Профессорятник
Шрифт:
Есть у Пушкина прелестное выражение: «чином от ума избавлен». Так вот властные «чины» продолжали гнуть свою поганую линию, и, как выражается сегодня молодежь, «лохматить бабушку». Ради мемориальной доски, прикрепленной растяпами на чужой дом, было решено соединить два дома в одно строение, создав для жителей уже не ментальное, а вполне реальное неудобство, связанное с фактическим изменением их собственного адреса (прежде всего, сменой номера квартиры). Читатель, особенно возрастной, согласиться, что изменение адреса, особенно в то время, когда письма были, чуть ли не единственным способом поддержания контактов с родственниками и друзьями за пределами родного города, было настоящей катастрофой. Хотелось взять в руки ружье, но его не было...
На этом первый акт нашей байки
Вот тут-то нам и пришла в голову феноменальная идея — предложить топонимической комиссии Петербурга свежее, лишенное всякого идеологического подтекста, название проспекта. На советских картах города нетрудно было обнаружить остров Гладкий, находившийся у Угольной гавани (сейчас протока, отделявшая остров, кажется, засыпана, и остров утратил свою «идентичность»). Если провести перспективу от проспекта Суслова к заливу и немного напрячь воображение, то можно было утверждать, что он как бы «упирался» в остров Гладкий. Именно этот аргумент был предложен члену топонимической комиссии профессору Файбусовичу Эрнесту Львовичу для продвижения нашей идеи о переименовании проспекта Суслова в Гладкий проспект. Время «малиновых пиджаков» требовало каких-то компенсаций, поэтому членам комиссии в качестве вознаграждения был гарантированно пообещан целый ящик .. .коньяка.
Надежды на положительное решение вопроса, честно говоря, было немного, и то, что предложение не только было вынесено на обсуждение комиссии, но и поставлено на голосование, явилось для нас приятной неожиданностью. По утверждению профессора, оно не добрало всего лишь двух голосов для победы: в конечном счете, проспекту было присвоено нынешнее название «Дачный». Еще тогда нас посетило смутное сомнение, в том, что Эрнест Львович, как человек в высшей степени интеллигентный (и, к сожалению, трезвенник), выполнил вторую нашу просьбу— объявить во всеуслышание об обещанном коньячном вознаграждении. Видит Бог, в то время — время тягот и лишений, эти два голоса точно были бы в нашем «кармане».
И тогда бы автор (Гладкий) жил-поживал на Гладком проспекте (ах, какие приятные «понты»!) и вряд ли бы съехал с него прочь когда-нибудь. А так пришлось съезжать — в знак протеста: обидно, все-таки!
(В этой байке все — правда, за исключением последней фразы).
42. О ЧАЕПИТИИ В ТАНЗАНИИ
В конце 60-х гг., окончив институт и получив право преподавания географии, кто на английском, кто на французском, а кто на немецком языке, вчерашние студенты взволнованно паковали чемоданы, готовясь попробовать себя на учительском поприще в экзотических странах так называемого «третьего мира». Сколько было ожиданий, надежд и трепета! Кажется, первый десант был высажен в Алжире — в стране социалистической ориентации, что, как бы, само по себе гарантировало безопасность приезжих, хотя трепет оставался, тем более что учителей отправляли в глухомань, в «пески Сахары». (Помнится, отправлявшиеся туда опасались почему-то варанов, смеша нас фразой, почерпнутой из серьезного интервью то ли туарега, то ли бедуина: «мы варанов не кушаем, потому что варан — наш дядя по материнской линии».
