Призраки по контракту

— Лерыч… а давай-ка еще раз посмотрим, чего там написано про этого червя?

Напарник пожал плечами, вытащил из памяти электронного друга коротенькую справочную статью. «…мертвый червь темнеет до коричневого цвета, по фактуре напоминает древесину, некоторое время сохраняет эластичность. Радиоактивное излучение у мертвой особи выше, чем у живой, в два-три раза …» Спец по эксклюзиву утонченно высказался и кинулся развязывать куски «лианы», которыми напарники затянули горловины мешков перед тем как штурмовать канаву.

…Солнце уже садилось, уходить от заимки на приличное расстояние времени не было. Радиоактивные останки захоронили поблизости, в яме с водой. Глядишь, в бункер эта хня не просочится. Что бы там ни было, а землянки далеко не бумажные.

После торжественных похорон червя Малыш, к счастью, успокоился. Успокоился и его хозяин — к несчастью, увы. Стоило расслабиться, как у Лерыча опять поехала точка сборки. С полчаса бездумно пялился на стеллаж с припасами, беззвучно шевелил губами. Какое-то время Сергей делал вид, что не замечает — вдруг само рассосется? — потом, наконец, не выдержал:

— Лерка! Жрать собираешься?

Молчание.

— Оглох?.. Ты и утром жрать не стал, между прочим.

Малоинформативное шевеление губами прекратилось, напарник соизволил ответить:

— У нас нет ничего постного.

— Лерыч, это ни разу не прикольно. Хочешь сдохнуть по дороге?

Теперь Валера не счел нужным отвечать. Лег, демонстративно отвернулся лицом к стене, забрался под одеяло с головой. Не, ну что за дурдом-то, елки-палки?..

По крыше нудно дребезжал дождь. Тоже радость: сегодня вот еще в заимке ночуем, а завтра придется в чистом поле. Тент, костер — это все прекрасно, но если зарядит нормальный ливень, отсыреют и тент с костром… Блин, когда же, к такой матери, пойдет снег в этом году? Или в этом уже не пойдет, только в следующем, на женский день восьмое марта? А как было бы хорошо — сухо. И передохли бы к едреням мокрые совы, от яда которых вдвое разносит… Кстати, насчет яда: не мог Валерка отравиться чем-нибудь? Или его какая-нибудь херня укусила, может, я не заметил?.. Сергей сел рядом, откинул одеяло, положил ладонь напарнику на лоб. Да не, температура нормальная. Может, перебор с рентгенами? Фигово, если так. Но ведь дурковать Валерка начал еще до червивых болот?..

— Я, кажется, просил меня руками не трогать, — процедил Лерыч.

— Да пошел ты, — устало отозвался Сергей. — Спокойной ночи.

У несчастного специалиста по эксклюзиву спокойной ночи опять не получилось. Ложиться не стал, пока не уснул напарник: на этой лежанке трудно соблюсти дистанцию, а кто знает, как далеко распространяется Леркино внезапно проснувшееся целомудрие? Неровен час, заденешь нечаянно — опять будет воспринято как грязное домогательство.

Сигарет, между прочим, осталось всего несколько штук на двоих. Была запасная пачка, и еще одна — почти целая — нашлась у дядьки: пилот забыл. Валерка запасных никогда с собой не берет, не рыцарское это дело. Надо было сразу нормировать курево, но — где там, со всеми этими трабблами… А теперь рискуем не растянуть остатки до цивилизации. Звездец.

Одно утешение: импотентами, кажется, пока не стали. Хотя — кто его знает, этого добродетельного?..

Потом долго считал верблюдов, но в голове продолжали крутиться невеселые мысли и пугающие соображения. Сколько веревочке не виться… Совиные гнезда проскочили вроде как без последствий. Насчет белых червей бабушка надвое сказала, а точнее — анализ крови скажет, если домой доберемся. Чего будет дальше? Дальше-то, а?..

Когда все-таки уснул — снились мокрые совы, коричневые белые черви, а на десерт — жаркое из тухлых сарделек.

