Прогулки по тонкому льду

— Закрой глаза, Лиа. — Голос Ена прозвучал особенно резко. — Уже скоро.

Падение закончилось неожиданно — в кабинете мэтра-директора — и опять испортило блестящую шахматную партию Стэфана с самим собой. Нас со свистом выплюнуло на пушистый ковер. Ен устоял на ногах, Хэйл и Филипп рухнули, как два куля с мукой. Я надежно цеплялась за начальство, подражая новорожденной макаке. Меня довольно грубо оторвали от начальственной шеи и установили на пол.

— Отнеси парня к Магде, — услышала я странный, не знакомый мне голос и подняла взгляд на Ена.

И едва не отпрянула, увидев, насколько переменился мэтр-директор. Это было нечто, что с человеком имело мало общего. Глаза затопила тьма, полностью окрасив и зрачки, и белки в черный. Черты заострились, впали щеки. Это было чудовище, воплощение самого мрака. Ен не был похож даже на то, что я привыкла видеть в зеркальном мире.

— Ен? Что с тобой? — Я потянулась к любимому, желая убедиться, что с ним все нормально.

— Не сейчас. — Холодный, лишенный даже намека на эмоции тон.

Ен отошел, прикрыв глаза и слегка дернув головой, словно отгонял внезапно возникшую галлюцинацию. Отвернулся.

— Уведи ее, Хэйл, — прорычал мэтр Легран. — Сейчас же.

Я хотела было возразить, но стоило Ену обернуться, как все возражения отпали и, вняв команде начальства, резво бросились врассыпную. Тени в комнате продолжали шевелиться и перешептываться, то придвигаясь к Ену, то замирая на стенах. Легран опять отвернулся, застыв посреди комнаты. Напряженный, с неестественно прямой спиной и расправленными плечами. Я ощущала могильный холод, исходивший от него. А еще страх. Он рождался непроизвольно, независимо от доводов рассудка, затапливал душу, стоило мне глянуть на Ена. Ожило и задрожало зеркало, открыв проход во флигель Пэлпропов, где резвился рогатый выводок в полной своей комплектации.

Но так нельзя! Ену же плохо, я отчетливо видела, как тяжело было Леграну, с каким трудом он держался. Отчего? Не знаю, но то, что делал это с трудом, я чувствовала. И как оставить его одного? С вот этими ехидными «кляксами» на стенах, что алчно глазеют на Ена из своих закутков. Шепчутся, тянут к нему свои похожие на щупальца руки. Я боялась за Ена, опять не понимая истоков своего страха, я не желала отставлять его. Хэйл о моих желаниях не заботился и осторожно потянул за руку к зеркалу. Я молча последовала за троллем, перед уходом все же обернувшись на мэтра-директора. Он тоже обернулся. Кивнул, подарив на прощание кривую усмешку. Проход закрылся, отрезав меня от любимого мужчины черной пустотой.

Наше появление вызвало еще большее оживление в доме Пэлпропов. Магда растерянно вскочила, уронив на пол вязание. Пак бросился убирать детские игрушки с кушетки у окна, дети любопытно взирали на нас, бросив носиться с визгом по комнате. Микки тоже отложила книгу и приблизилась к матери.

— Вот, — укладывая Филиппа на кушетку, вздохнул Хэйл. — Пускай тут у вас полежит, пока не очнется. Только привяжите его к кушетке.

— Зачем? — взволнованно уточнила у тролля Магда.

— Да так, на всякий случай. — Хэйл растерянно почесал затылок и глянул на меня.

— Никого мы не будем привязывать. — Я устало опустилась на стул. — Этот юноша немного напуган, но не думаю, что опасен.

— Для себя, может, и опасен. — Микки кивнула на руки Филиппа.

— Нет. — Я решительно отмела доводы Микаэллы. — Очнуться в чужом доме связанным еще хуже, чем просто очнуться в чужом доме.

— Тогда я принесу ему что-нибудь из одежды, — сообщил нам Пак и скрылся в дальних комнатах.

