Продавец басен

Мы добрались до кустов шиповника и Ева, шипя и ругаясь, ввинтилась туда на четвереньках вслед за Сиви.

— Когда будешь готова, дергай веревку, я сразу тебя вытащу, там, похоже, высоко! Давай, удачи!

На здешнем участке стены патруль стражи доходил до точки, откуда они могли распрекрасно лицезреть евин роскошный кринолин, зазывно торчащий из кустов, поэтому мы с Акимычем прикрыли тылы собой.

— Чтобы не стоять подозрительно столбом, делай жесты руками, как будто статую описываешь, — сказал я Акимычу. — Типа делишься со мной идеями.

— Так?

— Примерно. Только Орм — мужчина, и все эти круги ты зря вертел.

— Ну, я, знаешь, все еще под впечатлением. Не, я, конечно, понимаю, что все эти богатства — нарисованные, но когда они выезжают тебе прямо в лоб, то это прямо аргумент…

— Кхм! — раздалось гневно из кустов. — Я все слышу!

— Зря все это, — сказал я. — наверняка там служебное помещение какое-нибудь, да еще и запертое на ключ.

— Лисы отлично вскрывают замки!
– прошипели из кустов. — Они по скиллам — роги с добавкой магии: невидимки, воры и взломщики! С сильной атакой и слабой защитой плюс немножко волшебства.

— Круто! — сказал Акимыч. — Знавал я тут одного рогу, он прямо всех пачками клал. Со спины, конечно, и пока никто не заметил — если заметили, то только драпать, роги хилые. Вообще подлый класс, их никто не любит — нет, чтобы честно, лицом к лицу, а под невидимостью ножом по почкам… не, гнусные они. Но я, конечно, не про Сивочку, — спохватился он, — Сивочка — лапочка!

Патруль стражников на стене дотопал на нас и как-то слишком внимательно уставился в нашу сторону.

— Выразительность, мощь и сила! — громко сказал я, наступая на ветку шиповника так, чтобы прикрыть кусок алого шелка. — На постаменте должны быть аллегории войны- знамена, щиты и оружие. Великий Орм с его пронзительным взглядом должен сразу пронзительно…эээ…пронзать душу смотрящего!

— Будет исполнено! — почти заорал Акимыч.

Стражники развернулись и утопали. Из кустов послышалось тихое «пся крев!».

— Что-то случилось?

— Не дергай так ветки, колется же! Вы мне в башку полкуста этого вогнали!

Стражники еще пару раз добирались до нашего поворота, но больше особого внимания на нас не обращали. Наконец, Ева возбужденно прошептала: «Прыгай под юбки, дома все доложишь!» и вылезла из кустов — с царапиной поперек щеки и с листьями в волосах.

— Все. На сегодня комедия окончена, сматываем удочки!

***

— На бабушку страшно смотреть, — плакала Сиводушка. — Она стала такая тоненькая и беленькая. Одни косточки! Она меня даже не услышала!

— Ну конечно не услышала! Раз она под куполом маг-защиты. Зеленая такая сфера в точках светящихся, да?

— Да! Я не могла подойти ближе, теряла силы!

— Ничего, главное, путь мы знаем и как она скована — тоже знаем. Ты замок хорошо восстановила?

— Очень хорошо, на трех шерстинках от сердца! Никто не заметит, что вскрывали.

По словам Сиви, бабушку она обнаружила этажом ниже подвала, в который она проскользнула через оконце. Каземат не охраняется, но заперт, бабушка лежит там в цепях и железном ошейнике под куполом, к которому нельзя даже приблизиться.

— Ты сможешь взломать замки на цепях и ошейнике, если купол будет снят?

— Нет, — печально опустила головку Сиви. — Там нет замков, оковы на бабушке прямо заковали.

— А в игре есть что-нибудь типа болгарки? — спросил Акимыч.

— Есть кислота разъедающая, но лисе от нее тоже не поздоровится. И чем ни разрушай железо — все приведет к тому же результату. Ни расплавить его, ни переморозить, не повредив пленницу, не получится… По крайней мере, мне ничего в голову сейчас не приходит. Нет, нам будет нужен кто-то, кто сможет разорвать цепи и ошейник руками.

