Пробужденный

– Вы рассказывали ему, кто я?

– Нет, господин. Я не хотел ничего говорить, пока не убедился в этом.

Амон взял доктора Хассана за руку и попросил встать.

– Я хотел бы, чтобы вы хранили этот секрет до нужных времен, - сказал Амон. – Вы

можете это сделать?

– Да, Великий.

– Для начала перестаньте так меня называть. Это слишком опасно. Продолжайте

называть меня Амоном.

– Да, гос… то есть, Амон.

– Очень хорошо, - Амон одарил мужчину улыбкой, и я не могла ничего поделать, кроме как восхищаться героическому поклонению доктора Хассана, что он показал. Я

посмотрела на Амона, и хотя казалось, что справляться с ролью бога, идущего среди

людей, ему должно быть привычно, я видела, что ему неудобно. Я задумалась о том, чувствовал он себя каждый раз так, или же этот раз отличался.

Себак пересек дюну раньше, чем мы смогли продолжить разговор, и Амон схватился

за руку доктора Хассана. Он прошептал:

– Где мы можем встретиться… наедине?

Доктор Хассан полез в один из карманов своего жилета и вытащил визитку,

переворачивая ее, чтобы написать сзади.

– Вот, - он отдал карточку и набор ключей Амону. – Это мой адрес в городе. Я

постараюсь прийти как можно быстрее. Но прошу, сначала хорошенько отдохните. У меня

нет семьи, так что можете не беспокоиться. Делайте все, что пожелаете.

Кивнув, Амон сунул карточку и ключи в карман, как ни в чем ни бывало, помахал

Себаку и протянул мне руку, быстро уводя меня прочь. Когда мы скрылись за песочной

горой, я тихо спросила:

– Откуда ты знаешь?

– Что он – главный визирь? Я знал еще с того момента, как он подошел к нам в

храме.

– Но как?

– Я не мог контролировать его сознание.

– Я даже не сомневаюсь, что ты пытался.

– Да. Конечно, сначала я был благодарен ему за помощь, но потом ты начала

выздоравливать, и я начал подготавливать наш побег. Но он не слышал этого, как бы я ни

старался на него воздействовать.

– Но ты понял то, о чем он рассказывал? Ты вспомнил что-нибудь о Хатшепсут?

– Помнишь, что я говорил тебе, что когда-то наше пробуждение отмечали пиром и

песнями?

– Конечно. Погоди, хочешь сказать, что это они этим занимались? – я указала

большим пальцем за плечо, намекая на мужчин, оставшихся позади.

Амон кивнул.

– Насколько я знаю, Орден Сфинкса – явление новое, но главные жрецы, включая

главного визиря, были тысячелетиями. Когда я был принцем, у нашей семьи был визирь.

Он служил царю. Когда Анубис забрал моих братьев и меня, мой отец приказал визирю

приглядывать за нами или за нашими гробницами, и визирь всегда делал это, несмотря на

тысячелетия. Визирь всегда имел иммунитет к контролю сознания. Это было

благословением Анубиса. Но я не знаю, для чего.

– Но если ты теперь знаешь, кто они, почему не хочешь, чтобы они узнали, кто ты?

Мы подошли к туристическому району, пока Амон размышлял над моим вопросом.

Даже не использовав свою гипно-силу, он вежливо спросил у мужчины на улице:

– Где мы можем найти такси?

Не золотую колесницу, а такси. Амон быстро привыкал к современной жизни.

Мужчина указал на маленькую площадь.

– Я научился быть более осторожным, глядя на тебя, - наконец, ответил Амон. –

Несмотря на его титул, нельзя просто так верить, что человек честный и откровенен с

тобой. Предательский шабти был отличным примером того, что свою сущность нужно

скрывать. Мы должны быть очень осторожными. Особенно, когда ты беспокоишься.

– Хотя я хотел бы облегчить себе жизнь, я не собираюсь рисковать твоей. Ты

говоришь, что восстановилась, но я еще чувствую травму, что я нанес. Тебе нужно время, чтобы исцелиться. Кроме того, управлять водителем проще, чем песчаной бурей. Это по

моей вине на тебя подействовал яд, и я не собираюсь рисковать тобой.

– По твоей вине?

– Когда я сражался с шабти, тот дунул на меня красной пылью, собираясь

обезвредить меня, но это не сработало. Мое тело нельзя отравить.

– А мое можно.

– Да. Прости меня, Нехабет. Я поторопился с выводами, что твое тело будет

защищено, пока мы связаны, но этого не произошло. Одна ошибка привела к

разрушительным последствиям, взбунтовавшемуся шабти, вторая ошибка в размышлении, что ты в безопасности, показывает, что мне не хватает ясности мыслей. Пока я был рядом

с тобой, я… расслабился. Обещаю, что больше такой ошибки не повторится.

– Люди ошибаются, Амон. Ошибка-вторая, все это просто показывает, что ты такой

же, как мы, смертные.

Амон оглянулся.

– Всем сердцем я хотел бы, чтобы это было правдой, но, увы, это не так. Я не такой, как смертные, Лили, но я хотел бы быть таким, - повернувшись ко мне, он потянулся

пальцами и коснулся моей щеки. – Прошу, поверь, что я не причиню тебе вреда.

– Ладно. Я верю.

Глубоко вздохнув, Амон взял меня за руку. Чувствуя его вину, я попыталась отвлечь

его.

– Кстати, спасибо, что спас меня. Это ведь ты унес меня оттуда. Я уснула быстрее, чем Дороти на маковом поле.

– Яд был не простым сонным зельем, - исправил Амон. – Он отправляет тело в

глубокий сон, похожий на смерть. Если вдохнуть его слишком глубоко, он будет

действовать очень долго, но если он проникнет через рану, то убьет.

– Уверен?

– Да. Мне нужно было забрать яд из твоего тела в мое. Думаю, тогда доктор Хассан и

подумал, что я менее смертен. Он знал, что это за яд, и старался не касаться его. Он

убирал его с тебя в перчатках, а потом избавился от них. Пока он не смотрел, я убрал

следы яда с твоих волос и одежды.

– Он знал? Но он сказал…

– Что ты проснешься.

– Он был так уверен, что я не вдохнула слишком много, или он уже доверял тебе?

– Видимо, оба варианта верны.

– Так он не отправил меня в больницу, потому что хотел проверить свою теорию, что

ты будешь меня спасать?

– Похоже, что так.

– Да он фанатик, - пробормотала я, когда такси подъехало. – К счастью для меня, его