Призраки иного мира

— Хорошо хоть, что мы в штанах, - на данной «оптимистической ноте» я перестал петь, а Лира, ещё немного постучав по клавишам, закончила играть.

— Как-то это было невесело и нелогично, - пегас прервал затишье. — Ты предрекаешь нам победу, призываешь народ НКР, а напеваешь об обречённости, и что мы все окажемся в земле.

— Помни, - я ответил пегасу, — в другом мире я погиб в небе, так что вполне логично, что меня тянет к земле, а ещё лучше - прямо на Землю, и я даже знаю, кто знает туда путь.

— Серьезно?! – с улыбкой на облезлой морде, удивлённо спросила Лира.

— Это принцесса Селестия, - после моего ответа улыбка с морды Лиры тут же пропала, но я не остановился. — Она знает многое, в том числе и то, что мы можем победить, - далее я стал говорить более возвышенным тоном. — Хоть она и наш враг, но я понимаю тех, кто считает её живой богиней. Голос Селестии удивительно приятен, внешность даже мне кажется по-настоящему величественной, а об интеллекте и жизненном опыте лучше вообще не говорить – настолько он высок. Я не стану молчать и выскажу своё уважение к ней, как к врагу и как к пророку. Не удивляйтесь, но я не могу подобрать ей более подходящего слова, Селестия действительно пророк. Всё, что происходило, происходит и будет происходить, Селестия либо знала, либо догадывалась, в том числе и о нашей деятельности. То, что она предсказала нашу победу, не может не радовать.

— Я такого не помню, - сказал пегас.

— Это было сказано по радиосвязи, когда тебя держали связанным над конвейером, ведущим к дробилке для компонентов спектры.

— Тогда понятно, только если Селестия так сказала, то значит, она догадывается о наших планах, и, значит, любые пророчества можно изменить.

Я ещё не смирился с менталитетом копытных, и мне не нравилось, что пернатый слишком буквально воспринимает мою речь. Тем не менее, я не стал разрушать его иллюзии и даже, забавы ради, подыграл:

— Значит, нам нужен свой пророк.

— Свой? Пророк?

— Разумеется, - дальше я стал откровенно издеваться. — Вот все говорят, что «нет пророка в своём отечестве», я скажу, что такой пророк есть и этот пророк… Я.

Копытных такой «вот это поворот» удивил так же сильно, как и моя ранняя псевдопафосная речь, и я не стал разрушать их иллюзии:

— Ещё в другом мире практиковал я прорицание, но начинал с того, что разъяснял чужие пророчества. Вот у Нострадамуса, например, есть такие строки: «Мимо тёщенного дома я без шуток не хожу», тоес… Нет – это другое, - тут я остановился, так как понял, что начал перегибать палку, однако дальнейшая речь тоже была абсурдна. — И явится на востоке маленький человек, и оставит семя своё, и вырастит из этого семени великая королева, - я закончил читать по памяти пророчество и далее пояснил смысл. — Пятьсот лет никто не мог понять, что имел в виду Нострадамус, и только я разъяснил – это Хрущёв, сажающий кукурузу – королеву полей. Потом я стал перечитывать свои стихи, написанные ещё в детстве, и ПОНЯЛ, что они все тоже сплошь пророческие. Например: «Рыжий, рыжий, конопатый. Убил дедушку лопатой!». В этих строках я предвидел убийственную для наших пенсионеров экономическую политику Чубайса. Данное пророчество настолько удачно, что применимо даже для этого мира, и очень подходит под операцию «Выжигание», проводимую рыжим пегасом, известным как полковник Отем Лиф, - сам же рыжий, слушая мою речь, начал закипать, но я не останавливался. — Также его можно применить к недавним событиям, в которых рыжий убил своего отца-предателя. Правда это был не дед, и убит не лопатой, но ведь и пророчество уже было ранее использовано.

— Своего ты тоже убил лопатой? – скрипя зубами, сказал пегас.

— Нет, - ответил я. — Я дедушку не бил, керосином я его облил, - а, после, не подумав, добавил. — И это спрашивает тот, кто на моих глазах отпилил своему младшему братцу голову, а отца бросил в дробилку.

Тут я понял, что задел запретную тему и замер в ожидании справедливых ударов судьбы. Пегас же смотрел на меня секунд пять немигающим взглядом, а после… улыбнулся (!) и уже с ухмылкой продолжил:

— Да - это так. Теперь я круглый сирота, в том числе и из-за тебя. Как я тебе благодарен!

