Призрак Белой Страны. Бунт теней исполненного, или Краткая история «Ветхозаветствующего» прозелитизма

— Слушай, — наконец повторила она. — Вот что я узнала. Обо всем по порядку. Вчера он пришел раньше, выглядел усталым, был замкнут, однако мне удалось его разговорить.

— Ну и?! — нетерпеливо крикнул Александр.

— Про его кабинет. Машинка находится там. Он на ней иногда печатает письма.

— Он? А секретарша для чего?

— Я сказала «иногда». Он любит посидеть за машинкой.

— Пусть так. Но это еще не факт для прямого обвинения.

— Ключ от кабинета находится только у него. Дубликата нет ни у секретаря, ни у кого другого. Без Валерия туда никто не заходит. Уборщица иногда.

— И он тебе все так подробно выложил?

— Надо знать приемы, — усмехнулась Алевтина. — Я, как бы невзначай, заговорила о сохранности документов, о том, что Любочка в мое отсутствие хозяйничает на моем столе. Он и раскрылся. А насчет печатной машинки просто спросила: «Цела ли?». И он ответил: «Целехонька. У меня в кабинете. Кроме меня никто к ней не прикасается».

«Хитра шефиня, ох, хитра!»

— Я очень осторожно спросила его и насчет Корхова. Насколько близко они знакомы?

— Скажет он тебе!

— Опять же: как спросить. Стыдно учить тебя, журналиста. Я начала ругать начальника полиции за непрофессионализм, а он бросился его защищать. И поведал такие факты его биографии, о которых я слыхом не слыхивала. То есть, — торжественно подвела итог Черкасова. — Они хорошо знакомы, хотя раньше мне он об этом не говорил.

— Важная улика, — согласился Александр.

— Но главная новость впереди. Валерий уехал сегодня очень рано, у меня была возможность проверить кое-что. Я проникла в его мастерскую, обшарила все, и вот, погляди.

Алевтина достала какой-то сверток, развернула, Александр увидел блестящий изогнутый нож. Черкасова прокомментировала:

— Валерий почему-то утверждал, что потерял его. А привез он это оружие с Востока. Удивительная вещь!

Любой, самый крепкий материал разрезает точно масло. И вот здесь — внимательно посмотри только руками не касайся — засохшая кровь.

Александр вздрогнул. Новая улика оказалась убийственной. Однако опять же, все могло оказаться обычным совпадением.

— Надо проверить оружие на предмет отпечатков пальцев, — сказал он. — А также выяснить, чья здесь кровь?

— Насчет первого скажу сразу: отпечатки будут мои. Валерий же наверняка свои стер. По неосторожности я взяла оружие и лишь потом догадалась об оплошности.

— В любом случае его надо на экспертизу.

— Кому собираешься отнести? Корхову?

Александр молчал, подавленный вопросом.

— И последнее. Я проверила его гардероб. Иди за мной.

Она открыла большой полотняный шкаф, где висело несколько костюмов. Один достала с вешалки.

— Помнишь, я говорила, что в те дни, когда происходили преступления, Валерий отсутствовал или появлялся поздно? В этом костюме он был во время убийства. по-моему, Дрекслера. Смотри, кто-то усиленно стирал пятна. Я специально поинтересовалась у служанки: она этим не занималась. Тогда кто? Сам Валерий!

— Уверена, что это пятна крови?

— Я ни в чем не уверена. Однако ситуация складывается странная: он не отдал костюм в распоряжение служанки, и сам что-то стирал!

После таких улик и аргументаций Горчаков был склонен согласиться, что муж его шефини имеет какое-то отношение к страшным смертям в городе.

— Я боюсь жить с ним под одной крышей, — призналась Черкасова. — Если он хоть что-то заподозрит.

— А не поехать ли нам в Воронеж или в Белгород? Расскажем о твоих предположениях, уликах?

— Им нужны факты. А какие факты ты им предоставишь? Убийцу следует поймать с поличным.

— У тебя есть план?

— Есть, — ответила Алевтина. — И ты мне поможешь. Горчаков напрягся, ловя каждое слово Черкасовой.

— Надо написать ему письмо: короткое, но емкое. Мол, мы знаем, кто совершает в Старом Осколе кровавые преступления. Выдавать его не собираемся, если он заплатит. Назначим встречу. Обычное письмо шантажиста.

— Он поверит?

— Коль не поверит, посмеется или расскажет мне, то мои подозрения беспочвенны. А если пойдет на встречу, то.

— Вдруг он покажет письмо Старому Лису? Мы готовим ловушку им, а они приготовят ее нам.

— Учла такой вариант. Мы укажем в письме, что нам известны его связи. Какие именно — не уточним. И если вздумает сыграть в нехорошую игру, имя убийцы станет достоянием общественности. Он потянет за собой остальных. А подобного ему они не простят. У него не останется выбора.

— Неплохой вариант, — согласился Горчаков. — А как передать ему это письмо?

— Нет ничего проще. Вечером оно будет лежать в нашем почтовом ящике.

— Он не заподозрит, что и ты могла его прочитать?

— Нет. Мы не интересуемся корреспонденцией друг друга.

— Остается написать письмо.

— Ты и напишешь.

— Я?

— Мой почерк он знает.

— И мой может узнать, если в дело вмешается Корхов.

— Писать будешь левой рукой. Боюсь, что у меня Валерий узнает и левую.

Горчаков подумал и согласился. Теперь оставалось продумать текст. После некоторых споров они написали следующее:

«Господин Черкасов!

Мы прекрасно осведомлены, кто скрывается под маской неуловимого оскольского убийцы. Знаем и об его связях с крупными чиновниками города. Пока мы не собирается об этом никому сообщать, однако в любой момент информация попадет в такие руки, которые не под силу обрубить даже вашим покровителям. Выход один: заплатить и мы отстанем от вас раз и навсегда. Слово чести! Сумма, которую мы просим, — 200 тысяч рублей (в тот период это были гигантские деньги. — прим. авт.). Да, это много. Но ваши преступления стоят того. Согласны получить ее частями — половину сразу, половину — потом, но не позже чем через неделю.

Деньги следует передать в слободе Ямской, около старой мельницы. Завтра в полночь приходите туда один. Если заметим «хвост», сделка не состоится. На повторную встречу мы не пойдем. Мы останемся без денег, вы лишитесь головы.

Сумку с деньгами оставьте рядом с мельницей и быстро уходите».

— По-моему, мы продумали все, — сказала Алевтина.

— Кроме одного: вдруг он решит напасть?

— Оружие есть?

— Пистолет. А у тебя?

— И у меня он есть. Но пользоваться им не научилась.