Про что щебетала ласточка Проба "Б"

– - Они славно общипали меня, Готтгольдъ; но не все коту масляница, попадется и онъ!

– - Только не сегодня! вскричалъ Редебасъ, кладя карты на столъ и длая какую-то отмтку въ своемъ бумажник,-- спасибо!

– - Что это значитъ? спросилъ Брандовъ.

– - А то, что я не хочу больше играть! возразилъ Редебасъ съ хохотомъ, закрывая бумажникъ и тяжело поднимаясь съ мста.

– - Я всегда думалъ, что игру можетъ прекращать проигравшій, а не выигравшій.

– - Если выигравшій не боится за свое дло... тогда конечно!

– - Я требую объясненія! вскричалъ Брандовъ, отталкивая столъ въ сторону.

– - Ахъ Брандовъ, Брандовъ, къ чему такъ горячиться! вскричали въ одинъ голосъ Отто и Густавъ фонъ Плюггены.

– - Или вы опять вступили въ товарищество? возразилъ съ презрительнымъ смхомъ Брандовъ.-- Я требую объясненія тутъ же, на мст! продолжалъ онъ, подходя къ Редсбасу.

Великанъ отступилъ на одинъ шагъ.

– - Ого! вскричалъ онъ,-- теб надо объясненіе? изволь!

– - Перестаньте, пожалуйста, любезный Брандовъ! сказалъ ассесоръ, становясь между ними съ видомъ примирителя.

– - Пожалуйста, господинъ ассесоръ, вскричалъ Брандовъ, отпихивая его въ сторону,-- я знаю, что мн слдуетъ длать.

– - Да и я тоже знаю! вскричалъ Редебасъ, отворяя съ шумомъ окно и крича своимъ львинымъ голосомъ, раздавшимся по всему двору: -- Запрягать, Августъ, запрягать!

Наступила дикая сцена, впродолженіи которой вс кричали какъ сумасшедшіе, наперерывъ другъ передъ другомъ, такъ что Готтгольдъ могъ разобрать только нсколько отдльныхъ словъ. Въ особенности же бушевалъ Гансъ Редебасъ, повидимому столько же отъ страха какъ и отъ гнва, тогда какъ Брандовъ былъ сравнительно, покоенъ и видимо старался отдлить все еще не перестававшаго вмшиваться ассесора отъ трехъ остальныхъ. Тутъ къ этимъ послднимъ присоединился пасторъ, обнаруживавшій всевозможными способами намреніе сказать рчь и дйствительно успвшій начать ее раза два словами: "Любезные друзья мои!"

Три экипажа, давно уже державшіеся на готов терпливыми кучерами, были поданы. Споръ перешелъ изъ комнаты въ сни, изъ сней на подъздъ, съ подъзда къ подножкамъ экипажей.

– - Сочтемся, сочтемся! кричалъ безъ умолку Гансъ Редебасъ;-- тутъ ли ты, пасторъ? ну такъ валяй по всмъ по тремъ!... Сочтемся! проревлъ онъ еще разъ изъ окна экипажа, когда могучія датскія лошади, разбжавшись изо всхъ силъ, помчались рысью къ свернымъ воротамъ, откуда начиналась дорога въ Далицъ, проходившая черезъ лсъ и въ потемкахъ почти совершенно неудобная для зды.

Тмъ временемъ Отто и Густавъ фонъ Плюггены заспорили на послдахъ, еще между собою. Густавъ, ссылаясь на то, что у его экипажа нтъ фонарей, объявилъ, что онъ долженъ хать черезъ пустошь; а Отто, запасшійся фонаремъ, думалъ слдовать за Редебасомъ. Густаву такъ долго приходилось терпть сегодня отъ своего старшаго брата, что онъ счелъ нужнымъ принять этотъ отказъ за злйшее оскорбленіе. Его голову не защищаетъ связка сна и онъ не иметъ малйшаго желанія разбить себ въ лсу черепъ объ деревья.-- Въ такомъ слута онъ можетъ зажечь ту солому, что у него въ голов-то, и свтить ею себ вплоть до дому, возразилъ Отто.

Такъ они и отправились по разнымъ дорогамъ.

– - Это глупо, сказалъ Брандовъ, смотря на удалявшійся экипажъ Густава.

– - Кто передетъ, а кто нтъ, сказалъ Генрихъ Шеель.

– - Всмъ извстно, что ты мастерски правишь.

– - На грхъ мастера нтъ.

– - Такъ ты стало быть не прочь?

– - Вы-то, полно, не прочь ли?

Брандовъ не вдругъ отвчалъ. Онъ думалъ, что это дло гораздо легче; но вдь зачмъ же такъ сейчасъ и ломать ему шею? довольно рукъ и ногъ!