— Виндшира убил не я, да и Прайда технически не убивал, - сказал я, изображая тон сожаления.

— Насчёт Виндшира – да, - Отем говорил, всё ещё улыбаясь, — а вот за Прайда тебе спасибо. В особенности за то, что перед смертью он побывал на моём месте.

Я поначалу подумал, что Отем имеет в виду звание полковника, но, смекнув, догадался:

— Имеешь в виду состояние слабоумия? То, когда ты был овощем?

— Именно, - ответил улыбающийся пегас.

— Вообще-то Прайд не был превращён в «овощ». Он был в состоянии животного.

— Тогда понятно, - голос стал менее веселым, но в нём слышалось понимание. — Оставим меня. Есть ещё пророчества?

— Конечно, есть, - я не стал тянуть с ответом. — Стоит статуя в лучах заката, и в руке её …. Не, не граната - штурвал. Тридцать лет прошло, и только сейчас стало ясно, что я имел в виду статую Петра Первого работы скульптора Церетели. Разгаданы мной и загадки, которые волновали и лучшие умы человечества. Вот, например: «Без окон, без дверей, полна горница людей». Тысячелетия люди думали, что это «Государственная Дума», и только я понял, что это огурец. Таким образом, я, как пророк, буквально спас отечество, потому что без «Государственной Думы» наш человек прожить ещё может, а вот без огурца практически никак.

— Вы используете огурец как…?

— Как, еду! – я перебил пегаса. — А ты, пожиратель сена, что подумал?! Да я и сейчас хочу огурец! От всех этих разговоров о картошке, яблоках и тебе как овоще, знаешь, как жрать захотелось?!

— Не знаю, но могу понять, - ответил пернатый. — Также понимаю, что, говоря про огурец, ты на самом деле имел в виду личинок, - данное наблюдение меня удивило и возмутило – копытный успел меня "изучить", — но я смирился с твоими странностями. Только не нужно заканчивать передачу на такой ноте, - далее полковник повернулся к Лире и продолжил:

— Кстати насчёт нот, - на слова пегаса единорожка ответила кивком. — Маэстро, сыграйте, что-нибудь.

Честно говоря, меня возмущало, что мной в буквальном смысле, играют как на пианино. Будучи формально невосприимчивым к магии, я на деле был ещё как восприимчив, только не ко всей и особым образом. Музыкальную восприимчивость пони я, похоже, унаследовал в полном объёме. Не то чтобы, слыша какие либо ноты, я включал режим: «Я поэт! Вот это да! Рифмую строчки без труда!» - но одна музыкальная единорожка, используя свой особый талант, знала за какие струны дёргать. Меня бы это не возмущало, если бы не один нюанс – почему именно я должен петь? Я прекрасно помню, что и полковник Отем не обделён вокальными данными. Будучи в наркотическом опьянении, он, представляя себя ночным пегасом, спел их гимн, и не скажу, что это звучало плохо. Всё же надо будет поговорить с Лирой и попросить ту об одной услуге – пора и полковнику поплясать под чью-то дудку. Однако пегас догадался первым и перед эфиром наверняка сам сговорился с нашей маэстро. По крайней мере, у меня было ощущение, что пианистка поняла бы его и без слов.

Лира была рада стараться и тут же начала играть. Я же, будучи голодным и восприимчивым к музыке, вдруг вспомнил известную песню про диету . Песню, которая удивительно точно показывала мои ночные грёзы, но, уже открыв рот, я передумал – песня слишком детская. Лира каким-то своим чутьём «струн души» уловила моё настроение и прекратила играть. Это было ненадолго. Буквально через три секунды она, стуча по клавишам, наиграла другую, более взрослую мелодию. Я же не удержался и начал петь «самопальную песню ресторанно-фуршетного жанра».

Мальчик с детства слышал «Ешь побольше, Миша»,

Раз имеешь к пенью интерес.

Мама понимала, что вокала мало,

Чтоб иметь большой в искусстве вес.

К столу почаще подходи,

В тарелку больше ты клади,

Живот как орден на груди.

Ты на диете не сиди,

За весом строго ты следи,

И пусть живот всегда шагает впереди.

Пахнут деньги, хотя многие считают, что не пахнут.

В заведения ночные, для меня вход всегда распахнут.