Призванный в Бездну

Признание девушки было полной неожиданностью.

Неужели отныне она будет смотреть на мир моими глазами?

Я укрылся от монстров в крошечной нише у каменного дерева и нырнул в пустоту к клубкам. Там меня встретила усталая Нейфила: первый контакт со мной в реальности вымотал её.

Я вновь обратил внимание на то, что, в отличие от Каттая, который даже в форме призрака пребывал на грани истощения, образ Нейфилы ничем не напоминал об измождённой рабыне. Хотя… она же призвала одежду, когда сообразила, что появилась голой. Видимо, и свою внешность она контролировала схожим образом.

У неповреждённой души оказалось на удивление много власти в моём воображении. Всколыхнулась паранойя, но я отмахнулся от неё.

Причин сомневаться в девушке у меня не было.

Я поговорил с Нейфилой, чтобы определить границы её влияния на внешний мир.

Она могла видеть то же, что видел я, если сосредотачивалась, но образы были мимолётны, а само действие требовало много усилий.

Управлять моим телом она даже не пыталась. Когда я попросил её попробовать, она крепко зажмурилась и с минуту просидела так, но у неё ничего не вышло. Она даже не ощутила связи тела с собой.

Зато она могла разговаривать со мной, улавливая мысли, направленные к ней. Это тоже давалось ей нелегко, но перспектива обрести постоянного собеседника затмевала любые трудности.

Нейфилу обрадовала возможность видеть что-то помимо мглистой пустоты моего внутреннего душехранилища. Да и я сам был не в восторге от перспективы шататься по бесконечным подземельям в полном одиночестве. Разговоры с девушкой могли здорово скрасить досуг и принести пользу благодаря её знаниям о Бездне.

Уже собираясь вернуться во внешний мир, я заметил новую странность в облике Нейфилы.

Почему… Твои глаза стали красными?

Прежде напоминавшие пасмурное небо, радужки девушки приобрели багряный оттенок, словно у небосвода на закате.

Щёки Нейфилы тронул слабый румянец.

«Ты же сказал… Что мне идёт красный. Ну как, нравится?».

Я не стал говорить, что имел в виду нечто другое, но перемена была ей к лицу, так что я ответил честно:

Да. Прекрасно выглядишь.

На губах Нейфилы заиграла счастливая улыбка. Я хмыкнул: мало же ей нужно для радости.

Закончив болтать с девушкой, я вылез из ниши и двинулся на поиски подъёма.

Благодаря тому, что Нейфила в детстве немало времени просидела в библиотеке Великого Дома, готовясь стать искательницей, она в самом деле многое знала о Бездне. Например, когда я послал ей картинку жёлтого кристалла, она мгновенно опознала в нём гелиотор. Его добывали на третьем слое, ограняли, превращая в артефакты-светляки, и помещали в налобные фонарики, лампы и уличные фонари.

«Увидишь крупный гелиотор, с кулак и больше, не касайся его, — предупредила Нейфила. — Они нестабильные, трескаются, а то и взрываются. Осколки пробивают даже плотную одежду».

Я как раз наткнулся на гигантский кристалл, который разросся так, что почти доставал мне до пояса. Он преграждал дорогу, и я хотел перебраться через него, но после предостережения девушки предпочёл обойти нарост по широкой дуге. Увы, избежав одной угрозы, я тотчас вляпался в лужицу густой лиловой жидкости, поверхность которой слабо пузырилась.

Наступив на неё, я перестал чувствовать часть ноги. Она будто онемела — странное ощущение, ведь она представляла собой переплетение червей. Я кое-как отпрыгнул, едва не свалившись в лужу лицом вниз. За считанные секунды ступня и кусок голени оплавились, превратившись в лиловую жижу наподобие той, в которую я влез.

Будь я человеком, погиб бы на месте от боли — или как минимум стал бы калекой. Но в бытии безликим имелись свои преимущества: ногу я восстановил, после чего стал вдвое усерднее смотреть, куда ступаю.

Согласно Нейфиле, Бездна полнилась такими ловушками. Искатели называли их аномалиями. Иногда они скрывали за собой нечто полезное — артефакт или ценный ингредиент, а то и рудную жилу, драгоценные камни которой обрели чудодейственные свойства. Но чаще аномалии оказывались пустышками… смертельно опасными пустышками. Лужа слизи, или дрожь-студень, относилась к последней категории.

О природе аномалий ходило немало теорий, как и о происхождении самой Бездны, однако все они были голословными. Даже Дом Падших, сообщество магов и подчинявшихся им религиозных фанатиков, что посвятили жизни разгадыванию загадок Бездны, не приблизился к её познанию.

Справедливости ради, мало кто рисковал общаться с падшими. Чужаков они убивали, обращали в рабство или пускали на безумные эксперименты во славу Бездны. Потому-то они и рассорились со всеми, превратившись в преследуемых изгоев.

За разговорами с девушкой время летело незаметно. Я выбрался из большой пещеры в запутанное переплетение проходов с низким потолком и густой плесенью, покрывавшей стены. Отчасти её вид напоминал коридоры аванпоста. Я заподозрил, что Верье черпал вдохновение для них в образах третьего слоя.

Заговорившись с Нейфилой, я утратил бдительность — и вскоре поплатился за это. Над головой раздалось тихое шуршание. Я вскинул голову и увидел, что надо мной навис омерзительный жук, похожий на огромного клопа с раздутым полупрозрачным брюхом.

Это что ещё за чертовщина?

По спине прокатилась жаркая волна дурного предчувствия. Я попытался отпрыгнуть, но было поздно. Жук отцепился от потолка и полетел вниз. Я успел убрать голову; он приземлился на плечо. С мерзким хлюпаньем его живот лопнул. На меня выплеснулась тошнотворная жидкость, которая принялась жечь не хуже огня.

Тело пронзила боль. Зашипела растворяемая плоть, над ней закурился дымок. К счастью, кислоты было мало и она быстро выдохлась, но вверху послышался шелест множества лапок: за первым жуком следовали другие.

Во мне проснулась ярость. Уж от проклятых насекомых я ещё не бегал! Второго жука я ждал во всеоружии, широко распахнув пасть на груди, и он беззвучно провалился в неё. Были опасения, что кислота повредит что-то внутри, но нет — я ощутил успокаивающую волну насыщения, как и всегда.

Колония жуков насчитывала десятка полтора особей. Я сожрал их всех, благо бесхитростная тактика безмозглых тварей сводилась к одному — нависнуть надо мной и сорваться прямо в подставленную пасть. На смерть они шли без колебаний. Под конец меня переполняла энергия: в одном насекомом её было не то чтобы много, но это с лихвой окупалось их числом.