пор, пока не увидела еще одну, зажатую под локтем.
Талли взвесила свои шансы – оставить ее и надеяться, что это какая-то безобидная сцена, вроде свадьбы леди Персефоны и капитана Страйка, или беспокоиться, что там одна из тех сцен, что могут привести к провалу.
Вроде той, когда леди Персефона и ее друзья освобождают пирата из тюрьмы.
Сделав глубокий вдох, девушка наклонилась над кроватью, провела рукой вдоль матраса и ухватилась за уголок страницы, очень осторожно стараясь вытащить ее на свободу.
И она почти сделала это, но внезапно вторая рука Ларкена выскользнула из-под простыней и схватила ее за запястье.
– Ты думала, что я не сумею тебя поймать? – прошептал он голосом, наполненным угрожающей и смертоносной яростью.