(Вообще странами социалистической ориентации в те времена считались все кому не лень, точнее: все режимы, алкавшие «братской помощи» и которые исхитрились доказать свою глубокую преданность СССР и лично товарищу Суслову — главному партийному идеологу. К примеру, тот же Мухаммед Сиад Барре — президент Сомали, окончивший что-то вроде церковно-приходской школы, Маркса с Лениным не читал ни при какой погоде, и социалистических преобразований осуществлять он, естественно, не мог, как по причине собственного невежества, так и из-за отсутствия
всякого намека на наличие той субстанции, которую надо было преобразовывать. Поэтому, ориентация государств, зафиксированная в документах государственной власти, никакой роли в жизни граждан не играла).Профессиональная подготовка советских учителей по географии, в общем, сомнений не вызывала, а вот разговорная практика по языку малость «хромала». И вот здесь социалистическая ориентация Алжира пришлась нашим «смышленым» кадрам кстати: укрепляя социалистическую солидарность, учителя поручили детишкам учить «назубок» биографию вождя мирового пролетариата. В течение нескольких месяцев на уроках географии школьники зубрили биографию Ильича, и вот так, постепенно, день за днем, благодаря местным школьникам, удалось «подтянуть» свое знание французского.
Нельзя без улыбки вспоминать, какое благородное негодование выражали педагоги герценовского института, слушая Ивана Корха, выпускника географического факультета по поводу наличия телесных наказаний в школах Алжира. По его рассказу, учителю достаточно было выйти в длинный коридор, по которому дефилировал надсмотрщик с «нагайкой», поманить его пальцем к себе и указать на нарушителя дисциплины. И «дело было в шляпе» — после экзекуции нарушитель дисциплины надолго становился шелковым.
То обстоятельство, что в царские времена в большинстве российских школ учащегося могли запросто выпороть или наказать, например, четырехчасовым стоянием на горохе (колени сразу же начинали нестерпимо ныть), они, вероятно, забыли. А ведь Алжир тогда только-только обрел независимость — чему было удивляться? Конечно, можно было последовать примеру Смольного института для благородных девиц, где барышне, шуршавшей на уроке фантиком от конфет, последний просто прикалывали к ее платью, но в «недоразвитых» странах наблюдался не только дефицит конфет, но и благородных девиц. И, между прочим, законы 23 штатов США до сих пор позволяют хулиганов шлепать и ставить в угол, а в Соединенном Королевстве в закрытых частных школах до сих пор негласно практикуют битье линейкой по пальцам и сохраняют карцеры и т. д. Чему же тогда удивляться, что в Либерии до сих пор учеников стегают плетью, а когда в кенийских школах сравнительно недавно отменили битье учеников бамбуковыми прутиками, учителя стали бояться входить в классы, а по стране прокатилась волна недовольства...
Среди рассказов учителей, зарабатывавших себе на «хлеб насущный» в экзотических странах Африки, особой популярностью пользовалась невыдуманная байка о чаепитии в одной из танзанийских деревень, неподалеку от Аруши. Приветствуя на «оборудованном» пнями сельском «майдане» советских учителей, местный староста распорядился угостить всех присутствующих, включая деревенских жителей, чаем. Оно бы и ничего, да советских гостей посетили смутные сомнения о происхождении сладостей, извлекавшихся из огромного бумажного мешка, на котором отчетливо проступали литеры всемирной Организации Здравоохранения (World Health Organization, WHO).
Позже (или в процессе чаепития — об этом автору неизвестно) выяснилось, что в мешке находилось не что иное, как контрацептивы, которыми ВОЗ щедро снабжала африканские страны в надежде приостановить неконтролируемое размножение местного населения. Их, вприкуску с чаем, и «пользовали» дети, мужчины, старики и, естественно, женщины.
Вот так, с помощью советских специалистов, и срывалась программа контроля над рождаемостью в странах Тропической Африки!
43. ОКОЛОНАУЧНЫЕ БАНКИ
Сколько накопилось за многие годы комичных, а то и прикольных ситуаций, связанных с научной сферой — не счесть. Одни из них связаны с остепеняющимся аспирантами, другие — с уже остепененными, третьи — с «самородками», чью «гениальность» никак не хотела признавать «поганая» научная общественность. Кстати, мнение о том, что науку делают шизофреники, иногда даже находит свое подтверждение. Известно, что американский математик, нобелевский лауреат Джон Форбс Нэш-младший, будучи гениальным ученым, страдал шизофренией, лежал в психиатрической клинике, где и было диагностировано это заболевание. Но это, все-таки, явление эксклюзивное. Гораздо чаще кандидаты в гении — обыкновенные городские сумасшедшие.