Магда и Микки тоже ушли, вскоре явившись с подушкой и теплым пледом. А потом, устроив Филиппа с комфортом, снова исчезли, но уже на кухне. Послышался звон посуды. Нам готовили чай. Детишки стали собираться в одну компанию, тихонько перешептываясь о чем-то. Хэйл сел за стол. Мы молча сидели вдвоем в уютной гостиной. Всюду вышитые подушки и скатерть, связанная крючком, тяжелые шторы на окнах. Пестрый ковер из лоскутков, игрушки всюду. Уютно, тепло, спокойно, словно попал домой. Но меня этот покой слабо утешал, ибо мысли мои то и дело возвращались к Ену. Я нервно теребила рукав и постоянно оглядывалась на старое зеркало, висевшее на стене. Холодное стекло отражало только мою взволнованную персону и растерянного тролля рядом. Ен все так же отсутствовал.

— Мэса, вы не волнуйтесь, — вздохнул Хэйл, поглаживая пальцем цветок на скатерти. — Ен сейчас на Стэфане зло сгонит и придет. Обоим полезно.

— Что с ним такое, Хэйл? — обернувшись к троллю, шепнула я.

— Ен открыл проход напрямую через мрак. Это колоссальная затрата силы и… Тьма, мэса, — пожал плечами тролль. — Когда ей дают волю, она пытается отнять свободу. Темные маги могут звать на помощь силы мрака, но эти силы всегда пытаются подчинить себе. И чем сильнее маг, тем яростнее они пытаются завладеть его душой.

— И тогда… — Я бросила перепуганный взгляд на зеркало.

— Ен умеет себя контролировать. — Тролль осторожно сжал мои пальцы в своей зеленоватой ладони. — Его управление тьмой ввергало в шок всех знатоков. Просто сейчас его самоконтроль дал сбой. Страхи, мэса, они часто с нами играют. Потерять тех, кого он любит, самый большой кошмар Ена.

И замолчал, отвернувшись к стене. Я резко развернулась к троллю, но тот, ощутив, что сболтнул лишнего, продолжал играть в партизана. А мне надоели загадки и тайны.

— Хэйл! — настойчиво прорычала я, сама, шалея от своей грубости.

— Если Ен захочет, то сам расскажет. — Хэйл нервно перебирал пальцами бахрому на скатерти. — Одно скажу: вы — это то, что дало ему толчок снова жить, а не существовать. И новой потери он не переживет.

— Хэйл, я с детства терпеть не могу ребусы. — Я положила руку троллю на плечо. — Что случилось с Еном? Я имею право знать. Возможно, ему сейчас нужна помощь…

— Ему нужны вы, — улыбнулся Хэйл и, снова нахмурившись, продолжил: — Когда-то Ен уже утратил самоконтроль, потеряв близких. Это стало причиной его ухода из Башни. Все. Не просите, это его боль и его жизнь. Захочет — расскажет. Только больно ему это вспоминать. И винит он в их смерти себя…

— Кто, Хэйл?

— Мать и сестра, — нехотя произнес Хэйл.

Я открыла было рот для еще одного вопроса, но тут застонал и попытался сесть пришедший в себя Филипп. Хэйл бросился к парню, а я слегка замешкалась, переваривая полученные знания. «Стэфан — это все, что у меня осталось от дома…» — когда-то сказал мне мэтр Легран. Кто бы мог подумать, что эти слова звучали буквально. Я даже представить не могу, что бы случилось со мной, перенеси я подобную утрату.

— Эй, эй, лежать! — вырвал меня из раздумий Хэйл. — Я тебе убегу. Поставь статуэтку, я кому сказал!

Филипп не только очнулся, но и пребывал в необыкновенном возбуждении. Пары секунд ему хватило, чтобы вскочить с кровати и, угрожая троллю фигуркой пастушки, попытаться прорваться к выходу. Хэйл подбирался к пареньку, как матерая хозяйка к откормленной курице, слегка присев и расставив руки в стороны. Отпрыски Пэлпропов шустро и организованно забились всем составом под стол, я отчетливо слышала, как они царапают рожками столешницу снизу.

— Кто вы такие и как я сюда попал? — дрожащим фальцетом выдал студент, все так же размахивая пред Хэйлом фаянсовой поделкой в розовом платье.