Призрак прекрасной дамы

Внезапно юная красавица нахмурилась – заколыхалась, расслоилась и повторила процесс преображения в обратном порядке. Перед Назимовым снова предстала ссохшаяся бабка в белёсых кудельках, оборочках и бантиках. Старуха сурово ткнула в Матюху скрюченным артритом пальцем.

– Милостивый государь, полноте вести себя как истеричная барышня. Вам надлежит исполнить свой долг!

От такой наглости у Матюхи даже дыхание перехватило. Вот это заява! Какой еще долг? Долг перед глюком? Нет, пора кончать эту аццкую комедию абсурда. Жаль, в Питере не держали петухов, чтобы те утренними криками разгоняли нечисть. Аццкий абзац, хоть самому «ку-ка-ре-ку» кричи!

Матвей с надеждой взглянул на окно: уличный сумрак посерел и разжижился – приближалось утро. Но проклятая старуха и не думала покидать стул рядом с Матюхиной постелью – сидела, как приклеенная.

Внезапно у Матвея в мозгу сверкнула зачётная идея. Он откинул одеяло и поднялся с кровати во всей впечатляющей атлетической наготе. Графиня быстро опустила глаза и смущённо пискнула:

– Как, при даме?! C'est obsc`ene, monsieur! 21

В ответ Матюха победно захохотал: походу, старая кошёлка выпала в аут. Жаль, что он не успел набить на жопе улыбку Чеширского кота. Круто было бы повернуться к старухе правильным ракурсом и показать, как он относился к её требованиям и хотелкам.

21

Это непристойно, сударь!

– Вали отсюда! – яростно взревел Назимов. – И чтобы я тебя больше не видел!

Её призрачное сиятельство мрачно усмехнулась и выцедила сквозь зубы зловещим тоном:

– Вы сильно пожалеете, сударь! Tu vas le regretter! Послушайте меня, Матвей-не надо по отчеству: лучше бы вам сразу согласиться.

Сказала и растаяла в воздухе. Даже оброненный на пол кружевной платочек – и тот исчез.

Глава 4

Назимов вернулся в кровать, но уснуть ему не удалось: переполненный впечатлениями мозг гудел от тревожных мыслей. Что имела в виду старуха, когда угрожала ему? Могла ли она реально нагадить Матвею? И насколько реальна она сама?

Пока он прокручивал в голове подробности прошедшей паранормальной ночи, за окном окончательно рассвело. Матюха потянулся к лежавшему на тумбочке телефону – узнать, который час. Но дисплей гаджета оказался чёрным, мёртвым. Походу, аккумулятор разрядился. А вчера был полным. Неужели батарея сдохла?

Матвей встал, достал из сумки зарядник и воткнул его в аппарат. Оживший телефон показал время: пять ноль восемь – аццки рано для человека на отдыхе. Назимов широко зевнул и потянулся до хруста в суставах. Чем бы занять себя до того, как наступит полноценное утро? Не помешало бы размяться – разогнать по телу кровь, дать работу полупроснувшимся мышцам.

Назимов пробежался по квартире в поисках тренажёра или турника. Результат – ноль, даже гантелей не нашёл. Походу, Денисов был равнодушен к спорту. А зря, мог бы и озаботиться здоровым образом жизни – места для занятий было до хрена. Например, вместо музея с настенными амурами и никому не нужным пианино можно было организовать зачётную тренажёрку.

После разминки настроение стопроцентов улучшилось. Матюха наслаждался ощущением власти над собственным телом – сильным, гибким. А в здоровом теле и дух соответствующий. Воспоминания о ночных событиях побледнели, выцвели и стали казаться обрывками дурного сна. Мало ли какая хрень приснится! Главное, не зацикливаться.

Он двинул в ванную, которая ещё вчера поразила его гигантскими размерами и зеркальной плиткой во всю стену. Слева в пол была вмонтирована огромная чаша джакузи, а справа стояла практичная душевая кабина. Назимов встал под душ и на полную открутил кран холодный воды. Аццкий абзац! Кожу ошпарило крутым кипятком. Матвей с воплем метнулся в сторону и ударился о дверцу кабины. Та задребезжала, вылетела из пазов. Непруха! Как теперь отмазываться за ущерб перед Таткой?