Онъ бросилъ робкій взглядъ въ окно; свтъ падалъ прямо на серіозное лицо Готтгольда, Брандовъ заскрежеталъ зубами.-- Нтъ, этого не довольно! ему нужна его жизнь; этотъ проклятый пролаза не заслужилъ ничего лучшаго; да и гд тутъ преступленіе? На грхъ мастера нтъ!

Вдругъ онъ вздрогнулъ. Объ этомъ-то онъ и не подумалъ заране. Поссорившись съ игроками, онъ помшалъ всмъ вообще гостямъ остаться на ночь или даже и до благо дня, какъ они это часто длывали,-- лишивъ такимъ образомъ и Готтгольда приличнаго предлога остаться, если только у него было это намреніе,-- а судя по тому, что онъ недавно подслушалъ, Брандовъ былъ убжденъ въ этомъ. Старательно удерживая ассесора отъ ссоры, Брандовъ отнялъ у него возможность хать съ другими -- въ предложеніяхъ не было недостатка, и добыча ускользнула бы отъ него, такъ какъ безъ ассесора Готтгольдъ конечно не ршился бы остаться. Но теперь -- какимъ ему образомъ разлучить ихъ? Останется ассесоръ -- а онъ повидимому и не думалъ объ отъзд -- и Готтгольдъ останется, по крайней мр у Готтгольда будетъ приличный предлогъ остаться; а если онъ принудитъ ассесора хать...

Еще разъ его мрачные взоры остановились на лицахъ двухъ гостей. Они стояли на томъ же самомъ мст -- ассесоръ съ самыми живыми жестами разсказывалъ что-то Готтгольду, а этотъ послдній, судя но его мин и поз, чрезвычайно неохотно слушалъ его.

– - Вдь я привезъ сюда ихъ обоихъ, могу обоихъ и отвезти назадъ, сказалъ Генрихъ Шеель, придавливая золу въ своей трубк.

Обоихъ! одного, да! но что сдлалъ ему другой? ничего! какъ есть ничего! а что онъ взялъ у него сегодня десять тысячь талеровъ...

– - Вотъ разв денегъ-то жаль, если случится какое несчастіе на болот! сказалъ Генрихъ Шеель, выколачивая трубку; экипажъ-то я всегда съумю поправить, а чтобъ не портить нашихъ лошадокъ, попрошу у Іохена Клюта его клячъ.

И Генрихъ Шеель пошелъ прочь медленными шагами. Брандовъ глядлъ вслдъ коренастой черной фигур. Онъ хотлъ позвать Генриха назадъ, хотлъ закричать ему, что не нужно закладывать; но изъ груди его вырвался только какой-то странный, хриплый, сдавленный звукъ. Языкъ прилипъ у него къ гортани; когда онъ поднялъ ногу, то зашатался какъ пьяный и долженъ былъ уцпиться за старую липу, съ густыми втвями. Какъ шумлъ въ нихъ въ эту минуту втеръ! Дождь -- онъ вдь опять пошелъ -- билъ ему въ лицо, которое какъ-то странно горло, не смотря на то что онъ дрожалъ всмъ тломъ.

Чу! что это такое? шумъ экипажа, который Генрихъ выдвигаетъ изъ сарая. Еще можно отмнить! но вдь онъ ничего не сказалъ, какъ есть ничего! чмъ же онъ виноватъ, если съ Генрихомъ случится ночью въ пустоши несчастіе?

Готтгольдъ и ассесоръ оставались въ комнат; ассесиръ силился доказать Готтольду обстоятельнейшимъ образомъ, что Брандовъ имлъ полное право требовать продолженія игры, только ему не слдовало выражать этого такимъ ршительнымъ тономъ. Какъ бы то ни было, а онъ долженъ былъ помнить, что онъ хозяинъ и въ качеств хозяина простить безтактность гостей.

Послднюю часть своей длинной рчи ассесоръ въ вид поученія обратилъ на половину уже къ самому Брандову, который только-что вошелъ въ комнату и, подойдя къ буфету, жадно выпилъ два стакана.

– - Сегодня мн дйствительно приходилось много прощать, и я очень обязанъ вамъ, господинъ ассесоръ, что вы до послдней минуты упражняете меня въ этой добродтели...

Тонъ, какимъ Брандовъ сказалъ это и жестъ съ какимъ онъ подошелъ къ ассесору, были такъ рзки, что этотъ послдній до нкоторой степени отрезвился и широко-раскрытыми глазами пристально смотрлъ на Брандова, который подошелъ къ нему еще на одинъ шагъ и сказалъ тихимъ голосомъ: