Призраки иного мира

Соуп с ножом в теле был ещё жив и в данный момент передними ногами вытаскивал из себя мой нож. Было видно, что ему это даётся ценой неимоверных усилий и адской боли, но он справлялся и не кричал. Вскоре нож был вынут и пегас покрутил его в копыте в нужное положение. От увиденного на моей морде появилась непроизвольная улыбка – ещё одна ошибка.

Лайфблум видя моё выражение морды, прекратил избиение и проследил за направлением моего взгляда. Соуп уже успел метнуть нож, и он непременно достиг бы своей цели, если бы из-за меня единорог не заподозрил бы неладное. Нож завис в облаке магии буквально в сантиметре от левого глаза Лайфблума и, развернувшись, быстро полетел назад, где и воткнулся в глаз Соупа. Синий пегас упал замертво – в том, что он мёртв, теперь не было никаких сомнений.

Вид произошедшего сильно подкосил меня морально. Хоть Соуп и не человек и мы с ним не очень долго знакомы, но уже успели через многое пройти, и я являюсь прямым виновником его смерти из-за своей глупости. Силы буквально покинули меня, даже боль не стимулировала сопротивляться. Следующий удар Лайфблума отправил меня в нежелательный сон.

Сон был без снов - сплошная темнота но, очнувшись от удара током, я увидел такую же темноту. Однако темнота, судя по ощущениям, объяснялась плотным мешком на голове. Также по ощущениям было понятно, что я сижу связанным на металлическом стуле. Вспомнив последние моменты своей новой жизни, я осознал, что со мной происходит.

Вскоре с меня резко сдёрнули мешок, и мне в глаза ударил яркий свет от небольшого прожектора – глазам было больно. Щурясь, стал осматривать место, где нахожусь и увидел у стены напротив меня железный стол с двумя мониторами. На одном мониторе была серая морда Мелкопипки – точь-в-точь как на обложках её книги. На другом, более большом, белая рогатая морда в короне – как я понял это Селестия. Обе морды пять секунд хранили молчание, потом Селестия ухмылисто улыбнулась, как палач перед казнью преступника, и приятным голосом произнесла:

– Наконец-то мы встретились – призрак иного мира.

Оправданная жестокость - Отражение боли

— Вот и проснулось серое вещество, - позади меня прозвучал спокойный голос Лайфблума. Я его не видел (слепая зона), но ощущал его дыхание на своём затылке. Через секунду к этому ощущению прибавилось стягивание удавки на шее. Одновременно с нехваткой воздуха появилось «острое» ощущение укола иглы очень большого диаметра в правый бок – туда, где у копытных находится жопометка. После того как иглу вынули, мне чем-то (паяльником?) прижгли место укола. На фоне удушения это казалось мелочью, и тогда я не придал этому внимания.

Хрипя, я дёргался в тщетных попытках освободиться, однако ещё до того как в глазах начало темнеть (точнее краснеть), давление удавки ослабло. Через секунду Лайфблум произнёс: «Теперь не сбежишь». Данную тихую фразу услышал «краем уха», к чему она была сказана, смутно понимал, однако, жадно глотая воздух, осознал, что это удушение было лишь демонстрацией моей беспомощности.

Меня лишили возможности дышать, и я ничего не смог с этим поделать. Однако я всё ещё жив – им от меня что-то нужно. Что бы они от меня ни хотели и какие бы методы ни использовали, я должен сопротивляться. Проблема в том что «не ломаемых» людей не существует.

— Прошу нас извинить, - голос Селестии был удивительно приятен, - это было лишь демонстрацией серьезности вашего положения и наших намерений, - пока я глотал воздух, она продолжала говорить. — Я давно не видела подобных тебе и надеялась, что никогда не увижу. Но раз ты здесь, то я догадываюсь, какие у тебя вопросы. В качестве жеста доброй воли заранее отвечу на них и надеюсь, что вы тоже расскажете нам то, что знаете.

После услышанного я, не моргая, уставился в экран Селестии. Не таким способом планировал до неё добраться, но в каком-то смысле я стал на шаг ближе к пониманию ситуации. Видя моё любопытство, Селестия продолжила:

— Мне известно то, чем вы являетесь и кем были до своей смерти. Люди – разумные существа, знающие о магии, но не верящие в неё. Парадокс, пусть и объяснимый. Души людей неотделимы от тела, но вы попали в наш мир именно через смерть тела и перенос души – не думаю, что люди смогли достичь таких высот в магии. Вывод прост – вас призвали сюда из Эквестрии. Заранее даю ответ на очевидный вопрос – вам не попасть назад, на Землю. Хоть и существует способ переноса души из Эквестрии в другие миры, но он давно утерян, к тому же ваше тело мертво - это делает перенос невозможным. Пожалуй, я сказала достаточно.

По мне так не хрена не достаточно, но от услышанного я на некоторое время впал в прострацию и не мог говорить. Селестия же заканчивала свою речь:

— Надеюсь, вы будете адекватны и честны. Убедительно прошу – не пытайтесь сопротивляться или врать. В противном случае наш друг применит все свои медицинские знания, хоть и в благих, но не в медицинских целях.

Под другом она имела в виду Лайфблума. То, что он применит свои знания, я не сомневался, но и идти на сотрудничество не собирался. Отем однажды пошёл на сотрудничество и «окончил свою жизнь» с пулей в башке, однако и без этого примера ситуация очевидна.

Понимая всю очевидность, осматривал допросную, в которой находился. Смотреть было особо не на что – сходство с допросной комнатой на борту Громовержца было почти стопроцентным, исключением были лишь два монитора с изображениями Мелкопипки и Селестии (лошадиный Skype) и стойка с камерой. Также в комнате был стол с различными инструментами (среди них была бензопила с запёкшейся кровью, которой убили Каламити) и большое зеркало Гезелла. В прошлый раз я был по ту сторону зеркала, а сейчас нахожусь в середине комнаты, привязанный к стулу на месте той зелёной сектантки – какая ирония. То как я был связан, было удивительно похоже на, то, как я связал Каламити – ещё один дурной знак. Также с меня стянули одежду (даже фальшивые жопометки содрали), что усиливало чувство беспомощности.

— Можно отвечать на вопросы по-хорошему, а можно по-плохому, - Лайфблум говорил, встав передо мной. — Я могу и так и так.

— Лучше, конечно, по-плохому, - сарказм из фильма «Белое солнце пустыни» не был понят.

— Не могу сказать, что разочарован, - белый единорог ухмылисто улыбнулся. — Мой талант - помогать другим пони, лечить их. Однако в глубине души, мне всегда хотелось применить свои знания в прямо противоположных целях, а то, что ты в душе не пони, только снимает с меня моральные ограничения. Такая мерзкая душа в таком прекрасном теле – будет немного жалко его портить.

— Только ради меня, прошу – не убей его. Помни о нашем уговоре, — даже в такой ситуации голос Селестии был мне приятен. Интересно – как она поёт? Наверняка в её исполнении любые песни на слух слаще Владимирского Централа.

— Насчёт этого не беспокойтесь, - единорог говорил, смотря на меня с ухмылкой, после он обернулся к монитору. — Я сломаю ему десяток костей и введу сотни препаратов, а он будет всё ещё жив. К тому же, вы были правы насчёт его способности к регенерации. Многочисленные раны, что я ему нанёс, начали быстро заживать без использования зелий или заклинаний, - после единорог переключил своё внимание с монитора на меня.