Про что щебетала ласточка Проба "Б"

Она поставила свчу на полъ, чтобы свтъ не падалъ на глаза Гретхенъ, и стала передъ постелькой на колни, прижавшись лбомъ къ краю ршетки и длая знакъ рукою, чтобы онъ ушелъ. Готтгольдъ стоялъ подл нея съ отчаяніемъ человка, который чувствуетъ, что его дло потеряно, а между тмъ все еще силится отстоять его. Вдругъ собака, вошедшая вмст съ нимъ въ комнату, начала ворчать и устремивъ кончикъ своей морды къ порогу двери, ведшей изъ спальни въ общую комнату, разразилась тихимъ лаемъ. Готтгольду показалось, какъ будто бы тамъ что-то зашумло; онъ пошелъ къ двери, Цецилія загородила ему дорогу. Она указала на дтскую комнату, откуда они вошли, и видя, что Готтгольдъ медлитъ, бросилась туда; Готтгольдъ машинально пошелъ за нею.

– - Уйди ради, Бога! воскликнула Цецилія.

Это были первыя слова, слетвшія съ ея устъ.

– - Опять: уйди? Ни за что!

– - Ты долженъ! или все было тщетно! муки, борьба, позоръ -- все, все!

– - Цецилія, вскричалъ Готтгольдъ вн себя,-- я не былъ бы мужчиной, еслибъ ушелъ еще разъ! Ты должна мн объяснить все: я хочу знать, что я длаю, почему я это длаю...

– - Я не могу ничего больше сказать; ты долженъ понять меня. Я думала, ты угадалъ все съ самаго начала -- иначе у меня не хватило бы духу; я была бы несчастнйшее на земл созданіе, еслибъ ты и теперь еще не понималъ меня. Но ты поймешь; вдь я не могла бы любить тебя даже и при другихъ обстоятельствахъ. А теперь, ради твоей любви ко мн, Готтгольдъ, не оставайся здсь ни одной секунды больше. Прощай, прощай навки!

Тутъ въ полутемной комнат между ними произошло что-то похожее на борьбу; онъ не пускалъ ее, она не пускала его, словно это должно было длиться вчно. Она отчаянно вырвалась, оттолкнула его отъ себя, какъ будто бы еще одна лишняя минута, которую онъ проведетъ съ ней, влекла за собою смерть и погибель. Еще разъ обнялъ онъ дорогую ему женщину, прижалъ ее къ сердцу, а тамъ стоялъ уже за дверью -- и дождь билъ ему въ лицо, въ качавшихся надъ нимъ цвтахъ шумло и шелестило, а въ высокой живой изгороди слышался шопотъ и ропотъ словно отъ тысячи острыхъ языковъ:-- Ты глупецъ, ты жалкій безумецъ, ты слабоумный простякъ, который дается въ обманъ разъ, два раза, столько разъ, сколько она захочетъ -- почемъ я знаю!

Онъ захохоталъ, и во время этого хохота въ груди у него кипло все сильне; онъ дорого бы далъ, еслибы онъ могъ плакать. Но плакать онъ не могъ, да и не хотлъ. Какъ бы то ни было, а все же еще ничего не ршено, все еще ничто не потеряно, хотя въ душ его была такая же темная ночь, какъ и та что одвала вокругъ его землю. Ни одной звдочки среди марка этихъ чорныхъ, несущихся облаковъ; только на запад -- блдная, едва замтная полоса свту. А между тмъ -- эта блдная полоса отраженіе закатившагося толипа, которое завтра опять взойдетъ; она ручается за то, что мрачная ночь не вчно будетъ длиться. И по его губамъ также скользило еще что-то, словно вяніе ея устъ, словно жаръ ея поцлуя... Нтъ! нтъ, эта разлука не можетъ быть вчною! эта мука не можетъ вчно длиться.

XX.

