Проект 'Румоко'

Подумайте о статусе мировой экономики, когда известно, где находится каждый гривенник и на что он пойдет!

Подумайте о разрешении проблемы управления движением - на суше, на море и в воздухе, когда все регулируется!

Подумайте о... О, черт!

Я предвидел пришествие Золотого Века.

Чушь!

Мой друг имел связи с мафией, и он посмеялся над тем, как разгорелись мои глаза.

– Ты серьезно веришь, что каждый пассив будет регистрироваться, каждая сделка записываться?
– спросил он меня.

– В конце концов - да.

– Нет закона, который нельзя обойти. И всегда найдется лазейка. Никто не знает, сколько на самом деле денег во всем мире, и никогда этого не узнает.

Тогда я вплотную занялся экономикой. Он был прав. То, для чего мы писали программы, было в основном сметной документацией. Мы не учитывали человеческий фактор.

Я не думал о поездках. Сколько незарегистрированного транспорта? Никто не знает. Как получить статистические данные о том, о чем нет сведений? А раз уж есть неучтенные деньги, то сколько на них можно построить незарегистрированного транспорта? Береговые линии в мире необъятны. Так что транспортный контроль невозможно осуществить так плотно, как я считал.

Медицина? Врачи тоже люди. Я неожиданно подумал о том, насколько неполными могут быть медицинские записи, особенно если кто-то хочет прикарманить побольше денег и берет не по таксе или выписывает незарегистрированные рецепты.

Были темнилы, были люди, обожающие таинственность, были те, кто честно заблуждался, давая неверную информацию. При столкновении с такими людьми система доказывала свое несовершенство.

И это означало, что она не будет работать так, как от нее ожидается. А еще внедрение ее могло вызвать обиды, негодование, определенное сопротивление, изобретение всяческих уверток - это можно было гарантировать наверняка.

Но явного сопротивления почти не было, так что проект развивался. Это заняло более трех лет. Я работал в Центральном офисе, начав как программист. После того, как я предложил систему подключения станций наблюдения за погодой и сообщения метеорологических спутников полились прямиком в центральную сеть, меня назначили старшим программистом, и обязанности мои расширились.

Но чем больше я изучал проект, тем больше появлялось сомнений, тем серьезнее становились опасения. Я обнаружил, что работа перестает мне нравиться, и это сделало мои занятия более интенсивными. Приходилось брать работу на дом. Никто не догадывался, что вызвано это было не увлечением, а скорее рожденным опасениями желанием изучить все, что возможно, о проекте. После того, как мои действия были замечены, их неверно истолковали и повысили в должности еще раз.

Это было прекрасно: я получил допуск к большому объему информации на уровне политики. Потом по разным причинам дело дошло до потока данных о смертях, повышениях, отставках и увольнениях. Эти вещи стали открытыми для меня, и я рос внутри группы.

Я пришел за советом к старому Джону Колгейту, который руководил проектом.

Однажды, еще в самом начале проекта, я поделился с ним своими сомнениями и опасениями. Я сказал седому желтолицему старику со взглядом спаниеля, что предчувствую: мы можем сотворить чудовище, которое совершит самое последнее посягательство на остатки того сокровенного, что есть у человека.

Он долго глядел на меня, комкая на столе кораллово-розовое месиво бумажных лент.

– Может быть, ты и прав, - сказал затем он.
– Как ты до этого додумался?

– Не знаю, - сказал я.
– Я только хотел сказать вам, что я думаю по этому поводу.

Он вздохнул, повернулся в своем кресле-вертушке и уставился в окно.

Немного спустя мне показалось, что он задремал, как иногда это случалось с ним после обеда.

И все же, наконец, он заговорил:

– Не думаешь ли ты, что мне и раньше тысячи раз приходилось выслушивать подобные аргументы?

– Возможно, - откликнулся я, - и все же мне хотелось бы знать, что вы на это скажете.

– У меня нет на это ответа, - сказал он резко.
– Или я чувствую, что это к лучшему, или отказываюсь с ним возиться. Конечно, я могу ошибаться. Я допускаю это. Но многие идеи сохранятся в записях, а особенности нашего общества будут упорядочены настолько, насколько это возможно. Если ты нашел для этого лучший вариант - скажи мне.

Я молчал. Закурив, я ждал, что он скажет дальше. Я не знал еще тогда, что жить ему оставалось месяцев шесть.

– Ты когда-нибудь думал об уходе?
– спросил он наконец.

– Что вы имеете в виду?

– Исчезновение. Возможность вырваться из системы.

– Я не уверен, что понял...

– Мы все включены в Систему, в которой будут закодированы и записи о наших личностях. Наших - в последнюю очередь.

– Почему?

– Потому что я хочу оставить возможность для того, кто придет ко мне с тем же вопросом, что и ты - о возможности скрыться.

– Кто-то еще хотел этого?

– Даже если мне и высказывали такое намерение, я бы не сказал тебе этого.

– Исчезновение. Я понимаю это так, что вы имеете в виду уничтожение данных обо мне прежде, чем они попадут в Систему?

– Верно.

– Но мы не можем сделать этого с другими данными: с академическими записями... с тем, что касается прошлых событий.

– Это твои проблемы.

– Я ничего не смогу купить на кредитную карточку.

– Думаю, что ты мог бы платить наличными.

– Но ведь все деньги на учете.

Он откинулся назад на спинку кресла и улыбнулся.

– А так ли?
– спросил он.

– Ну, не все, - согласился я.

– Так как же?

Я размышлял над этим, пока он раскуривал трубку. Пуская клубы дыма, он затянулся. Обманывал ли он меня со свойственным ему сарказмом? Или это было серьезно?

Как бы в ответ на мои мысли он поднялся с кресла, пересек комнату и открыл кабинет. Он порылся там некоторое время, затем вернулся, держа стопку перфокарт, как покерную колоду. Он швырнул их на стол передо мной.

– Это ты, - сказал он.
– На следующей неделе они должны быть введены в машину, как и у всех остальных, - и он снова уселся в кресло, выпустив клуб дыма.

– Возьми их и спрячь под подушку, - сказал он.
– Спи на них и решай, что ты с ними сделаешь.

– Не понял.

– Я их отдаю тебе.

– А если я их порву - что тогда?

– Ничего.

– Почему?

– Меня это не касается.

– Неправда. Вы - глава проекта.

В ответ он пожал плечами.