— Обезумевший гигантский горный тролль? — спросил я.

— Нет, достаточно будет, если просто очень сильный человек выпьет зелье мгновенной мощи — оно умножает имеющуюся силу. Секунд на двадцать всего, но этого хватит.

— Я готов!- сказал Акимыч. — Только я не знаю, как попасть в этот каземат и как купол снять.

Ева фыркнула.

— Я же сказала «очень сильный человек». И уж точно не тридцать шестого уровня, тут даже моей силы не хватит. Но, к счастью, у нас есть пьяница-здоровяк. Гус, ты можешь эту кочергу согнуть?

Гус взял кочергу, осмотрел, ее, пожал плечами и свернул инструмент петлей.

— Пойдет, — сказала Ева. — Завтра сварю зелье — оно чем свежее, тем мощнее. Акимыч, не пыхти, оставь кочергу в покое.

— А как Гус туда попадет? Он в окошко не пролезет!

— Пролезет. Я сегодня в кустах не просто так валялась, а все осмотрела. Окошко раньше было больше, его потом закладывали и закладывали кое-как. Там вполне реально выбить несколько камней по краям. Завтра будете раскалывать камни для алтаря — и заодно потюкаете у окна, когда никто не видит. Задвинете камни обратно — даже незаметно будет Проблема у нас только с куполом. Я могу его деактивировать, есть у меня навык взрыва таких штучек, но только это будет действительно взрыв — громыхнет на весь замок, и нас мигом возьмут за тепленькие животики.

— А если фейерверк в это время запустить? — спросил Акимыч. — Я тут запускал на новый год «Драконов» — вот уж громыхало, так громыхало! Наврем, что алтарь богу войны так завершать надо.

— Иногда в этом котелке рождаются и дельные мысли, — кивнула Ева. — Завершите алтарь ночью — опять наврем, что Орм любит, когда его алтари ночью делают. Кстати, очень логично, он же на вечерней заре родился, а его близнец — на утренней. Мы в темноте с Сиви и Гусом заранее исчезаем и лезем в подвал. Когда вы врубите фейерверк — залпов двадцать один за другим — мы сносим купол, в этом бедламе еще один взрыв будет незаметен. Только купим не «Драконов», а «Вулканы» — от них трясет больше. Гус срывает оковы с бабушки, хватает ее под мышку, мы вылезаем наверх и быстро, очень быстро сматываемся с этого праздника жизни, пока фиолетовые не поняли, что к чему. Нимис, тебе, наверное, на всякий случай лучше оплаты алтаря не ждать.

— Да я, в общем, не особо и рассчитывал.

— И хорошо. Заранее быть готовым к любым разочарованиям — это всегда полезно!

Глава 25

Вечером выбрался на улицу — подышать свежим воздухом. Проветриться. Собраться с мыслями. Потому что когда шестеро даже совершенно замечательных людей собираются в одном, пусть даже большом сарае, с мыслями становится туговато. А мне прямо очень нужно было понять, что со мной происходит, почему мне временами становится так нервно, грустно, угрюмо и тревожно. Я даже на Акимыча сегодня нарычал, когда он начал рассказывать свой любимый анекдот про белочку и селедку. Да, конечно, мы все миллион раз этот анекдот слышали, но послушали бы и в миллион первый. Акимыч добрый, он старается всех развеселить, как умеет, ему и так нелегко с Евой и Лукасем, а теперь еще и я изображаю из себя нервную сложную натуру. Я, конечно, потом сказал ему «прости», но факта это не отменяет: у меня, кажется, стал портиться характер. Может, это переходный возраст, наконец, начался, задержавшийся из-за болезни?

Потому что у меня сегодня вообще-то день рождения. Девятнадцать. Странно с этими днями рождения, только что тебе было двенадцать, а потом вдруг бац — и ты взрослый. А что меня никто не поздравляет, ну, так я никому и не говорил, что у меня сегодня. Не до того сейчас. В почтовом ящике пустота полная — а чего я ждал? Что родители вдруг: «Ах, мы вообще-то считаем, что ты не наш сын, а жалкая подделка, но раз у тебя сегодня день рождения, то хэппи бездей ту ю, наш любимый Никита?» Глупо, глупо, глупо!