Профессия
Шрифт:
– Нет.
Теперь она смотрит мне прямо в глаза.
– Ты любовник Слуцкой?
– Нет.
– Ты очень красивый. Напоминаешь мне что-то... очень-очень давнее. Или то, чего никогда не было.
– И ты, – дыхание снова перехватывает. – Ты очень красивая. И я очень хочу тебя.
Где-то на заднем плане сознания проносится мысль, что я давно не был с женщиной и могу облажаться, но желание настолько сильно, что затмевает все остальные мысли.
– Я тоже, – говорит она просто. –
В ее поведении сквозит и уверенность, и робость. Похоже, что желание тоже накрыло ее с головой. А ведь ей нет и двадцати. Наверное, я хорошо выгляжу сегодня.
– Энжи, – я делаю шаг к ней, и она оказывается в моих объятиях.
Хватается за меня руками, стаскивает рубашку. И я почему-то думаю о том, что если пистолет на щиколотке, она не сможет при мне раздеться. Да и я, пожалуй, не смогу. Посмотрим, у кого из нас двоих больше тайн.
Я стягиваю ее майку и приникаю к соскам, которые меня так манили, обхватываю ее ноги в тугих джинсах.
– Мне надо в ванную. Ненадолго, – она отступает.
Оставшись один, я оглядываю комнату и, не обнаружив глазков видеокамер, снимаю обе кобуры и прячу под снятую рубаху. Одеться будет сложнее, но не невозможно. Уверен, что сейчас она занимается примерно тем же, что и я.
Энжи возвращается совершенно голой, подходит и прижимается ко мне всем телом. И я перестаю думать о том, какие мотивы заставляют ее поступать именно таким образом.
24. ЭНЖИ
Потом это снова настигает – мысль о том, что ее проблемы, ее причины, ее мотивы заставили ее затащить меня в постель. Она не очень активна, но предельно податлива, как кусок пластилина. Я думаю о том, способна ли она чувствовать, пытаюсь растормошить ее скованные ощущения, но она очень напоминает новичка, который плохо знает те вариации, которые могли бы его удовлетворить вероятнее всего. Она просто подчиняется мне. Я ласкаю ее изумительное тело, пытаясь выхватить его из постоянной боли и ввергнуть в стихию совершенно иного свойства.
Наконец, Энжи со стоном нетерпения подается ко мне, обрывая мою нежность. И вдруг я понимаю, что я первый мужчина в ее жизни. Она зажмуривает глаза и никак не реагирует на боль, которую я ей причиняю. И я, о Боже, я не хотел этого!
– Энжи!
Я приникаю к ее губам, пытаясь вернуть ее к прежним желаниям, если только они были. И она отвечает мне, она всхлипывает, ее тело вдруг обретает способность получать удовольствие. Ей доступно это. Я счастлив. Я счастлив за нее. Я счастлив за себя. Я счастлив.
Мы лежим потом молча. Я закрываю ее груди своими руками и прижимаю ее к себе. Не даю ей подняться. Не отпускаю. Целую ее пестрые волосы. Уже не думаю о мотивах, которые могли ее подтолкнуть
отдаться незнакомому мужчине при первой встрече. Это же не высморкаться. У нее никого не было до меня.– Энжи...
– Что?
– Простила меня?
– За что?
– Я прибавил тебе боли.
– Ненамного.
– А было много?
Она оборачивается.
– Когда?
– До меня.
– Боли?
– Мне так показалось. Глаза у тебя такие. Черные.
– Глаза от отца.
– Ясно. Встречаться будем?
– Когда? – спрашивает она снова.
– Вообще.
– Не знаю.
– Спросишь разрешения?
Она молчит.
– Энжи...
Она молчит.
– Энжи...
Еще пристрелит сгоряча чего доброго.
– А ты точно не встречаешься со Слуцкой?
– Встречаюсь, но мы не любовники. У нас деловые отношения.
– Я это проверю.
– Проверь.
Она все-таки поднимается и уходит в душ. Дает мне время одеться и собрать оружие. Возвращается в своих джинсах и маечке. Я смотрю на ее успокоившиеся соски и думаю, прикидываться мне и дальше дурачком или выхватить у нее пистолет, положить ее на обе лопатки и повторить всю процедуру.
Может, и она думает о чем-то подобном, потому что говорит вдруг, оглядывая мою фигуру.
– Ты очень мощный. И очень нежный.
Соблазн схватить ее за ногу велик, но я сдерживаюсь.
– Поцелуй меня, – прошу, останавливаясь у двери.
Она подходит своей легкой походкой. И я делаю это машинально – хватаю ее за ноги, задираю штанины и целую в холодные коленки. Оружия нет...
Ничего нет. Она могла оставить его в ванной, конечно. Или в любой другой комнате этого особняка. А могла не оставлять нигде. Его просто могло не быть. Она могла оказаться просто девчонкой, которая мается от скуки, родители которой далеко и которая предоставлена сама себе. Всего лишь...
– Что это было?
Она отступает с улыбкой.
– Приступ нежности.
Я тоже смущенно отступаю, берусь за ручку двери.
– Мы не поговорили толком, но я думаю, еще увидимся и познакомимся поближе, – говорю с надеждой.
Звучит парадоксально: ближе некуда.
– Запиши мой мобильный, – заканчиваю все-таки.
Она щелкает кнопками своего «сони эриксона». Неплохая вещица, недешевая. Ее родители – бизнесмены в Лондоне. Передо мной – обычный золотой ребенок, достойная соседка Слуцкого. Только... боль в ее глазах меня сбила.
Сейчас ее взгляд кажется еще более влажным. Застывшая влага. Лед, который не тает. Даже от моего тепла.
– Моя милая девочка, – говорю вдруг я. – Я не знаю, кто ты. Но я хочу только одного – чтобы от этого свидания тебе стало хоть немного легче…