Профессия
Шрифт:
– Маша!
Она сфокусировалась на мне.
– Ого! Какие люди!
Подошла и села в авто рядом со мной.
– Меня ждешь?
– Почти.
– Как твои дела теперь? Новая работа?
Маша целиком в курсе моих неприятностей.
– Да.
– Новая жизнь?
– Да.
– Новая девушка?
– Нет.
– Нет? – она кривится и хихикает. – Что так?
Оглядывает салон авто.
– Тачка твоя?
– Нет.
– Альфонс!
С Машей
– Подвезешь меня, солнце? – спрашивает, останавливая взгляд на моих губах.
– Не могу, Маша. Я на важном задании.
– А женщина тебе на важном задании не мешает?
– Наоборот, помогает.
Она, улыбаясь, кладет руку мне на колено, а потом начинает подбираться выше. Я склоняюсь к ее губам…
И все рассыпается треском. В первую секунду я не могу понять, что происходит. Лобовое стекло «опеля» расходится звездами.
Стреляют из машины впереди. На ходу. Джип отдаляется. Я выскакиваю из авто, тащу Машу за руку… Тащу ее руку…
Маша!
И в этот момент начинают рушиться все декорации, в которых я жил так долго. Опасность есть. Иванна права. И подтверждение этому – мертвая девушка на асфальте. Моя бывшая девушка. Моя Маша.
Иванна выходит из «Визави» и идет к машине.
Вторую половину вечера проводим в отделении милиции. Говорит больше Иванна, хотя даже не была свидетелем происшествия. Просто у нее лучше получается… говорить.
Она говорит, я отмалчиваюсь, киваю, а сам думаю о том, что она вовсе не сумасшедшая истеричка. Что мне, действительно, следовало бы прочитать пару книжек о террористах и взрывных устройствах, а я этого не сделал.
И я по-прежнему толком ничего о ней не знаю. И тем более не знаю, кто может преследовать ее так жестоко. Я, несомненно, должен был разобраться в этом раньше. Но я не разбирался. Я читал статьи о фобиях и гонял в ее тачке по городу. Я проматывал ее деньги и рассуждал наедине с собой о ее паранойе. И смерть Маши – целиком на моей совести. Очередная смерть.
Когда человек понимает, что его иллюзии абсолютно не соответствуют действительности, это похоже на конец света в миниатюре. Персональный конец света. Чтобы жить дальше, нужно здраво оценить реальность и строить новый мир – с новыми иллюзиями. Но как?
Как? Я думаю, как. Как это сделать, если все, в чем я был уверен, оказалось ошибочным?
Когда мы выходим из отделения, я оказываюсь просто в открытом космосе, мне не хватает воздуха и тело отказывается выполнять свои обычные функции: дышать, двигаться, различать звуки и цвета. Вообще отказывается существовать.
– Нам нужно серьезно поговорить, Илья, – говорит Иванна, надеясь, что я ее понимаю.
А я ее не понимаю. О чем можно говорить, если Маша убита? Неизвестно, кем и во имя чего. Случайно… За Иванну.
– Я не знаю.
– Чего ты не знаешь? – хмурится она.
– Кто стрелял…
– Я не требую ответа. Я требую устранять саму возможность подобной ситуации. Кажется, я ясно предупреждала, что в течение дня в машине не должно быть посторонних. Ты должен был заметить этот джип еще издали. Заранее. Ты должен быть готов к выстрелу каждую секунду. Решить эту проблему нельзя, но ее можно нейтрализовывать…
– До каких пор?
– До тех пор, пока я жива…
И я вижу, как кривятся ее губы.
– Нам, действительно, нужно серьезно поговорить, – говорю я.
– Я уже все сказала.
– Иванна!
Мы осторожно входим в квартиру. Говорят, двух покушений в один день не бывает. Хотелось бы верить…
19. НОВЫЙ-СТАРЫЙ ВЗГЛЯД
Я не помню, что думал о ней до того, как решил про себя, что она психопатка. Чтобы строить новый мир с новыми декорациями, нужно вернуться к тому первоначальному восприятию предметов и явлений, которое уже далеко в прошлом.
Итак, ее хотят убить. Целенаправленно. Всерьез. Опасность повсюду. И она знает об этой опасности. Более того – она знает, что противник сильнее и она не победит. И меня она не просит побеждать, она просит – всего лишь – сохранить ее жизнь еще на некоторое время.
Нужно знать, кто он. Но как докопаться до этой тайны, если она не хочет говорить об этом? Она считает бесполезным посвящать меня в подробности дела. Она не верит в то, что я смогу что-то изменить.
Мысли кружатся вокруг Иванны. Откуда дышит в ее лицо опасность? Откуда? Откуда? Ее любовник вполне может оказаться психом. Может угрожать ей. Почему мне хочется видеть в этой истории психа? Может, это моя собственная роль?
Нужно задать ей просто несколько вопросов в упор, как я делал тысячу раз до этого, с другими мужчинами и женщинами. Но с ней почему-то это невыносимо, немыслимо тяжело.
Потом все затихает на некоторое время. Затихает снаружи, внешне, но внутри – продолжается та же борьба с собой и с невидимой опасностью.
Наконец, я намечаю вечер пятницы для важного разговора. Ставлю в уме галочку. Жду этого вечера. Встречаю ее с работы.
Она выглядит усталой. По вечерам под глазами ложатся черные тени, которые не скрывает никакой тональный крем. Мы заходим в ее любимое кафе, заказываем ее любимый салат. И мне почему-то становится грустно и… тяжело думать.