Программа

 - Расскажи об этом, Слоан. Расскажи мне все.

Я понимаю, что она права: я действительно хочу поговорить о Джеймсе. И как только я начинаю, я готова оставаться с ним целую вечность. Даже если только в моих мыслях.

 - Он часто посылал мне записки, - говорю я. – После того, как он признался в своих чувствах, он оставлял записки у меня под подушкой. Письма, которые он писал мне. Сначала было больше похоже на то, что он ругается со мной. Он рассказывал о том, как его бесит то, что я ему нравлюсь, но в следующей строчке объяснял, что это из-за того, что все время он скучал по мне.

Я смеюсь.

 - Он много говорил о том, чтобы поцеловать меня. Говорил, что, может, нам улизнуть в кино, только вдвоем.

Доктор Уоррен делает запись в папке.

 - Джеймс кажется сложным человеком.

 - Вообще-то все наоборот. Он хочет, чтобы все был проще, а то, что мы с ним встречались… это все усложняло.

 - Как долго приходили письма?

 - Почти каждый день в течение месяца. Но через несколько недель я начала оставаться с ним в одной комнате. Мы шутили, действительно смотрели друг другу в глаза. Брейди говорил, он был рад, что я прекратила странно себя вести, и мне казалось, он знает. Что он должен был заметить, как мы с Джеймсом смотрим друг на друга.

 - В первый раз, когда мы с Джеймсом поцеловались, – говорю я, - он сказал мне, что с этого момента он всегда будет должен целовать меня. Только меня. Я чувствовала себя такой особенной, такой любимой. Но потом я начала беспокоиться, что, может быть, я читаю о поцелуях слишком много. Я так боялась потерять его, а он ведь даже не был моим.

 Через неделю Джеймс заехал за нами с Брейди, чтобы отвезти нас на реку, но Брейди в последнюю минуту передумал, сказал, что у него свидание, но мы с Джеймсом должны поехать. Мы едва дождались, пока он выйдет из комнаты, чтобы отправится в путь, но я нервничала. Джеймс ничего не говорил о поцелуе, и больше писем я не получала.

Джеймс отвез нас туда, и по пути мы не разговаривали. На мне был купальник. Под футболкой и шортами, даже хотя я и не планировала заходить в воду. Мы как будто притворялись, что будем делать то же, что и каждое воскресенье. Когда мы приехали, Джеймс расстелил для нас покрывало, выложил на него из рюкзака немного еды, и потом разделся, оставшись в плавках. Он пошел купаться, оставив меня там.

 - Но почему он был так холоден, ведь он уже поцеловал тебя? – спрашивает доктор Уоррен.

Я смотрю ей в глаза.

 - Джеймс… как бы силен он ни был, он очень боится быть брошенным. Когда ему было восемь лет, его мать оставила его в машине на вокзале.

Я резко вздыхаю, чувствуя его боль.

 - Она так и не вернулась. Кто-то услышал его плач, позвал полицию. Я не уверена, что после этого он мог кому-то доверять. Только мне с Брейди.

Я всхлипываю.

 - А Брейди тоже его подвел.

Доктор Уоррен кивает, как будто она поняла, но я не уверена, что это так. Никто не понимает Джеймса, кроме меня.

 - А что случилось в тот день у реки? – тихо спрашивает она.

 - Когда Джеймс был в воде, - продолжаю я, - я подумала о том, чтобы спрятать его одежду – глупая шутка, чтобы развеселить нас, нарушить неловкое молчание. Так что я схватила его шорты и встала, готовая убежать с ними. Но потом что-то выпало из кармана и приземлилось в траве.

 - Что это было? – спрашивает доктор Уоррен, выглядя заинтересованной.

 - Кольцо. Глупое пластиковое кольцо с блестками. Я держала его в руках и думала, для чего оно ему нужно. Я уселась на покрывало и стала рассматривать его, ревнуя к девушке, которой оно, по-видимому, принадлежало. Потом я почувствовала, как на меня капает вода, и увидела, что надо мной стоит Джеймс, вытирает волосы полотенцем.

Я позволяю ожить этому воспоминанию, слова вырываются из меня без моего разрешения. Внутри себя я все это вижу, я помню каждую секунду.

 - Что это у тебя? – спросил Джеймс. Когда он увидел кольцо, он отбросил полотенце.

 - Ты роешься у меня в карманах, Слоан?

 - Нет, я… - но я замолчала, чувствуя ревность. – Чье это кольцо?

Джеймс рассмеялся и сел рядом со мной, его бедро прижалось к моему, когда он наклонился, чтобы взять кольцо у меня из рук.

 - Тебе не следует шпионить, - пробормотал он.

 - Ты не ответишь мне?

Он посмотрел на меня.

 - Это для тебя, глупенькая, - сказал он, улыбнувшись. – Я его взял для тебя.

Я уставилась на него, пытаясь сообразить, говорит ли он правду, но потом он взял кольцо у меня из рук и надел мне на палец. Джеймс наклонился ко мне, остановившись, когда бы совсем близко.

 - Теперь мы можем поцеловаться? – спросил он. – Ты не против?

Сидя напротив доктора Уоррен, я закрываю глаза, вспоминая, какими теплыми были губы Джеймса на моих губах, как его язык коснулся моих губ, до того, как я приоткрыла их, пустила его. Позволила ему уложить меня на покрывало, а его губы находили мои, снова и снова, нежно, но настойчиво.

Я больше никогда не почувствую такой страсти от Джеймса. Я никогда не буду той девушкой. У меня по щекам начинают катиться слезы, я плачу, вспоминая о Джеймсе. Скучая о себе. Я просто хочу, чтобы все было как раньше, но вместо этого я, наоборот, все теряю – я наблюдаю за своей собственной смертью.

Доктор Уоррен ничего не говорит, но вручает мне желтую таблетку. Я с благодарностью беру ее, я хочу заснуть. Хочу, чтобы мне стало лучше.

Но я не хочу забывать.

* * *

 - Проснись и пой, – шепчет мне в ухо голос.

Я пытаюсь поднять веки, налитые тяжестью, и когда я поворачиваюсь к голосу, я чувствую теплое дыхание на своем лице.

 - Вы спали слишком долго, мисс Барслоу. Меня прислали, чтобы разбудить вас.

Мои глаза резко открываются, и я вижу темноволосого обработчика, склонившегося у меня над кроватью. Я протягиваю руки, чтобы оттолкнуть его, но он хватает меня за запястья.

 - Не деритесь, - успокаивает он меня. – Я не собираюсь причинять вам вред. Мне нравятся только покладистые.

Я вырываю свою руку из его руки, случайно ударив себя по рту. Вздрагиваю и касаюсь губ, замечаю там капельку крови.

Обработчик цокает языком.

 - Тебе нужно быть осторожнее.

Он идет к моему шкафу, достает оттуда чистую пижаму и халат, укладывает на кровать.

 - Помочь тебе одеться?

– Нет, черт возьми, - говорю я и сажусь в постели. – Я уверена. Что это – сексуальное домогательство.

Он улыбается.

 - Как это?

Я не уверена, достаточно ли того, что у меня по коже идут мурашки, для предъявления обвинений, но была бы не против попробовать.