Призванный в Бездну

Я заменил шар жабы со второго слоя на клубок жука. На пользу от воспоминаний я не рассчитывал, но вот кислоту в перспективе можно приспособить под свои нужды.

Жаль, что одновременно я мог держать только пять шаров, не считая безликого. Один уходил на облик Каттая, над которым я и работал больше всего, так как видоизменения одной формы не влияли на другие.

Проще говоря, встроив шипы тушканчика в тело мальчишки, я не мог применить их в форме безликого. Ещё в моём арсенале хранились: тушканчик, от которого не следовало избавляться, пока я не доделаю механизм безболезненной стрельбы иглами; нетронутый мертвоплут, что манил электричеством и полётом; а также Нейфила в качестве довеска.

Перевоплощаться в девушку я не стремился и даже не проверял, доступна ли эта форма. Во-первых, это был бы… странный опыт. Во-вторых, воплощение могло запустить переваривание души, невзирая ни на какие барьеры.

Но всё-таки… Что это за твари?

«Едкоклопы. Они часто встречаются. Первый падает на жертву, чтобы убить, а остальные спускаются, чтобы всосать жижу, в которую она превратится».

Жуки-самоубийцы. Какая прелесть. И как они ещё не вымерли?

«Монстры избегают их, потому что кислота едкоклопа очень опасна. Я и не подозревала, что безликие способны переваривать эту дрянь».

Я внутренне хмыкнул.

Я тоже.

Я замер, поняв, какую глупость сморозил.

Для Нейфилы я был безликим, пусть и разумным. Но такие оговорки заставят заподозрить неладное даже самого доверчивого человека в мире. Да что там! Я ведь ничего не знаю о Лабиринтуме, хотя, по идее, прожил тут большую часть жизни. Одно это должно навести девушку на мысль, что со мной что-то нечисто.

Впрочем, если я не могу доверять голосам в голове, что тогда вообще заслуживает доверия?

Ощутив перемену в моём настроении, Нейфила примолкла. После этого я брёл в тишине, стараясь уловить движение ветра. Он-то и выведет к подъёму на второй слой…

Стоял мёртвый штиль. Одна пещера переходила в другую, невыразительно горели гелиоторы, возле которых разрастался разноцветный мох, — но кроме его оттенков более не менялось ничего. На развилках я выбирал проходы с уклоном наверх, однако это ни на что не влияло.

Голод я утолял едкоклопами. Но как развеять скуку блуждания в однообразном лабиринте?

Уткнувшись в очередной тупик, я решил сделать привал — и едва не уселся в раскинувшийся между валунами дрожь-студень. Если и были у безликих инстинкты, которые предупреждали о таких опасностях, я их успешно лишился.

Это само по себе было странно. К тому же нескладному телу безликого приходилось тяжело в этом царстве камней всех форм и размеров. Я часто терял равновесие, запинался и скрёб макушкой низкие своды. Природа явно невзлюбила за что-то безликих, поселив их в среду, где у них не получалось толком развернуться.

Отбросив бессмысленные рассуждения, я отыскал укромную каменную нору и прислонился к холодной стене.

Потянуло спать. После первой встречи с Бонвьином я редко позволял себе отдыхать: постоянно развивал способности и готовился к открытому противостоянию со старухой.

Когда же я в последний раз урывал пару часов сна?

Два дня назад или три? Может, четыре?

На аванпосте не было часов. Его распорядок определяла Нарцкулла, которая не нуждалась во сне и того же ожидала от своих рабов. А после того как великий посвящённый вернулся с Кристаллом Силы, я и глаз не сомкнул — по понятным причинам.

Я принял облик Каттая, чтобы поудобнее устроиться в выбранном укрытии. Меня моментально укутала непроглядная тьма; гелиоторов поблизости не было.

Если и застужусь, не страшно. Смена формы избавит от всех проблем.

«Ты не боишься?»

Вопрос Нейфилы был странным, но я обрадовался и такому. Общение с ней было лучше одиночества посреди темноты третьего слоя.

А почему должен?

«У Монстров Лабиринтума великолепное чутьё. Обычно они обходят безликих стороной, если не сбиваются в крупные стаи, но люди для них всегда лакомая добыча. Особенно те, что бродят, затерянные в темноте, без фонарика или хотя бы факела… Если от группы искателей кто-то отстанет, его даже не ищут».

А ведь это отличный способ охотиться.

«Ты шутишь?!»

Ничуть. Зачем искать зверей, если можно сделать так, чтобы они сами приходили к тебе?

Тем не менее я вернулся в облик безликого. Не бодаться же вместо сна с ордами монстров?

Я почти заснул, когда Нейфила вновь напомнила о себе.

«А тогда, с едкоклопами… Ты говорил про чертовщину. Что это?»

Было бы наивно полагать, что в этом мире существовали черти.

Разумеется, её заинтересовало незнакомое слово.

Всё. Всё вокруг — сплошная чертовщина.

Когда я только попал в Бездну, то решил, что угодил в ад. С тех пор моё мнение почти не изменилось.

«И даже я… Часть этой чертовщины?»

Прямо сейчас я разговаривал с призраком девушки, которую поглотил. Было бы трудно подобрать более меткое определение к тому, что происходило.

О да.

До меня донёсся слабый смешок.

«Забавное слово. А ты?..»

Тише. Я пытаюсь заснуть.

«Прости».

Больше она не подавала голос. Я провалился в мягкие объятия сна…

Из которого меня выдернул крик Нейфилы — и ощущение, что тело раздирают на несколько кусков.

Глава 19

Я задёргался и обнаружил, что тело обвивают прочные липкие верёвки, врезавшиеся в плоть. Надёжно спеленав мои конечности, они уходили к отверстиям на животах четырёх существ, что выволокли меня из укрытия, окружили и теперь старательно растягивали в разные стороны.

Плоть безликого пока держалась, но твари были сильны. Разрываемые черви лопались с омерзительным чавканьем. Эти хлюпанья сопровождали вспышки боли, огненным валом пронзающие тело.

Монстры походили на жуткую помесь богомола и обезьяны. Я видел своё отражение в фасеточных глазах, пучившихся на треугольных головах. Нетерпеливо подрагивали антенны, клацали зубчатые челюсти, похожие на пилы. Трепетали рудиментарные крылья, растущие из широких шерстистых туловищ.

Посчитав, что достаточно насмотрелся на монстров, я сменил облик. Путы, ещё миг назад туго обвивавшие руки и ноги, бессильно опали — форма Каттая значительно проигрывала в размерах безликому. Из-за этого я шлёпнулся на острые камни, лишь чудом ничего не сломав. Но даже парочка переломов была бы куда лучше четвертования.