Профессия

Макс изо всех сил показывает, что ему скучно быть свидетелем наших разбирательств. Слишком много разбирательств повсюду.

– Знаешь, кто был с той стороны? – указывает взглядом на колонну.

– Кто?

– Наш старый знакомый Караваев с девушкой.

– С девушкой?

Это ее голос звучал так невнятно? Это с ней он обсуждал «дело на миллион»? С девушкой?

– На кого он теперь работает? – спрашивает Макс задумчиво.

– Не скажу наверняка. Может, на себя самого даже.

– На себя? В период парламентских выборов?

Теперь скучно Маше. И она тоже дает это понять.

– Может, уйдем отсюда, Илья?

– И оставим Макса наедине с недопитой бутылкой виски?

– Сейчас Сахар подойдет, – оправдывается Макс.

– Нет, этого я не вынесу! – Маша решительно поднимается.

Мне хочется напомнить ей, что я же выношу ее подруг-парикмахерш и стилистов-педерастов. А Сахар – классный дядька, если разобраться. Но с другой стороны, Маша – моя стабильная девушка. Мои будни. Почти жена. Нехорошо обижать близких людей.

Я беру Машу за руку.

– Пойдем, дорогая. Пусть старые ветераны говорят об общем деле без нас.

– Ваше «общее дело» вот у меня где! – она чиркает длинным ярким ногтем по горлу.

3. СОНЯ КЛИМОВИЧ

Ее ногти тоже усыпаны стразами. Если бы Маша могла снять с неба звезды, она обязательно пришпилила бы их на себя. Но, оставшись с ней наедине, я отчищу ее от фальшивого блеска, как отделяют от тысячи одежек неказистый качан капусты. Сердцевина самых роскошных вещей обычно проста, суть самых роскошных женщин – еще проще. И Маша на самом деле – ограниченная, полуобразованная, лишенная каких бы то ни было талантов, в меру стервозная брюнетка. Она не загадка для меня – абсолютно.

Вцепившись в мой локоть, она идет вслед за мной к машине, и я уже вижу нас через час, в ее квартире, ее – раздетой, себя – с газетой. Я не дошел сегодня до инета и выпал из новостей. Зато почти дошел до минета.

И в это время в мое жизненное пространство врезается Соня Климович. Врезается – всем сразу – своим мотоциклом, шлемом, напором, вопросами с плеча, энергией движения, рыжими волосами.

– Илья!

Хватка Маши ослабевает.

– Всего двадцать минут! – добавляет Соня.

– Дорогая, поезжай домой. Через двадцать минут я буду, – заверяю я свою девушку и подталкиваю ее к такси.

– Я жду два часа. После этого – ты не войдешь! – предупреждает она и уезжает.

– Прости. Всего двадцать минут, – повторяет Соня. – Только не в «Галактике»: там все наши.

Мы сворачиваем в кафе на другой стороне улицы. Соня садится за столик и начинает, как всегда, без «введения», если, конечно, не считать «введением» извинения за сорванный вечер семейного счастья.

– Дело на миллион долларов, Илья!

И оттого что первая фраза цепляется за те, которые я уже где-то неясно слышал сегодня, мне становится не очень уютно. Хочется почему-то спорить с Соней…

– Одного депутата шантажируют. Требование – немедленно выйти из блока. А это неминуемо приведет к расколу в период консолидации.

Соня – журналист по образованию. И по призванию. И по духу. Такой же хакер в журналистике, как Макс в Сети. В нашей немногочисленной компании Соня – из тех, кто способен на мозговой штурм. Но ей… ей двадцать пять лет. Она горяча, как цвет ее растрепанных волос.

– Кто к тебе обращался? Он сам? – уточняю я холодно. – Он лично позвонил в офис?

– Да, – врет она спокойно.

– Роман зарегистрировал его звонок?

– Что ты хочешь этим сказать? Ну, он не звонил. Мне об этом сказала его жена. Он в шоке, он не может обсуждать это.

– Швейцарские счета задымились?

– Речь идет не о деньгах. Доходы-расходы – это дело сейчас обычное. И я бы не отвлекала тебя от твоих важных дел ради спасения чьего-то капитала. Кроме того, я помню, что мы не ввязываемся в политику и не связываемся с политиками. Но дело не в деньгах и не в политике. Они выкрали его сына. Мальчику шесть лет. Его нет четвертый день, и по телефону звучат только угрозы. И приказы…

Я отворачиваюсь.

– До выборов – месяц, – добавляет Соня.

– Откуда ты знаешь его жену?

– Это важно?

Я молчу. Соня знает, что важно. Я должен быть уверен, что это не фальшивый заказ через три подставных конторы. И если она рассказывает мне о шантаже – это уже не ее личное дело.

– Мы знакомы... с некоторых пор.

– Соня!

– Илья! Ну почему, почему ты всегда спрашивает то, о чем никто не хочет говорить, не хочет вспоминать?! У тебя талант к расследованию, я знаю. Но нельзя применять его везде – повсюду – со всеми – в любом случае…

Я молча глотаю кока-колу.

– Мы делали аборт в один день в одной клинике… Два года назад. В центре «Здоровье женщины». Она плакала, я стала ее утешать – так и познакомились. Ее зовут Евгения. Женя… Для меня – Женя…

– И фамилия этой Жени?

– Мусиец…

– Ого!

Кока-кола становится безвкусной. Шипит на языке…

– И она обратилась в бюро через тебя?

– Она обратилась не в бюро… Она обратилась – ко мне. За помощью…

– Ее муж знает об этом?

– Да. Он не хочет привлекать своих штатных. Он их подозревает.

И что-то натянутое остается между нами, как напряжение ночного воздуха.

– Мне очень жаль, – говорю я, разрывая это напряжение.

– Нормально. Я тогда была дурой, – она опускает глаза.

– Ты никогда не была дурой, Соня.

Соня Климович – наш «мозговой штурм». Таким женщинам обычно не очень везет в личном. Два дела по покушениям на бизнесменов мы раскрыли только благодаря ей одной. Из нас всех – она жесткий аналитик, а я, как ни странно, – больше кулаками помахать. Бывало такое, что снимал пиджак и бил в морду, как на ринге, как в молодости, как в свои самые смутные времена.

У Сахара другая подготовка – он каратист, тренер со стажем. В нашем бюро он – «по связям с общественностью», то есть отвечает за агентурную сеть, но обычно и разборки – на его совести. Макса для таких дел лучше не отрывать от компа, толку от него мало. Роман – просто парень при галстуке. Пусть меня считают голубым, но секретарем в моей компании будет только парень.

А Соня – утонченность и интеллект нашей конторы. Вот такая, какая есть – грубая утонченность и порывистый интеллект, резкий взгляд на вещи, прямолинейность и бескомпромиссность. Вечно в джинсах и свитере, вечно с торчащими рыжими волосами, вечно чем-то встревоженная, взъерошенная от шального движения на дорогах. Девушка, которую я никогда не хотел. И которая не хочет меня.