Проект «Справедливость»

— Это вам, Глеб. — На подрагивающей ладони Цензора покоился коричневый кожаный мешочек. — С новым уровнем медальона вам положена награда. Возьмите.

— Что в мешочке? — деловито спросил я, не спеша тянуться за подарком. У меня на плече висела прочная серая холщовая сумка. В ней лежала роза. Если «награда» Цензора без подвоха (в чем я сомневался), то ее тоже можно положить в сумку.

— Монеты, — ответил старик, слегка улыбаясь мясистыми губами. — Старинные монеты. Они очень ценятся на Земле. Возьмите их и продайте. Они для вас.

— Монеты? — Мои брови, наверное, поползли вверх. — Это подарок? Без всяких условий?

— Не то чтобы без условий. — Улыбка Цензора стала шире, его губы вытянулись в извилистую толстую линию. — С небольшими условиями. Двумя.

Теперь уже усмехнулся я. Конечно, как же без этого? А я-то забылся и в самом деле на секунду подумал, что Цензор хочет мне что-то подарить.

— Первое — вы поклянетесь, что продадите их как можно быстрее, — сказал старик, не дождавшись моего ответа. — Второе — вы поклянетесь, что потратите вырученные деньги только на развлечения и веселье. Ни на что больше! Согласны?

Я поправил жесткую лямку сумки на плече и попытался ответить как можно более вежливо:

— Нет, спасибо. Мне сейчас развлекаться никак нельзя. Полно других дел.

— Подумайте, Глеб. — Цензор продолжал держать мешочек на вытянутой руке. — Большинство людей не отказалось бы от такого предложения. Вы можете поехать на тропические острова, взять с собой милых вам спутников или спутниц, найти себе необременительных друзей, попробовать…

Я медленно покачал головой. Недоверчивая улыбка не сходила с моего лица. После разговора с маркизом мне казалось, я понял наконец, что все это значит: Лим, старый город, Цензор… Не могу сказать, что картина получилась детальной, но более-менее полной. В таких делах ведь главное — ухватить основную мысль, а потом раскручивать многочисленные нити. Остальное — вопрос времени.

— Вы ведь сказали не «должны потратить», а «поклянитесь, что потратите», — произнес я, не сводя взгляда с толстых боков мешочка. — Интересно сформулировано, да? Если я возьму монеты, продам их, но потрачу деньги не на веселье, а на что-то другое, то буду не кем иным, как клятвопреступником, не так ли? А если сдержу слово, то получится, что я — мот, расточитель или кто-то в этом духе. Спасибо, но нет. Мне с самого начала не советовали играть в ваши игры, и теперь я понял, насколько хорошим был тот совет.

— Кто не советовал? — глухим мрачным голосом осведомился Цензор, кладя руку с мешочком на подлокотник кресла.

— Точно не знаю кто. Я уже рассказывал о нем. Видимо, этот человек желает мне добра, — ответил я, наблюдая за тем, как лицо старика принимает холодное, враждебное выражение. — Интересно, если бы я согласился тогда на предложенную мне женщину, то кем бы стал? Сладострастником? Прелюбодеем? Распутником? А если бы пошел на трехдневный пир? Вышел бы готовый чревоугодник или как это правильно называется? Дело у вас поставлено на широкую ногу, ничего не скажешь. Вот только зачем, если Лим уже давным-давно не работает так, как задумано? Или это осколки былого величия с неизвестными последствиями?

Я говорил храбро и мощно, хотя в моей груди с недавних пор притаилось немалое изумление. Было тяжело поверить собственным выводам. Я напоминал сам себе путника, который, томясь от жажды в пустыне, наконец оказался перед оазисом, но никак не мог решить: это мираж или реальность.

Лицо Цензора превратилось в маску каменного сфинкса. Глаза и веки словно застыли, двигался только рот.

— Куда желаете попасть, Глеб? — Голос тоже был безжизненным, будто мои последние слова выпили из старика все живительные соки.

— Домой, — ответил я, желая оказаться поближе к телефону.

Утро в Москве отличалось от утра в Лиме. Роса не лежала на шпилях и башенках, а скапливалась на крышах каменных коробок. Не было ставен, да и дома не производили впечатления сонных. Что-то грохотало, издалека доносился шум машин, все казалось суетливым и беспорядочным.

Я вошел в квартиру и, не снимая с плеча сумку, набрал один из телефонных номеров Иванны. В целях конспирации у нее было несколько номеров, оформленных на подставных лиц. Девушка ответила почти сразу. Признаться, я обрадовался ее чуть хрипловатому голосу.

— Иванна, скажите, а что случится, если на Земле в одном и том же месте окажутся две раскрытые «Серебряные розы»? — первым делом спросил я. — Ведь вы, жандармы, должны знать ответ.

О, это был важный вопрос. Каждая роза превращает Лим в Землю, а Землю — в Лим. Неужели получится, что они начнут работать друг против друга?

— Случится кое-что интересное. — Мне показалось, девушка улыбнулась. — Магия ослабнет. Станет очень и очень слабой, но все же сохранится. Получится, что не туда и не сюда.

Я вздохнул с облегчением. Этот исход устраивал более всего.

— У меня есть кое-что, что решит наши проблемы, — сказал я, имея в виду свою «Серебряную розу». — Обладая этой вещью, я готов встретиться с убийцей, но сначала хотелось бы поговорить с выжившими свидетелями. Вы мне рассказывали, что сейчас под следствием два парня. Нельзя ли с ними пообщаться?

— Когда вам нужно? — деловито поинтересовалась девушка.

— Как можно быстрее, до следующего убийства осталось всего полтора дня.

— Езжайте в ОВД «Теплый Стан» на улице Бакулева, — чуть подумав, ответила Иванна. — Мы там с вами встретимся.

Торопливо позавтракав, я положил миску в саквояж, где уже находилась «Серебряная роза», и помчался к месту встречи. Все-таки московские утра отличаются от остальных. Свежесть ветра соединяется с выхлопами машин, запахами гари, обильных вечерних духов, которыми поливают себя женщины, миазмами от мусора, который не забирали уже несколько дней, — все это создает неповторимый аромат мегаполиса. Пожалуй, москвич, давно не покидающий города, не почувствует ничего особенного в этом запахе, но я-то, скачущий в Лим и обратно, воспринимал современные городские особенности очень остро.

ОВД «Теплый Стан» оказался одноэтажным белым кирпичным зданием, скромно примостившимся среди многоэтажек. Нижняя часть стен отчего-то была выкрашена в фиолетовый цвет, и чудилось, что строение — это корабль, плывущий по волнам, причудливо освещенным восходом.

Пробираясь через пробки, я потерял много времени. Иванна была уже на месте. Не успел я вылезти из авто, как она подошла ко мне и, слегка прищурившись, стоя лицом к солнцу, тихо, осторожно произнесла:

— Вы точно уверены, что теперь с этим справитесь? Мне казалось, нам нужно больше времени, чтобы понять, с кем мы столкнулись.