* * *

— …что он хорош, и отделил бог свет от тьмы. И назвал бог свет днем, а тьму ночью.

— Доброе утро, — раздраженно отозвался спец по эксклюзиву. Одежда не досохла, башка трещит (не иначе вчерашние рентгены в ней революцию устроили), кости с мышцами вопят на все лады (неслабо вчера в глине покувыркались), сигареты на исходе, впереди четыре дня ходьбы и четыре холодных ночевки. Дежурная порция шизы очень кстати. — Может, хоть сейчас чего-нибудь сожрешь?

— Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам сын человеческий, ибо на нем положил печать свою отец, бог.

— Понял, извини.

Итак, заимки кончились. Кончились и трещотки.

К середине дня напарники вошли в горелый лес. Тропа здесь, предупреждал дядя Лёша, малохоженная. Однако это не помешало ей быть куда заметнее, чем вчера. Вместе с кустарником за спиной остались и болота, дальше — сухой мох. Такое впечатление, что вырос он лет десять назад и с тех пор ни разу не обновлялся. Наступишь — не мнется, ломается. Тропинка в этом покрытии выдавлена, как морщина на старческом лице — раз и навсегда. Когда, интересно, горел лес? Видимо, не так уж давно, если молодь до сих пор не скрыла с глаз обугленные стволы. А может и давно, просто не растет молодь, вырождается здесь все на фиг.

— …пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу…

(censored!..)… Почему кончились трещотки? Некого отпугивать? Сгорели, а новые дядьке было развешивать недосуг? Или просто не нужны они здесь никому? Дядька сюда редко забредает, а кто еще? Самые привлекательные для экологов и самые ужасные для путешественников звери и растения остались позади. Дальше — ну, травка глючная. Для определенной категории исследователей она может представлять интерес, но — вряд ли для экологов, в рамках программы одомашнивания диких зон. Ну, глушители эти — штука неудобная, но, скорее всего, безобидная. Ах, да! Синявки еще. Которые обгложут нас до костей. Сегодня вечером, кстати.

— …летите, собирайтесь на великую вечерю божию, чтобы пожрать трупы всех свободных и рабов, и малых и великих…

Трижды (censored!..)… Сергей поймал себя на том, что он пресытился дикой экзотикой. Притупились страхи. Куда больше синявок теперь его смущала необходимость спать на голой земле. Жрать надоевшие концентраты. Обходиться без душа и сигарет. А еще — Валеркино помешательство. Пока дискретное, но, похоже, становится непрерывным.

Во второй половине дня дождь прекратился. Но вместо облегчения это принесло следующую напасть: из мха, в нескольких шагах от напарников, выскочило чего-то — покрупнее куропатки, помельче глухаря. Еще одно такое же чего-то — чуть подальше; еще одно — впереди, прямо возле тропы…

Валера схватил друга за плечо. Судя по затравленному взгляду, точка сборки вернулась на историческое место:

— Мышехвосты, блин! Бежим!..

Плохоразличимая из-за скорости тварь спикировала на голову специалиста по эксклюзиву. Лерыч резко смахнул ее рукавом:

— Капюшон, живо! — сам-то надел сразу, как только начали выскакивать глухарные куропатки. — И прячь глаза!

Сергей уже прочувствовал актуальность команд: летучая тварь успела выдернуть из его головы клок волос вместе с кожей до того, как напарник ее стряхнул. Прикрывая лицо, крикнул:

— Стреляй, если сможешь!..

По меньшей мере, смешно: на тот момент тварей выскочило уже десятка полтора, и вряд ли это все, что пряталось от дождя во мхах. Но Лерыч бездействовал по другой причине:

— Нашел снайпера, блин! Да они летают быстрее, чем я курок нажимаю!..

Руки втянуты в рукава, рукавами прикрыты лица. Оставлена крохотная щелочка, чтобы видеть тропу. По тропе — бегом. Мышехвосты выдирают куски из одежды. Скоро доберутся до живого тела, тогда — все, звездец.