Прогулки по набережной

Это было все, что он успел сделать.

В следующую секунду пол поменялся местами с потолком. Эггзи висел, переброшенный через стойку, вниз головой, почти касаясь волосами пола, руки заломило и придавило его собственной спиной. Роксана сидела на его груди, свесив ноги набок, и дружелюбно рассматривала его сверху вниз. Эггзи замычал — и застонал в голос, когда Рокси надавила ладонью куда-то на его локоть, и руку прострелило такой болью, что на глаза навернулись предательские слезы.

— Интересно, когда это я дала понять, что ко мне можно лезть, — промурлыкала Рокси, приятно улыбаясь. Эггзи сморгнул, пытаясь шевельнуться, ослабить давление, и чуть не взвыл от новой вспышки боли.

— Если ты оставишь меня без рук, вам придется искать новую сиделку, — выдавил он.

— Не волнуйся, руки останутся при тебе, — Рокси поправила волосы. — При условии, что это последний наш разговор на эту тему.

— Я все понял, — быстро пробормотал Эггзи. — Виноват. Попутал.

— О, такое случается, — Рокси спрыгнула с него и протянула ему руку. Эггзи уставился на ее узкую ладошку и, морщась, помотал головой:

— Спасибо, я справлюсь. Боже…

Он медленно сел, выпрямил руки, ожидая хруста костей.

Рокси наблюдала за ним с усмешкой.

— Прости, я погорячилась. Нервная выдалась неделя.

— Скажи мне одну вещь, — Эггзи сполз со стойки, растирая ноющее плечо, и сделал шаг назад, подальше от Рокси. — Когда я пришел на собеседование, что ты со мной сделала?

— Я?

— Я сидел спиной к тебе, когда меня вырубило. И что-то мне подсказывает, что я не упал в обморок. Я никогда, блядь, не падал в обморок, Рокс. Мы не друзья, полагаю, но…

— Ну отчего же.

— … но я имею право знать, это-то меня касается!

— Ты упал в обморок, — Рокси дернула обманчиво хрупким плечиком. Эггзи закатил глаза и забрал ее чашку со стойки, чтобы долить чаю. Теперь он держал Рокси на виду, не поворачиваясь к ней спиной. Кажется, это ее забавляло.

— Ты была охранником при Гарри.

— Бред. Я просто помогала ему по просьбе нашего общего друга.

— Мэри? — Эггзи с грохотом опустил чайник на плиту. — Его подружка?

Рокси вдруг поперхнулась воздухом и на секунду на ее лице появилось странное выражение.

— Да, Мэри. А что?

— А то, что ты можешь положить взвод десантников, бля, и ногти при этом не сломаешь, — фыркнул Эггзи и толкнул к ней по стойке чашку. — Я-то, кретин, еще собирался спрашивать, работаешь ли ты в том же ателье, что и Гарри. Но что-то мне кажется, что вы оба не работаете в ателье, но точно коллеги.

— С чего ты взял? — весело спросила Рокси и, притянув к себе чашку, сделала глоток.

— Да так, — Эггзи вернул ей ее же опасную улыбочку и прислонился спиной к холодильнику, внимательно следя за ее руками. — Теперь я что-то боюсь знакомиться с Мэри.

— Ну, — Рокси улыбнулась ему поверх чашки, — она… эксцентричная особа. Но тебе может понравиться.

— А Гарри сказал, что она не в моем вкусе.

— Это от ревности. Мистер Харт собственник, Эггзи.

— Да что ты.

Осень наступила за одну неделю, и Эггзи стал заматывать Гарри в теплый шарф.

Гарри требовал вывезти его на набережную все чаще.

Мама перестала спрашивать, откуда у Эггзи деньги, намного быстрее, чем Эггзи ожидал.

Они сходили на «Пигмалиона» еще два раза, и оба раза сидели в партере.

Последняя комната не поддавалась ни в какую, дверь казалась просто нарисованной на стене, а окна, выходящие на балкон, были закрыты узкими ставнями, которые на поверку оказались сделанными из тонкой стали.

Эггзи не собирался сдаваться, последняя комната только подтверждала его догадки своей недоступностью.

К Рокси он больше не лез, всерьез опасаясь за свою жизнь.

Врачи не обещали никаких изменений, Гарри ни на что не жаловался. Только затащил Эггзи в мужское ателье и заставил заказать «нормальный костюм» и туфли.

Наблюдая за тем, как Гарри деловито разъезжает между стеллажей с образцами ткани, он почти поверил в легенду о портном. Почти.

В сентябре с неба посыпалась какая-то мокрая дрянь, не вполне снег, но и не обычный лондонский дождь.

Они смотрели, как серая крупа ложится на черную воду, и Эггзи наблюдал, как Гарри засыпает, уронив голову на грудь.

Он стоял, надвинув капюшон толстовки на голову, и медленно тянул редкую сигарету. Вчера Эггзи вскрыл последнюю дверь.

За последней дверью оказался кабинет, который открылся сам, стоило сообщить дверной ручке, что оксфорды лучше, чем броуги. Стены кабинета были зачем-то увешаны старыми газетами.

На столе стоял ноутбук, который Эггзи не решился открыть. Рядом лежала еще пачка медицинских отчетов, из которых Эггзи извлек только то, что Гарри мог работать. Не вполне понятно было, кем, но его мозг мог быть полезен, если подвести к Гарри десяток-другой проводов.

Отчеты были подписаны размашистой «М» там, где требовалась подпись главного врача.

Эггзи усмехнулся, глядя, как Гарри, вдруг открыв глаза, сосредоточенно смотрит на тихую воду.

Он знал, что Гарри сделает это сегодня, Гарри сам потянул его на смотровую площадку, туда, где у длинной ограды к воде спускались гранитные ступеньки.

Гарри плохо спал и мало ел, и это должно было однажды кончиться.

О том, что у Эггзи немного другие планы, Гарри мог и не знать.

Эггзи выбросил окурок и сунул руки в карманы, когда Гарри качнул головой, нажимая на рычажок, и его кресло поехало вперед, поскрипывая колесами, и, перевалившись за край, исчезло с грохотом и плеском.

Голос Дэвида впервые на памяти Мерлина звучал тревожно, и это само по себе было весьма недобрым знаком. Мерлин не мог вспомнить, чтобы самый старый работник ателье когда-нибудь настолько волновался. Или волновался вообще.

Поэтому Мерлин свернул все окна и вывел трансляцию со всех камер в приемной на большой экран.

Он посидел, уставившись на картинку, а потом медленно развернулся в кресле и вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь.

— Впустить, — обронил он в передатчик и устало потер переносицу пальцами. — До примерочных, не дальше. Там коврам два века. Вызвать доктора Суонси.