Профессия

Деревья уже зеленеют молодой листвой. Мы садимся в беседке, жмурясь на майское солнце и на двухэтажный дом, высокий и светлый – под стать хозяину. Горничная приносит кофе, для Слуцкого – сливки, для меня – сахар, для Иванны – коньяк.

– Спасибо, Ириша, – кивает, смягчившись, Иванна. – Как ты, папа? Как ты поживаешь?

– Вчера читал о деле Ревзина. Ему бы хорошего защитника! Почему он не обратился к тебе?

– Он пользуется услугами «Короленко и Светин». Его защищает старший Короленко. Теперь подает апелляцию.

– Ты слышала, как он построил защиту?

– Да, схема несомненно ошибочна. Мы бы не разрешили Ревзину признать вину ни по одному пункту. Он мог бы вообще молчать.

Я не знаю никакого Ревзина. Может, он вообще злостный маньяк, и его место – за решеткой. Хотя Иванна больше специализируется на экономических преступлениях.

– И эти свидетели были явно подставные…

– Да, ничего умнее не придумали.

Разговор длится еще минут сорок – о самом процессе и нюансах обжалования в апелляционном суде, но из этого разговора я так и не могу понять, какое же преступление совершил этот Ревзин и в чем заключается ошибка старшего Короленко.

Наконец, Иванна уходит в дом – привести себя в порядок перед отъездом, а я остаюсь наедине со стариком. Лицо его изменяется, он прищуривается, глядя на солнце и шумно вдыхает весенний воздух.

– Не одиноко вам здесь? – интересуюсь я, оглядывая поместье.

– Одиноко. Но с этим ничего не поделать. А вы, простите, Иванна сказала, ее друг?

– Да, друг, – соглашаюсь я.

– А, скажите мне, Иванна… все работает, а все остальное когда же?

– А зачем? Чтобы потом вот так жить одной, а с дочерью обсуждать только судебные процессы?

Он вдруг переводит взгляд на меня, и я вижу, что его глаза – очень спокойные и холодные.

– У нас с Иванной никогда не было особо близких отношений. Я рад, что она переняла то, что я мог и хотел ей передать. Рад, что мой опыт не пропал даром. Что касается семейных вечеров, – они не нужны ни ей, ни мне.

– Зачем тогда дети? Чтобы их не видеть?

– Надежда на детей в старости – это надежда слабого, несамостоятельного, необеспеченного человека. Это комплекс, если хотите, издержки нашей нецивилизованной цивилизации.

– Аркадий Петрович, вы же сами сказали, что вам здесь одиноко…

– Мне одиноко – глобально, во вселенском масштабе. Одиноко, потому что я немолод, потому что я отошел от дел, потому что я слабею. Но мне не одиноко – без Иванны, или без вас, к примеру.

– С кем вы общаетесь? С Ирой?

– Для общения есть телефон, есть Интернет. С Ирой – можно говорить о погоде, с Анжелой – о том, как живет молодежь.

– Анжела?

– Это дочь моих соседей. Она иногда приезжает на выходные. Девочке шестнадцать лет, и она очень мила…

Если бы при упоминании об Анжеле его глаза ожили, я задал бы еще несколько вопросов, но его взгляд остается очень и очень холодным.

– Жаль, что ее сейчас нет, – добавляет между тем старик. – Она много слышала об Иванне и хотела с ней познакомиться.

– Мечтает стать известным адвокатом?

– Вроде того. Даже просила меня позвонить, если Иванна надумает меня навестить.

– Мы еще приедем.

– Конечно.

Иванна идет к нам по тропинке, и я едва узнаю ее на фоне непривычных декораций.

– Папа, спасибо за теплый прием. Нам пора ехать.

– Конечно.

Они пожимают руки. Я тоже подаю руку для пожатия. И старик задерживает ее в своей.

– Илья, вы очень интересный человек, хоть и не вполне адвокат…

– По специальности – юрист. Что значит «не вполне»?

– Вы так мало интересуетесь юриспруденцией!

Я смеюсь, пожимаю крепко его руку.

– Ты ему понравился, – замечает Иванна в машине. – Но если бы ты признался в том, что детектив, его мнение о тебе изменилось бы…

– А если бы признался, что всего лишь твой шофер…

Но в этот момент я чувствую себя детективом, как никогда раньше. Чувствую, что нащупал что-то весьма и весьма интересное, то, что заслуживает основательной проверки.

– Когда ты к отцу в следующий раз?

– Когда что-то изменится в деле Ревзина, – усмехается Иванна.

– Давай на следующей неделе.

– Тебе пришелся по душе мой папА?

– Это кладезь юридических знаний.

– Не спорю. Но заглядывать часто в этот… кладезь, – она поеживается. – Увольте!

– От тебя требуется всего лишь предупредить его заранее, что ты приедешь. Назначь какое-то время…

Она молчит несколько секунд.

– Не впутывай отца, Илья. Мы проверяли его окружение – все чисто.

– Ты же можешь просто позвонить…

– Могу. Но я не поеду.

– Я поеду один.

– А я?

– А тебя оставлю где-то в людном месте.

– Посреди центральной площади?

– Почему бы и нет? Желание пойти в народ у тебя не возникает?

– Абсолютно.

22. ВЫБОР

Апатия уходит. Я чувствую, что что-то сломалось, изменилось в этом ожидании. Иванна ничего не чувствует, но видит, как загораются мои глаза и про себя пожимает плечами.

Мне кажется, я ясно вижу цель. И при виде этой цели все посторонние мысли исчезают, как обычно и бывает в период максимальной концентрации. Исчезает даже мысль о том, как долго одинокая женщина на краю опасности может обходиться без секса. А эта мысль – сама по себе – многих стоит!

Иванна по моей просьбе звонит отцу и говорит хмуро:

– Мы заедем в субботу. Хочется подышать свежим воздухом. Душно в городе.