Призрачное счастье

— Дочка, подожди, я сейчас вызову машину. — Юрий Владимирович бросился к телефону.

— Я могу вас подвезти, — предложил Артем.

— Папа, ты позволяешь хамить в своем присутствии?

— Никуша, милая, Артем ничего дурного тебе не сказал, — совсем растерялся Юрий Владимирович. — Зря ты все так остро воспринимаешь…

— Да ты посмотри на него, — Доминика смерила Артема уничижительным взглядом. — Сколько вам лет?

— Двадцать девять, — сдержанно ответил тот.

— Простите, но если зрелый мужчина в вашем возрасте одевается и выглядит так, как вы, цепляет бандану и гремит нарисованными костями — это диагноз. — Доминика повернулась к отцу. — Извини, папа, наверное, я чего-то не понимаю.

Но в этом доме мне уже нет места. Не провожай, меня на улице ждет Борюсик с машиной. Он меня отвезет. — Доминика вышла, резко хлопнув дверью.

Милиция занималась холодильником, который Петик предлагал дежурному. Выяснили, что он принадлежит Самвелу. Тот и не отказывался, подтвердил, что отдал холодильник участковому милиционеру. Милиция добралась до Петика. Тот с поломанной ногой находился дома. — А чего ты в Радужный холодильник повез? — спросили его.

— Приятель у меня там. Тоже в милиции работает. Самвел, хозяин базара, сказал — бери хоть два, хоть три. Я решил: первый холодильник — корешу. А второй — к нам. Такое старье дома не поставишь, а на работе — в самый раз.

— А преступника зачем отпустили?

— Да кто ж отпускал? Он сам сбежал!

— Да, решетки в обезьяннике перегрыз и сбежал.

— Мы его вывели, чтоб помог…

— Вот я и говорю: отпустили, помогли сбежать…

— Как же я мог ему помочь, если при этом сам пострадал, вон нога в гипсе, этот подонок мне холодильник на ногу бросил. Поймаю гада — придушу.

Тут как раз встряла Лидуся:

— Да он кроме благодарностей за службу ничего не имеет! День и ночь на работе! У него такой сложный участок — базар.

Милиционер протянул Петику протокол допроса:

— Подпишите. Были благодарности, а теперь можете попрощаться с погонами. Крупного преступника упустили!

Когда милиционер ушел, Лидуся тихо сказала:

— Как бы они про делишки ваши с Самвелом не пронюхали.

— Типун тебе на язык, — испуганно перекрестился Петик.

Лидуся решила сама сходить к Самвелу и поговорить с ним.

Самвел завтракал, когда Лидия заглянула в столовую и робко сказала:

— Приятного аппетита, Самвел Михалыч.

— Угу, — Самвел жестом пригласил ее присесть. Женщина села за стол. Самвел продолжал свою трапезу, а Лидия начала излагать суть своей проблемы, голос ее дрожал:

— Я к вам по поводу Петра. Тут такое дело, я не знаю, что происходит, но у моего мужа серьезные проблемы на работе.

— А я-то тут при чем? Мне твой Петр не подчиняется. У него свое начальство. — Самвелу не хотелось разбираться с чужими проблемами.

— Как же, Самвел Михалыч, вы у нас туг самый главный. Это же все знают. А сколько раз вы нас выручали, помогите еще, прошу вас. — Лидия едва сдерживалась, чтобы не заплакать.

Самвел, не зная, как ей отказать помягче, протянул апельсин:

— Ну-ну, съешь, успокойся.

— Там что-то неладное творится. Моего Петра привезли с работы с поломанной ногой. Говорит, что на него завели, как это… внутреннее расследование, — всхлипнула Лидия.

Самвел только руками развел:

А может, это и лучше будет, если его из ментовки погонят. Ты же не глупая, посуди сама, на что ему эти бандиты, а так я его на базар грузчиком возьму. Сразу вчетверо больше зарабатывать станет. И нервы будут в порядке: бери больше — бросай дальше, вот и вся философия.

Амалия открыла дверь в квартиру. Ритка вошла первой, загородив вход своим багажом. Амалия смерила Риткину спину уничижительным взглядом, брезгливо отодвинула ногой ее вещи и прошла в квартиру. Рита не могла видеть эти взгляды, которые бросала на нее Амалия, потому что с восторгом осматривала свое новое шикарное жилище, не особо обращая внимание на Амалию.

— Значит, так, Маргарита, не знаю вашего отчества…

— Викторовна, — подсказала Ритка и добавила елейным голоском: — Хотя для вас можно просто Риточка.

— Калашникова, — Амалия едва сдерживалась, — по распоряжению госпожи Никитиной вы временно поселяетесь в эту квартиру. Повторяю — временно. Из этого вытекает что?

— То, что платить я не буду ни копейки, — уверенно заявила Рита, подошла к стене, на которой остался гвоздь от картины и, осененная идеей, бросилась к сумке. Достав рамочку с фотографией, на которой она была запечатлена в обнимку со своими коллегами с рынка, Рита повесила эту рамку на стену.

Амалия брезгливо поглядела на фотографию и продолжала:

— А это означает, что вы должны соблюдать правила и обязанности жильца. Во-первых, никаких друзей и пиршеств. Во-вторых, в ваши обязанности входит полнейший контроль над чистотой и порядком в этой квартире. Отсутствие разбитой посуды, сломанных кранов и прочего — непременное условие. Любой причиненный вами убыток возмещается в трехкратном размере.

Рита совсем не обращала внимания на разглагольствования Амалии: ее больше интересовало, насколько мягкий диван ей достался.

— Что же касается ваших прав, у вас есть только одно — право на соблюдение обязанностей. Я велю составить руководство по эксплуатации квартиры, согласно которому вы будете действовать.

— Из скольких пунктов? — поинтересовалась Ритка, но Амалия с чувством юмора не дружила.

— Для особо одаренных повторяю: по межгороду не звонить, воду и свет попусту не включать. И о каждой своей вылазке сообщать консьержке. Во сколько ушла, куда ушла, во сколько вернулась.

Ритка встала перед Амалией, уперла руки в боки и заорала:

— А теперь, одаренная на всю голову, послушай ты меня. Быстренько забрала свои манатки под мышку и катись-ка ты вприпрыжку. А подробный маршрут я тебе вышлю по факсу. Все, привет. — Ритка открыла входную дверь и указала Амалии на выход.

— Калашникова, я… — начала было оскорбленная до глубины души Амалия, но Ритка дальше слушать ее не собиралась:

— Ты — мелкая сошка: принеси, подай, повернись на девяносто градусов. Вот и выполняй прилежно свою работу. А в эту квартиру поселила меня Доминика, твоя начальница. И она сама будет решать, кому руки вместе, а кому носки врозь. Освободите помещение! — гаркнула Ритка.

— Хамка! — заорала Амалия. — Если бы не странная прихоть госпожи Никитиной, вылетела бы ты у меня отсюда, милочка…