Матюха выбрался из кабинки и кое-как приладил перекосившуюся дверь на место. Он наклонился посмотреть, не перепутал ли холодный кран с горячим. Нет, всё окэ. Тогда откуда кипяток?

В аптечке, что висела здесь же, в ванной, нашелся спрей от ожогов. Назимов покрыл ошпаренную, как варёная сарделька, кожу пенкой. Стало немного легче. Он натянул трусы и отправился в столовую завтракать.

Там у пустой миски уже томился голодом Омон Ра. Увидев Матюху, кошак требовательно мяукнул. Хоть бы подошел, тварь, приласкался, выразил бы эмпатию. Говорят, кошки лечат. Но от этого хрен дождешься. Фараон! Считает, что он – пуп земли, а остальные должны его обслуживать.

Матвей навалил в миску кошачьей еды: жри! А для себя заправил стоявшую на барной стойке кофемашину. Агрегат заурчал, захрустел, перемалывая кофейные зерна. В воздухе поплыл соблазнительный дух предвкушения первой утренней чашки. Разом подобревший Назимов почти что дружески бросил довольно чавкавшему Омке:

– Жизнь прекрасна. Правда, лысый? И никакие сиятельства-сверкательства нам её не испортят.

В этот момент кофемашина издала гнусный звук: «кх-хр-р-ра» и встала. Назимов потыкал пальцем в разные кнопки, постучал по корпусу слева и справа. Ноль реакции – походу, агрегат сломался. Хреново, придется мастера вызывать!

Раздражённый Матюха извлек контейнер с недомолотым кофе – крупа какая-то, а не порошок. Он насыпал это безобразие в новенькую блестящую кастрюльку, залил водой и поставил на плиту, а сам занялся поисками пригодной для завтрака еды. Но через несколько секунд (Матвей не успел достать из холодильника сыр и остатки буженины), послышалось зловещее шипение. Он обернулся на звук. Аццкий абзац! Вся поверхность новомодной Таткиной плиты оказалась залита сбежавшим кофе.

Походу, день обещал побить все рекорды говнистости. Случались время от времени такие нелётные дни. Но Матюха по собственному опыту знал, что, если не поддаваться, то непруха иногда отступала, и дальше всё шло окэ. А сегодня, в день выезда по Питерским окрестностям, ему стопроцентов требовалась удача.

***

Покатушки прошли по хай-классу. Участников собралось даже больше, чем вписалось накануне: четырнадцать братьев-байкеров, да пять девчонок-зажопниц. Банда с рёвом летела по шоссе под ненавидящими взглядами водил четырехколесных жестянок. Чуваки чувствовали разницу: мотоцикл – это сила, заключённая между ног, а автомобиль – сила, приложенная к жопе! Йаху-у-у! Скорость рождала ощущение свободного, не знавшего преград, полёта. Вот ради этого кайфа и стоило жить!

Когда подъехали к Ораниенбауму, питерцы предложили не задерживаться, а сразу махнуть до Кронштадта. Но из чувства гостеприимства (всё-таки жители культурной столицы!) уступили Зиме. И не зря: там было, на что посмотреть – дворцы, парки, скульптуры. Да и погода выдалась зачётная, за целый день ни соплинки. В итоге питерским понравилось: никто из них до этого в Ораниенбауме не был – так всегда и носились мимо. И до Кронштадта успели прокатиться, даже в Морской собор зашли.

К вечеру вся команда вернулась в город и осела на Лиговке в «Route 148». Согрелись байкерским чаем, подкрепились бургерами. Зиму, втянули в один из самых бессмысленных и нескончаемых споров: что лучше джапы 22 или «Харлеи». Сам Матюха рассекал на «Хонде» и стопроцентов предпочитал её всем остальным маркам. А фанаты «Харлеев» упёрто доказывали, что «лучше видеть сестру на панели, чем брата – на «японце»».

22

Японские мотоциклы.

В самый накал спора на Матюхино плечо опустилась легкая рука. Он вздрогнул – вспомнился кошмар прошлой ночи. Повернул голову: на черном трикотаже его футболки неестественно зеленели пять узких острых коготков. Хрипловатый, словно надтреснутый, девичий голос произнес над ухом:

– Хай! Что-то я тебя здесь раньше не видела.

Пока Матюха соображал, кто эта коза и что ей нужно, сидевший рядом толстяк Бивень поднял голову и широко улыбнулся, демонстрируя косо отколотый передний зуб.