Профессия

И вдруг я замечаю, что Эдита не пьет. И что Генка как-то слишком заботливо поддерживает ее под локоть. И что острота ее фигуры и черт лица стала намного мягче и беззащитнее... Я ловлю ее взгляд, и он говорит мне о том, что она боится верить этим переменам... и этому человеку. И я отвечаю ей взглядом, что ему можно верить, потому что если у него есть привязанности, то они очень сильные, но если их нет, то он никогда не будет их имитировать... И Эдита кивает мне едва заметно: ей жаль, что наши отношения сложились именно так. Но то, как они сложились – самый лучший вариант из всех возможных. Она для меня – красивейшая женщина, роскошная светская дама и будущая жена моего друга...

А моя жена – моя самая лучшая девочка в мире. Доктора нам пообещали мальчишку, и она мучится над тем, как его назвать, потому что всегда была уверена, что у нее родится девочка. И когда я вижу ее за книжкой «Толкование имен», то понимаю, что именно об этом я и мечтал всю жизнь, и ни одна из моих предыдущих женщин не дала бы мне такого покоя и такой полноты семейного счастья. Мне казалось, что это будет очень ограниченное счастье, но в нем есть свои внутренние резервы и они безграничны, потому что я люблю ее, и она любит меня.

Генка переехал в новый дом. И Эдита переехала к нему. Они ведут вполне светскую жизнь, и очень довольны друг другом.

А я уволил из бюро Юлю и Стаса, потому что уверен, что детективы – не проститутки, не наемные убийцы и не рейдеры, а профессионалы в деле расследования. И я не беру спорных дел – ни за какие деньги. Для подобных вещей существуют другие конторы, готовые взяться за любой заказ, не раздумывая о законности намерений своего клиента.

– Страшно было? – спрашивает Лара о похоронах.

– Да, страшновато... И дождь был...

– Ладно, не рассказывай. Я боюсь.

– Не буду. Не бойся...

Я привлекаю ее к себе, усаживаю рядом.

– Ну, на чем ты остановилась?

– Дочитала до буквы «М». Может, «Максим»?

– Я в мужских именах ничего не понимаю, – отмахиваюсь я.

– А для девочки какое бы ты выбрал имя?

Я задумываюсь. Мне всегда везло на экзотику.

– «Наташа». Наверное, я бы выбрал имя «Наташа».

– А я бы выбрала «Ольга». У меня была в институте подруга Оля – такая смешная. Стала моделью и уехала в Париж.

Она замолкает.

– И что дальше?

– Ничего. Работала моделью. Потом влюбилась в одного миллионера и родила от него ребенка. А он ее бросил. Ей не на что было жить, и стыдно было вернуться домой, потому что все знали, что она в Париже замужем за миллионером. Она начала судиться...

– И чем закончилось? – я предполагаю трагический конец.

– Она проиграла суд. Пошла мыть лифты, стала зарабатывать, сняла маленькую квартирку и вырастила красавицу-дочь, а отец потом признал ее и оставил ей наследство...

– Она была твоей сокурсницей? – уточняю я.

– Да, тяжело говорить с детективом, – Лара усмехается. – На самом деле, она бросилась с шестнадцатого этажа его офиса, а ребенка забрали в приют. Ее мать очень плакала, потому что потом она уже не хотела, чтобы ее дочь была замужем за миллионером, хотела просто, чтобы она была жива, хотела увидеть свою внучку, но так и не смогла ее разыскать. А я приехала в Москву и поклялась ни с кем не встречаться. Вообще. Никогда.

Я киваю. Пытаюсь улыбнуться:

– Я же не миллионер – со мной можно.

– Ты мне тогда показался таким шикарным...

– В горелом «Амуре»?

Она уже улыбается. Мне вспоминается то кафе с его специфическим фри и салатами. Как меня занесло туда в тот вечер? И что было бы со мной, если бы не занесло?

Что-то похожее на прощанье с тем, что было до нее и до нашего ребенка, охватывает меня. Сколько скитаний еще могло бы быть, если бы я не нашел свой причал? Но я нашел его – чудом...

– Я уже не кажусь тебе шикарным?

– Не очень.

– А Генка?

А Генку она по-прежнему недолюбливает. Не может забыть, как он заставлял ее писать мне прощальную записку, хотя я уже сто раз объяснял, что он делал это из лучших побуждений. Он и сейчас уверен, что отвечает за мою жизнь.

Зато Ларе очень нравится Эдита. И Эдита, в свою очередь, тоже добра и внимательна, но я понимаю, что это доброта – не к Ларе, а просто к человеку, который мне дорог. Наверное, она, со своей женской точки зрения, не видит в Ларе ничего особенного. Моя девочка лишена светскости и причуды дам, выросших на Рублевке, ей не знакомы. Но я хорошо понимаю, что с Эдитой мне было бы тяжело, а рано или поздно стало бы просто невыносимо. А вот Генка с удовольствием перенимает у нее манеры новоиспеченного миллионера. Для парня из Рыбинска – он очень способен и весьма преуспел.

При мысли о своих друзьях я усмехаюсь, обнимаю Лару и говорю ей на ухо:

– Мы завтра приглашены к Генке и Эдите...

– А, хорошо... У них так красиво!

И я обещаю, что к Новому году мы тоже переедем в собственную квартиру, и у нас тоже будет красиво. Я не очень уверен, но обещаю...

2007 г.