Хорошенькую Рику задержали въ игорной комнат, доле чмъ бы ей хотлось. Пасторъ, неврною рукою исправлявшій взятую имъ на себя должность кравчаго, счелъ еще за нужное говорить при этомъ длинныя, порядочно несвязныя рчи; за то тмъ проворне пили вино сидвшіе за игорнымъ столомъ господа и тмъ нетерпливе требовали они его еще, пока наконецъ Гика, соскучившись ходить взадъ и впередъ, чему казалось не будетъ конца, и не долго думая, перенесла буфетъ съ пуншевой чашей къ игорному столу, доставивъ такимъ образомъ услуживому пастору возможность подносить налитые имъ стаканы и себ. Затмъ, нагнувшись надъ стуломъ Ганса Редебаса и поглядвъ нсколько минутъ на игру, она быстро выскользнула изъ комнаты.

Ее такъ и тянуло продолжать разговоръ съ Готтгольдомъ. Въ сущности, она всегда была расположена къ этому красивому тихому господину -- и если исполняла навязанную ей Брандовомъ роль шпіона съ такимъ усердіемъ, то не столько изъ любви къ своему барину, сколько изъ соперничества съ своей барыней, которой она не желала бы уступить прекраснаго чужестранца. А между тмъ, сдланный имъ сегодня утромъ богатый подарокъ тронулъ и даже изумилъ ее, а его ласковое обращеніе совершенно обезоружило ее. Само собою разумется, что онъ возвратился только для барыни; но ея подвижное сердце нисколько не затруднилось задачей, какимъ образомъ можно сдлать одно, не упуская другаго. Она ршилась даже помогать ему, если онъ будетъ ласковъ, очень ласковъ -- и право, ей же лучше будетъ, если ея барыня убжитъ съ нимъ.

Но она уже не нашла его у подъзда, гд она его оставила. Къ тому же, это было очень неудобное мсто для продолженія начатаго разговора: того и смотри что кто нибудь придетъ; сни тоже ненадежны. Можетъ быть онъ въ столовой? Его не было тамъ. Въ саду, куда она заглянула, деревья качались такъ угрюмо. Гд бы онъ могъ быть? гд же иначе, какъ не въ своей комнат, чтобч. взглянуть на оставленныя тамъ вещи! Ей слдуетъ помочь ему; вдь въ темнот онъ пожалуй и не найдетъ ихъ.

Хорошенькая двушка тяжело здохнула; въ одно мгновеніе поднялась она неслышными шагами по лстниц и шмыгнула къ той комнат, гд жилъ Готтгольдъ во время своего пребыванія въ Доллан. Здсь она остановилась, прижимая руки къ разгорвшимся щекамъ и къ волнующейся груди,-- и посл легкаго стука, не расчитывая на приглашеніе войти, словно робя и медля, растворила дверь. Напрасно пылали ея щеки, напрасно билось такъ сильно ея сердце -- комната была пуста. Она подошла къ окну и въ туже минуту отошла отъ него. Тамъ, какъ разъ подъ нею, въ дтскомъ садик, была, тотъ, кого она искала; тихо и осторожно подходилъ онъ къ окнамъ, откуда падалъ на древесные стволы слабый дрожащій свтъ; а потомъ скрылся -- куда же, какъ не въ дверь дтской комнаты, къ ней! Этого она отъ ихъ не ожидала, каковы лицемры! они съумли справиться сами право! Это ужь слишкомъ нагло! Въ такомъ случа пожалуй и сбудется то, о чемъ онъ говорилъ ей раза два, а она въ сущности-то не врила,-- что онъ женится на ней, пусть только уберется та, другая. Какъ бы то ни было, а онъ это узнаетъ; они не заслужили ничего лучшаго.

– - Что бы это такое значило? вскричалъ господинъ Редебасъ, когда Брандовъ, сейчасъ же по окончаніи таліи, слегка извиняясь, всталъ изъ-за стола.

