Призраки иного мира
Шрифт:
— Не обольщайся – это только упростит мне работу, - я понял, что он имел ввиду.
Далее Лайфблум сделал максимально серьёзное выражение морды и ровным голосом начал допрос с пристрастием:
— Нам известно, что ты - призрак существа из другого мира, находящийся в теле этого земного пони. Называя тебя Грэем Стоуном, мы оскорбляем имя этого Рейнджера Эпплджек. Как тебя зовут?
— Меня не зовут – я сам прихожу, а звать меня можете Иваном Гуднайтовым.
— Гудна… так я понял – это такой сарказм …, - не знаю, что собирался договорить
— Стойте! – Лайфблум обернулся к монитору, — Пропустите этот вопрос! Я не хочу знать его настоящее имя, - голос Мелкопипки был низким, «прокуренным».
— Что? – единорог произнёс в монитор.
— Пока мы помним об усопших, они живы в наших сердцах. Но эта тварь не заслуживает, чтобы о нём помнили даже его враги. Чей бы дух ни находился в теле Грея Стоуна, он должен быть окончательно забыт – стёрт из истории Эквестрии. Я не хочу знать и вспоминать имя убийцы моих друзей и моей особенной пони!
— *Я ни хотыв, меня призвали, я был поваром, - не знаю, зачем я это сказал. Данный сарказм в моём положении был совсем неуместен.
— Что он сказал? – Мелкопипка обратилась к Селестии.
— Он говорил неразборчиво, используя какой-то диалект. Что-то насчёт того, что он был призван быть поваром.
— Поваром?! Он издевается?! Этот черноглазый у…бок убил мою любовь! Даже самая страшная месть не будет полной! Лайфблум – я очень ценю твою дружбу и надеюсь на взаимность. Ради меня, ради элемента честности – убей эту тварь! Оно недостойно и секунды жизни!
У меня не было никакой ненависти и личной неприязни к Хомейдж и, убивая её, я, по сути, выполнял заказ, но у меня была веская причина идти на такой риск. Заодно я отомстил за отряд Соупа, пусть он и хотел отомстить лично – «Никакого бизнеса – это личное». Соуп, кстати, как раз был поваром – буду скучать по его стряпне. Теперь мне надо отомстить за его смерть. Вопрос только – как я это сделаю в моём положении?
— Если хотите убить – убивайте. Вы лишь убьёте человека, - говоря это, я понимал, что меня вряд ли немедленно убьют.
— Обязательно – в своё время, - Лайфблум говорил улыбаясь.
— Ты - самая мерзкая тварь, что только ступала на землю Эквестрии! – Мелкопипка казалось, была готова выпрыгнуть из монитора, чтобы перегрызть мне горло.
— Спасибо за комплимент, - этот сарказм показался мне удачным.
— Из-за тебя мир понёс невосполнимую утрату. Я верила, что честность спасёт Эквестрию, но Красный Глаз был прав – война никогда не меняется. В этой войне мы теряем лучших, но если ты думаешь, что, убив элемент честности, ты или твои «друзья» смогут заглушить голос правды, то вы сильно ошибаетесь. На смену одному ди-джею придёт другой, и так будет всегда, - Мелкопипку прорвало.
— Война никогда не меняется? Что за хрень? Война – это искусство обмана. Лицемерие правителей Эквестрии, и самоуверенность правителей страны зебр превратило этот мир в ядерное пепелище, а ты, взорвав бомбу в «Прекрасной Долине» устроила на этом пепелище поле битвы за остатки ресурсов. Пока твоя соска трепала языком, пегасы умирали в боях, которые им навязали. Но обман - обоюдоострое оружие. После разоблачения обмана целая нация требует возмездия. Их ярость будет распространяться со скоростью лесного пожара. Это пламя, разгораясь, уничтожит всё на своём пути. Вы думаете,
что единственные кто определяет ход истории. На деле всё зависит от воли одного человека.После сказанного все затихли. Даже я не ожидал от себя такого пафосного бреда. Мелкопипка решила ответить в подобном стиле:
— Историю пишут победители. Лично я считаю, что победила - и написала свою историю. Сейчас книгу с моим именем учат во всех школах. Я сражалась против пегасов – за это многие из них меня ненавидят. Но время и мощь погодных башен на моей стороне. Может тебе и удалось сделать много зла, но больше ты никого не убьёшь. Я боролась за чистое небо для Эквестрии. Ради этого я пошла на самопожертвование, следуя своей добродетели. Чтобы подарить свет Солнца и Луны, мне пришлось стать злодеем. Ни тебе, ни кому-либо другому, не удастся уничтожить то, ради чего я пошла на такие жертвы!
Затишье после сказанного Мелкопипкой было более коротким.
— Ясно, - Лайфблум вздохнул.
– Продолжим допрос.
Единорог начал допрос заново - снова вернул себе то же выражение морды и продолжил:
— Где сейчас находятся: полковник Отем, захваченный Громовержец и беглецы из Арбы?
— Ну, у вас и аппетит, я ничего не знаю, - я и впрямь не знал.
— Сдаётся мне - парень любит усложнять себе жизнь.
После сказанного Лайфблум подошёл к столу с различными строительными инструментами, после он магией подобрал самый дальний из них. До того, как единорог поднял предмет в воздух, я его не видел за молотками и пилами и был немало удивлён когда в воздухе завертелась белая бейсбольная бита. Когда вращение биты прекратилось, я ещё сильнее удивился и испугался, прочитав на ней надпись крупными красными буквами на русском языке (!) - ЗУБНАЯ ФЕЯ.
— Тебе ведь знакомо это орудие? – Селестия снова заговорила со мной. — Чем больше я узнавала об обычаях людей, тем больше была рада, что родилась пони. Практиковать спорт, в котором проигравших забивают до смерти – как можно было до такого додуматься? Даже в «Яме» Красного Глаза было больше смысла.
— Херню не говори – в бейсбол так не играют, - плохой из меня рассказчик и защитник человечества.
— Разумеется, ты будешь всё отрицать. Мне известно, что люди делятся на бесчисленное множество народностей и то, что в стране говорящей на твоём языке, каждый год продаётся сто тысяч бит и примерно пятьдесят мячей. Догадываюсь, что твоему народу, чтобы убивать, даже кровавый спорт не нужен. Ваша нация мерзка даже по людским меркам, - речь Селестии прервал единорог.
— Не отвлекаемся от темы, - после сказанного Лайфблум нанёс мне удар битой под рёбра. Удар был болезненный, но терпимый. — Отвечай на вопрос!
— Даже если бы я знал ответ, то всё равно бы не сказал.
— Не корчи из себя героя - твоя жизнь гроша не стоит. Ты убил моего хорошего друга, она была элементом честности! Говоря горькую правду, она спасла многие жизни и сделала бы ещё много добра, если бы ты не прервал её жизнь.
— Вожделение получило напряжение. Она лесбиянка. Что с ними не делай - совесть не мучает, - от сказанного белок глаз единорога резко покраснел. Замерев на секунду, он развернулся и лягнул меня в грудной отдел, произнеся: «Еб...чий натурал». Если бы стул не был прикреплён к полу, меня бы отбросило к стенке.