Признание маленького черного платья

Скользкий и возбужденный, Ларкен скользнул по ней, потираясь членом о ее тело, глубоко целуя и лаская ее, доводя до края желания, искушая ее сделать этот последний прыжок в неизвестность.

– Что мы будем делать теперь, моя маленькая шалунья? – прошептал он хриплым голосом.

Словно у нее был какой-то выбор, когда ее тело гудело от желания, дыхание застревало в горле, и даже сердце, казалось, перестало биться.

– Возьмите меня, лорд Ларкен, – ответила ему Талли, взяв его за бедра и притягивая ближе к себе.

Освободите меня из этой тюрьмы.

Глава 13

Где-то посреди безумия страсти Ларкен начал пробуждаться.

Вполне достаточно для того, чтобы понять: все происходит вовсе не во сне. Что леди под ним – это мисс Лэнгли.

Талли.

Нет, размышлял он. Ее имя должно быть Трудность.

Но все это зашло слишком далеко к тому времени, когда он обрел какое-то подобие благоразумия, некий намек на то, что ему не снится сон. Возможно, все дело в тепле ее кожи. В том, какова она на вкус, когда он брал в рот ее соски. Твердые, круглые, напоминавшие камешки, пики под его языком были такими же сладкими, как сам рай.

Ощущение ее влажной, скользкой расщелины под пальцами. Самая настоящая скользкая дорожка.

Ларкен не должен был делать этого. Не с ней – с вероломной, опасной плутовкой. И все же…

Как страстно ему хотелось оказаться внутри Талли, вонзиться в нее и ласкать ее до тех пор, пока она не выкрикнет в экстазе его имя.

Он смутно задумался о последствиях… о том, что мисс Лэнгли – его враг. И невинная свояченица Холлиндрейка.

Ларкен снова поцеловал ее, и ее язык игриво затанцевал под его языком.

Возможно, не такая уж невинная, подумал он, его член стал еще тверже, когда она коснулась его там. Погладила, исследовала его член – точно так же, как Ларкен делал это с ней. Неужели он научил ее всему этому?

Конечно же, барон знал ответ на этот вопрос… да, это так. Потому что на днях Талли вела себя нерешительно и робко, но сейчас все это было утрачено, погублено его желанием к ней.

Ее пальцы обвились вокруг него, медленно скользя по головке, а затем вниз по члену, воспламеняя настолько сильное желание, что Ларкен подумал, что прольет семя прямо на ее руку.

Знает ли Талли, что делает с ним?

Он с изумлением бросил взгляд на ее лицо и увидел, как кошачья улыбка изгибается на ее дерзких губах.

О, да. Она знала.

– Что мы будем делать теперь, моя маленькая шалунья? – спросил ее Ларкен, расположившись над ней так, чтобы она уютно устроилась под ним, и приготовился войти в нее.

Талли ответила ему дерзким шепотом, ее бедра качнулись вперед:

– Возьмите меня, лорд Ларкен. – Ее ноги раздвинулись, обвились вокруг него, предложив ему путь, от которого не смог бы отказаться ни один мужчина.

Барон не стал колебаться и начал свое вторжение, проникая вглубь ее тела, преодолевая барьер, который раскрыл правду.

Она на самом деле девственница.

Или, скорее, была ею.

Он услышал, как Талли охнула, и накрыл ее рот своим, поцелуем стирая ее удивление и медленно, нежно поглаживая ее, чтобы заново разжечь пыл страсти.

Ларкен занимался любовью с бесчисленным количеством женщин – с вдовами, куртизанками, один раз даже с принцессой, но никогда ни одна из них не доводила его до подобного состояния.

Не выпускала на волю желание внутри него, которое довело барона до подобного безрассудного стремления. А с ним пришла тревожная мысль о том, что ни одна женщина больше не удовлетворит его. Ни одна женщина, кроме этой.

Кроме этой невозможной, вероломной проказницы. Его Талли. Его Трудность.

Ее бедра встретились с его, и она прижалась к нему. Ларкен не смог расслышать то, что она шептала из-за рева крови в венах.

Он хотел ее. Хотел излить свое семя внутри нее, и ощутить, как она вздрагивает и изгибается в экстазе вокруг него.

– Я… я… я… – запинаясь, пробормотал он, чувствуя, что приближается к этому пику. Ларкен продолжал ласкать, целовать, пробовать ее на вкус, ощущать, как каждый дюйм ее гибкого, роскошного тела оживает под ним.

А затем это произошло.

Талли кончила, ее тело задрожало в экстазе, стенки ее узкого прохода стиснули его член и лишили барона последнего самоконтроля, извлекая из него волну страсти, которая отбросила его обратно в ту же темноту, из которой мисс Лэнгли пробудила его.

Талли знала, что ей может быть больно, когда она будет в первый раз заниматься любовью. Каждая нянюшка от Раны до Таши говорила ей об этом, но чего она не ожидала, так это того, что боль будет такой мимолетной, или того, что за ней последует.

Ларкен наполнил ее своим членом, вошел глубоко в ее тело, и все, чем она смогла ответить – это отрывистыми движениями собственных бедер.

Ей так сильно хотелось, чтобы он продолжал. Чтобы он толкал ее все дальше и дальше по этому пути. Словно он уносил ее в ночное небо, а звезды, облака и темнота уступали дорогу призывавшей ее черной пустоте.

– О, пожалуйста, – прошептала девушка, цепляясь за него, когда он ласками прокладывал ей путь к этому невозможному безумию. Талли решила, что сойдет с ума, потому что все, чего ей хотелось – чтобы Ларкен оказался внутри нее, и каждый раз, когда он выходил из ее тела, она еще сильнее прижималась к нему, стремясь снова обрести ощущение его члена.

Ее тело напряглось, соски затвердели еще больше, касаясь волос на его груди, его насыщенный мужской запах заполнил все ее чувства.

Талли вдавила пятки в матрас, пытаясь прижаться еще ближе, получить еще больше от каждого толчка.

Она посмотрела вверх на Ларкена и увидела в его темном взгляде ту же самую потребность. Необузданную и свободную, наполненную голодом.

Его губы обрушились на ее рот, и он поцеловал ее, решив их судьбу. Потому что в то время как его язык сплетался с ее языком, а его твердый, словно камень, член погружался глубоко в ее тело, Талли обнаружила, что нашла то, что искала.

Потому что ночное небо, по которому он нес ее, внезапно разразилось градом фейерверков: восхитительных, вибрирующих вспышек, от которых у нее вырвался низкий стон.