Призраки по контракту

— Ага, — затянувшись, отозвался напарник. — А еще он, вроде бы, всякие невидимые лучи распознает. Только я не проверял, ни к чему было.

— Офигеть. Кофе в постель не приносит, не?

— Не. Только тапки.

На следующем отрезке пути не повезло: Валера оскользнулся и поехал вниз. Розовая палка, которой он пытался задержаться на склоне, оставляла в глине узкую борозду.

— Хватайся за любое дерево! — орал вслед Сергей. — Черт с ними, с руками, заживут!

Напарник уже и сам успел так решить. Розовый шест покатился дальше, а Лерыч распластался на склоне, схватившись за молодой ствол возле самого комля. Руку, на которой не было перчатки, немилосердно жгло. Перебирая ногами, Лерка изо всех сил старался найти устойчивое положение и, наконец…

— Серый! Здесь тропа, чтоб я сдох!

— Блин, откуда? — недоверчиво откликнулся спец по эксклюзиву, сдерживая желание двигаться побыстрее.

— Тропа, я тебе говорю! Радиоточка есть, значит — люди. А где люди, там и тропы.

Минут через пять Сергей догнал напарника и убедился, что тот прав. Не шоссе, конечно, но можно идти. Существенно комфортнее, чем сползать, опираясь на шест.

— Ну? Убедился?.. А вон там — мост через реку!

— Где? — Сергей прищурился, но не смог разглядеть ничего.

— Ближе подойдем — увидишь, — пообещал Лерыч, энергично шагая вперед.

Спец по эксклюзиву двинул следом. Шли минут пятнадцать. Тропа вилась вдоль берега, потихоньку спускаясь к воде.

— Ты говорил — радиоточка находится в километре, — с сомнением заметил Сергей. — По-моему, мы уже больше отмахали.

— Крюк получается. Из-за моста, — отозвался Лерыч. — На ту сторону переберемся — придется возвращаться обратно.

— Если раньше не стемнеет, — пробормотал спец по эксклюзиву.

Шли еще четверть часа. До реки оставались считанные метры, и до моста рукой подать.

— Ну, хоть теперь-то видишь?

— Теперь вижу… ёханный бабай!..

Мост изогнулся, взмахнул змеиным хвостом и ушел под воду.

— Лерка, блин, прочь от реки!..

Напарники рванули по склону вверх — где на двух костях, где на четырех. Лезли, казалось, невозможно медленно: вот сейчас это чудо природы как раз поднимает из воды исполинскую голову на тридцатиметровой шее (неважно, что ширина речки от силы метров десять, да и глубина вряд ли больше). А в голове — немереное количество зубов, каждый покруче любимого лазерного резака…

Минут через десять остановились перевести дух.

— Серый, ты будешь смеяться, но здесь еще одна тропа.

— И тоже в озеро Лох-Несс? Засунь эти тропы себе…

— Упс…

На свежеобнаруженной дорожке метрах в десяти от ребят стоял человек. Невысокий, коренастый, в болотных сапогах и защитном комбинезоне. Приблизился, снял шапку. Седой. Оглядел заляпанных грязью напарников, представился:

— Дядя Лёша. Можно просто Лёша. Или просто дядька… Давно у меня гостей не было. Пошли обедать.

Теперь дорога постепенно забирала вверх — туда, откуда явились незадачливые охотники за мутантами. Снова пересекли розовую чащу. На огромной поляне — дом. Небольшой, но внушающий уважение: мощный фундамент из сверхпрочного пластика, стены обшиты пористой резиной от НПО «Космотехника», небьющиеся стекла, хренова туча аппаратуры на крыше (вся в изолирующих кожухах)… Сергей прикинул стоимость этой, извините, сторожки и решил при случае закинуть удочку в русское представительство Экологического альянса — может, им нужно построить хотя бы парочку таких лесничеств?.. Ах, да, автор еще не сказал: именно в те времена человечество подняло голову и вознамерилось дать решительный бой издержкам экологических катастроф прошлого. Под девизом «Земля — для людей!» полчища ученых были брошены на изучение диких зон с целью их одомашнивания. Уже знакомый нам дядя Лёша — один из рядовых бойцов этого фронта, а его дом — его плацдарм в гуманной операции наведения мостов между человеком и природой.

— Считаюсь, как наблюдатель, — сообщил он, когда приступили к обеду: мясные консервы, размоченные концентраты, синтетический кофе.

— Наблюдатель за кем?

— Да ни за кем. Чего тут наблюдать? Что скажут, то и делаю. Нужно взять пробы розового дерьма — беру пробы. Мышехвоста какого-нибудь изловить для опытов — ловлю. Прилетят, все сразу заберут: дерьмо, живность, данные приборов — я их каждый день записываю. Припасы оставят — еду, аккумуляторы, еще чего надо. Зарплата на карточку идет, мне тут без надобности. На пенсию выйду — буду миллионером.

— Дядь Лёш! А они нас в город не забросят? Чем скорее, тем лучше. Мы заплатим.

Егерь отрицательно покачал головой:

— Сейчас не свяжешься. А если бы и связался, все равно б не полетели. Глушители плодятся, в эфире дерьмо одно.

— Чего плодится? — не понял Сергей.

— Ящерицы такие. Когда у них гон — все на свете глушат, на всех частотах. Ни тебе связи, ни навигации. Тут несколько колоний: между мной и станцией одна, по пути к трассе одна, на том берегу одна — эта совсем близко, в паре верст всего.

— Ага, — догадался спец по эксклюзиву. — Меня этот олух пытался туда затащить. В качестве акушерки, блин. На тот берег, по мостику из динозавра.

Напарник оскорбленно молчал. Блин! Откуда нам с Малышом знать, что эти радиоволны излучает не аппаратура, а живность? В технической литературе о таком не пишут. А в ботанике какой-нибудь мы не сильны, невозможно быть гениальным во всем. Между прочим, не пошли бы на сигнал — может, и дядю Лёшу не встретили бы. Проще, конечно, сначала орать дурным голосом «звездец, делай хоть чего-нибудь!..», а потом выёживаться, когда уже все позади. Козел ты, ваше благородие.

— И долго плодиться будут? — спросил Сергей дядьку.

— Да недели две еще.

Во, блин, попали…

— Офигеть можно. Это каждый раз, когда всякие твари мечут икру, ты тут без цивилизации сидишь?

— Они не мечут икру, — уточнил дядька. — Живородящие.

К слову, лохнесское чудовище на тот момент уже почти стерлось из памяти. Настоящий живой человек, годами обитающий тут в одиночку среди мутантов, потряс Сережино воображение до самых недосягаемых глубин организма, и по горло наполнил отвагой и гордостью за род людской (читайте — самоуверенностью и апломбом).

— Две недели просто сидеть и ждать? Нас уволят за это время. А пешком?

— Иди, — усмехнулся егерь. — Если не заблудишься, через неделю выйдешь на трассу. А там, глядишь, кто-нибудь да проедет.

Остатки здравого смысла все-таки дали о себе знать:

— Не сожрут по дороге?

— Как повезет. Вообще-то мой участок спокойный, страшнее мокрой совы ничего не водится.

— Блин, — тихо сказал Валера.

— Знаешь? — обернулся к нему дядька.

— Знаю, — отозвался Лерыч. Лицо у него слегка позеленело, как после отравления. — Я полгода жил в дикой зоне.