Прогулки с Бесом
Шрифт:
– Помяни торнадо. Экзотика, но всё же.
Родная Средне-Русская возвышенность холмистая, но в основе ровная. Это о ней сказано поэтом:
"...и в голубых опять волнах
с холма на холм взлетаю я!"
– однако, быстро человек перемещался!
Из многих холмов Среднерусской платформы волнует единственный, да простит читатель местечковый патриотизм: холм на коем возведён монастырь, разрезан однопутной колеёй железной дороги с востока, где станция, и на запад, в соседнюю область. Севернная стена обители параллельна железной дороге.
На закат солнца от монастыря, внизу холма, с юга на север протекает река, через реку железнодорожный мост
В произведении непременно отметил, как неудержимо прущие с запада враги пытались с винтокрылых машин бомбами разрушить мост, превратить красавца старой постройки в большую кучу металлического лома но не смогли!
"Зачем разрушать мосты, когда не знаю, как их строить"?
– в шестилетнем возрасте великих мыслей не бывает, в шесть лет уровень мышления выше получения мелких радостей не поднимается, а мост до переворотной постройки в груду металла пытались превратить теперь уже лётчики родной авиации, но и у них из этой затеи ничего не получилось.
– Мистика!
– Никакой мистики! У врагов авиаторы были похуже, а своим авиаторам было жаль уничтожать чудо старинного отественного мостостроения. Мост всё же наш! Вот почему ни одна бомба не встретилась с мостом.
– А монастырь не из той серии? За два года в пределах монастыря упала одна бомба отечественного изготовления, но какая бомба! Царица-бомба, владычица! В загаженный "самым христолюбивым народом в мире" монастырь одна бомба!? Не чудо ли?
– бомба была подарена монастырским обитателям по формуле: "от своего и кулак сладок". Думаю, что монастырь не был разнесён в пух и прах по трём причинам, две из коих мистические:
а) во время налётов чья-то, до предела испуганная детская душа, или с десяток душ, не меньше, покидали тела и возносилась в небо, входили в кабины пилотов немецких, или советских, (нужное - подчеркнуть) "аппаратов тяжелее воздуха" и на телепатическом уровне, или на уровне душ, говорили им:
– "Что же вы, сыны сук, делаете!? На кого бросаете бочки с тротилом?! Внизу нет военных людей! Прекратите немедленно"!
– и в ту же секунду у штурмана появлялась оторопь души и дрожь в теле. И происходило такое в момент, когда машина выходила на цель, и штурман давал команду первому пилоту:
– Hinunterwerfen!
– но пилот в это мгновение видел мальчика, или девочку возрастом пяти-семи лет, разгуливающими по кабине машины. Мальчики и девочки чем-то могли напоминать детей пилотов: такие же белобрысые, лопоухие, с голубыми глазами на большой голове!
– Не слишком вольно? Не "заносит"?
– Нет. Знали, знали асы Люфтваффе: "если приведение появилось в кабине - ales, конец, не вернёмся на базу: собьют и пребывание наше в этом мире можно считать оконченным"!
О явлении "отделения души от тела" многие тогда знали, а кто не знал - только догадывались и ограничивались догадками потому, что в совсем недавнее время сплошь были атеистами, и до мистики с отделением души от тела не докатывались. Столь высокие заблуждения не касались до тех пор, пока "власть советов" очень быстро не убежала на восток, оставив "советских" людей с глазу на глаз самим себе. Вчерашние "советские граждане" долго не раздумывая, вернулись в мистицизм с намерениями решить извечный вопрос:
"что нам - власть, и что мы - власти"?
Гадания, предсказания и предвиденья в монастыре процветали и до военных действий. Обитатели монастыря могли позволить
проявление интереса к потустороннему миру: ограждала стена из красного кирпича.– Только военные событии заставляют только русского человека вспоминать о боге. Разве не в вашей среде живёт пословица: "гром не грянет - мужик не перекрестится"? Не вы ли породили пословицу о громе? Разве не вы разорили монастырь?
Но были и такие, кто никогда, и ни при каких обстоятельствах не теряли веру в бога. Веру во "власть предержащих" - теряли, было много и таких, кто "святой веры" никогда не имел. Удобно: когда чего-то нет - и терять нечего. Максимум удобств - жить без богатства с названием "вера, надежда, любовь": коварные женщины!
Но опасность для неимущих не исключалась: как ни странно, но возможностей попасть в список "врагов" у них была наивысшая! Не имевшие "веры во власть" и родину легче предавали, и врагам, как отец, служили, но бога оставляли себе. Отец и друг его Крайродной спокойно пошли работать на оккупантов, но обратить их в иную веру ни у кого не получилось. Хотя почему не обратиться в католицизм? Разве "бог не един"?
Хотелось задать вопрос штурману Luftwaffe, что бомбил окрестности монастыря:
– Meine Herre, как крепко шалили нервы, когда в вверенном летательном аппарате нажимал рычаг "inbetriebsetzung"?
"Сброс", то есть? Мешало ненужное "совесть"? И если "да" - как глубоко и сильно переживал? Поройся в остатках памяти, поищи и ответь, ныне можно говорить всё. И ещё, bitte sere, не видел мальчика лет шести-семи гуляющего по кабине? Ja, нет?
Почему сегодня задаю вопрос "да/нет"? Видишь ли, лежать в тёплой постели в мирное время одно, но когда висишь в летательном аппарате над территорией, с коей затеяна война другое, не железный, и тебе мог померещиться... что-нибудь померещиться...
Пожалуй, монастырь не потерял святости, как бы ни старались новые насельники загадить обитель.
– Молитвы монахинь оберегали монастырь от ненужных военных предметов с названием "бомбы".
– Обитатели пребывали под охраной христовых слов: "Прости им Господи, ибо не ведают, что творя"!
– просьба касалась как лётчиков, так и тех, кому загоняли душу в пятки "подарками" с неба. Единственное, наше совместное (беса и моё) объяснение причин, по коим на монастырь упала всего одна бомба отечественного производства: "на кой хрен тратить бомбы на монастырь, что в нём? Поди, не цитадель в "Городе великого конунга", и её не стоило крушить, через пару месяцев сама бы сдалась Не стоил монастырь, чтобы взрывчатку тратить, обитель числилась в "объектах с нулевой стратегической ценностью" - так, или похожее, сказал бы о монастыре военный человек чином не ниже полковника.
Нестерпимо, до зуда в зубных протезах, хочется опросить оставшихся в живых штурманов двух авиаций:
– Что думаете сегодня о прошлых бомбометаниях с "аппаратов тяжелее воздуха"?
– и если хотя бы один из них ответит:
– Ja, ты прав!
– выпью с ним на bruderшафт и прощу набор детских страхов и обид, кои по приказу высоко стоящей сволочи когда-то валил на меня "подарками" с неба!
Не нам ли говорят постоянно: "всякая работа, какой будь, должна выполняться хорошо"?
Получил задание разнести вдрызг железнодорожный узел на территории противника - разноси, не отвлекайся на другие объекты, и до них дойдёт очередь. Как мог ты, мастер своего дела, ошибиться ровно на пять километров и сбросить бомбу не на важный железнодорожный узел противника, а на бывший женский, опоганенный "совецкими трудящимися", монастырь?