– - Я сію же минуту вернусь назадъ, сказалъ Брандовъ,

– - Да вдь мы ничего лучшаго и не желали-бы для себя, вскричалъ Гансъ Редебасъ.-- Пасторъ, еще одинъ стаканъ!

Брандову очень не хотлось вставать изъ-за стола; онъ опять былъ въ значительномъ выигрыш, а у игроковъ есть поврье, что не слдуетъ оставлять игры,-- но Рика сдлала ему надъ черноволосой головой Раиса Редебаса знакъ -- должно быть случилось что нибудь особенное.

Онъ пошелъ за двушкой въ сни, а оттуда въ комнату налво, гд она сдлала ему знакъ, чтобъ онъ шелъ какъ можно тише и привела его къ узенькой двери, ведшей въ спальню Цециліи. Изъ щели подъ дверью ложилась блдная полоса свту. Двушка сла на порог на корточки и прижала ухо къ двери; Брандовъ стоялъ, нагнувшись надъ нею и тоже прислушиваясь. Слышно было, что кто-то говоритъ, но что говоритъ и кто именно -- нельзя ршить. Да и къ чему? Съ кмъ могла бы она говорить здсь, какъ не съ нимъ? О чемъ могутъ они разговаривать какъ не о томъ, что они желали бы скрыть отъ всхъ! Но тутъ свтъ сталъ ярче -- очевидно они вошли въ спальню. Отъ ревности и ярости Брандовъ задрожалъ всмъ тломъ. Не ворваться ли случайно ему туда и не задушить ли эту влюбленную чету? не опозорить ли ее передъ цлымъ свтомъ? Но Готтгольдъ ужь не прежній слабый мальчикъ; исходъ борьбы съ нимъ, одинъ на одинъ, по меньшей мр сомнителенъ, и -- вдь онъ ужь получилъ плату! Позоръ остался за нимъ и -- поздно ужь было... Лай собаки, заставившій отскочить отъ дверей его и его помощницу, долженъ былъ предупредить и тхъ; гнздо окажется пустымъ. Дай-то Ногъ! онъ и безъ того уже довольно слышалъ.

– - Ну? сказала Рика, когда они, крадучись, возвратились въ сни.

– - Ступай туда и скажи, что я сейчасъ приду, возразилъ Брандовъ.

Тонъ какимъ онъ это сказалъ -- не предвщалъ ничего добраго: Рика почти раскаивалась въ томъ, что она сдлала.

– - Онъ не таковъ какъ она, сказала она съ искреннимъ убжденіемъ, стараясь оправдать Готтгольда.

– - Убирайся вонъ! повторилъ онъ, топнувъ ногою.

Двушка ушла; Брандовъ вышелъ на подъздъ черезъ незатвореную дверь и устремилъ взоры на темный дворъ, въ сторону конюшень. Дождь билъ ему въ лицо, а вмст съ дождемъ доносился до него и приторный запахъ доморщенаго табаку. Налво, какъ разъ подъ нимъ, вередъ каменной скамьей рдла огненная точка и грубый голосъ спросилъ:

– - Чтожъ, запрягать что ли?

Это былъ тотъ, кого онъ выглядывалъ, тотъ кто долженъ былъ осуществить планъ мести, глухо бродившій въ въ душ его,-- тотъ, кто, какъ онъ уврялъ себя теперь, положилъ въ душ его первое основаніе этого плана. Такъ стало быть это сбудется!..

– - Онъ теперь ужь не захочетъ хать, хоть бы только изъ-за дурной погоды.

– - Другіе вдь удутъ же!

– - Они довольно часто оставались здсь.

– - Выпроводите ихъ вонъ!

Брандовъ подумалъ съ минуту.-- Если я выиграю еще сотню-другую, они удутъ сами собою, бормоталъ онъ.-- Смотри же, Генрихъ, запрячь его какъ можно лучше, какъ можно лучше, какъ можно лучше.