Проклятая картина

– Расскажите все с самого начала, – попросила она, чтобы нарушить возникшую тишину. – Все, что вам пришлось пережить. Уверяю, я не подниму вас на смех. Моим коллегам приходилось сталкиваться со всяким, и я тоже ко многому привыкла.

Саша покосился на нее. Марине на какое-то мгновение показалось, что сейчас он спросит, какой у нее талант, и по привычке внутренне сжалась. Но Александр после небольшой заминки начал свой рассказ.

Основное Марина уже знала от Макса: о голосах и шагах в квартире, которые слышала по ночам Виктория, о картине, которая отчего-то стала вызывать у молодой женщины отторжение. Делясь своей историей, Саша то и дело бросал на идущую рядом Марину взгляды, будто по ее лицу пытался понять, насколько она ему верит. И, не видя скептического выражения, постепенно успокаивался.

– …Это было какое-то наваждение. Я просыпался среди ночи, ворочался, но в итоге вставал и уходил в другую комнату к этой проклятой картине. Возле нее я мог провести не один час: всматривался в аллею и верил, что вижу скрытое за туманом.

– И что там было?

– Лес… – задумчиво произнес Саша. Ярмарочные палатки сменила линия гаражей. И это место, неосвещенное, зловещее, тихое, как притаившийся в засаде маньяк, настолько напугало Марину, что она невольно схватила мужчину за руку.

– Страшно? – понял он.

– Угу.

– Не бойтесь. Здесь только Лилия. И пока меня она не убила. Мне кажется, что вас она тем более не тронет. Ненависть у нее вызывают мужчины. Но место, соглашусь, очень неприятное. И замкнутое. Не знаю, сколько я уже тут блуждаю. Кажется, года.

– Нет, прошло всего несколько дней, – поторопилась успокоить его Марина, потому что в голосе мужчины просквозила безысходность. Его слова вызвали у нее смешанные чувства: то, что пространство замкнутое, могло быть плюсом. Но то, что за это время мужчина так и не нашел выхода, наводило на удручающие мысли.

– Я будто смотрел не на картину, а в окно. Понимаете, о чем я? – продолжил Саша. – Оттуда, из глубины, по аллее ко мне шла женщина. С каждым днем изображение на картине будто приближалось. Это кажется странным, но даже Вика с этим согласилась. Это было… пугающе!

– И тем не менее вы не избавились от картины немедленно.

– Не мог. Она будто стала частью меня. Мне бы и хотелось освободиться от нее, как от порока, но она словно вплелась в меня. Эта женщина… В ней читалась какая-то завораживающая печаль, мне хотелось разгадать ее тайну. Ее лицо не было прорисовано, но я словно его видел, и оно было невозможно прекрасным. Не поймите меня неправильно, я очень люблю Вику! Мы ждем ребенка… Сына Сережу. Но я попал под какое-то наваждение, чары, приворот. И так продолжалось до одной ночи…

Саша судорожно вздохнул, а затем, повертев головой по сторонам, сказал:

– Вот здесь свернем. Та дорога ведет к кладбищу. А вот эта – к озеру. Там холодно, сыро, но все же спокойно. Меня не оставляет надежда, что однажды я найду тропу, которая привела меня сюда.

– Тропу?

– Да. Вы разве не из леса сюда вышли?

– Нет, – качнула головой Марина. В ее случае тоже использовали картину, несомненно, ту же, но репродукция находилась в другом месте. Может, входов в этот мир несколько? Значит, и выходов тоже.

Вспомнив кирпичную кладку, в которой не оказалось ни намека на дверь, Марина воодушевилась: если не «колодец» из домов, то лес. Отчего-то лес показался ей приветливее пустого двора с раскачивающимися качелями.

– Гм… На чем я остановился? Ах да, на даме с картины. Однажды ночью я заметил, что она приблизилась так, что я различил ее глаза. Они светились в темноте. Это было так жутко, так… – Саша пощелкал пальцами, подыскивая нужное слово, – нереально, что я не придумал ничего другого, как попытаться стереть даму с картины. У меня был растворитель: остался с ремонта. Вика считала, что всю «опасную» химию выбросила, но небольшой пузырек хранился в шкафчике на балконе. Я взял ватный диск, растворитель и стер фигуру с картины. Не поверите, какое ликование я испытал! Будто избавился от чего-то вредоносного, отравляющего. Но моя радость была недолгой. Я всего лишь отошел в ванную, чтобы вымыть руки. А когда вернулся…

Он судорожно вдохнул и ненадолго задержал дыхание.

– Извините. Когда-то у меня была астма, от которой я избавился на несколько лет. Но на нервах болезнь частично вернулась. Мне немного не хватает воздуха.

– Мы можем остановиться.

– Нет, лучше идти вперед! Подальше от города. В лесу спокойнее. Хотя там тоже, знаете, творится страшное. Страшнее, чем в городе. Но если не идти в сторону кладбища…

– Так что вас напугало? – перебила Марина, потому что фраза про кладбище напомнила ей не только о снах, но и о размолвке. Сердце, до этого находящееся будто под анестезией, сейчас разболелось, как открытая рана. Что же они с Максом натворили…

– Я стоял и смотрел на изуродованную картину, испытывая необычную эйфорию, но внезапно услышал за спиной шаги. Мне подумалось, что это Вика. Я обернулся, но увидел женщину. При свете бра она показалась мне безумно красивой. До тех пор, пока не улыбнулась. У нее рот… такой яркий! И зубы заостренные.

Марина содрогнулась, прекрасно понимая, о чем говорит Саша.

– Я попятился от страха, оступился и… Не знаю, что произошло дальше. Это не похоже на правду, но я будто провалился в эту чертову картину и выпал рядом с широким деревом неподалеку от озера. Когда первый шок прошел, я попытался, конечно, найти выход. Но только больше заблудился. В какой-то момент мне увиделся силуэт какой-то девушки, я бросился навстречу, но… Она пропала.

Марина нервно сжала пальцы в кулаки. Значит, она действительно видела Сашу в своих снах. Как так получилось, что она будто проваливалась в это место? Значит, и все остальное – правда?

– А потом я забрел в туман и вышел на поляну, на которой… Нет, я даже вспоминать об этом не могу!

– Лучше расскажите, – попросила Марина, хоть ей совершенно не хотелось слышать подтверждение своим снам.

– Там все было в паутине, а в ней – тела мертвых мужчин. Пока я в шоке оглядывался, паутина оплела и меня. Я думал, задохнусь. Невозможно было ни пошевелиться, ни закричать – паутина стиснула мне грудь, оплела горло. Я стал задыхаться… И тут появилась эта дама. Она смеялась и указывала на трупы, говоря, что такая участь ожидает и меня. Что все это – изменники, которые обидели хоть раз любящую их женщину. Но я не изменял Вике! Ни ей, ни другим девушкам! Я хотел это сказать, но не мог. А Лилия припомнила мне мою бывшую сокурсницу Светлану, которой я причинил боль, женившись на Вике.

Саша зажмурился и сжал кулаки.

– Господи, я никогда не давал Свете повода думать, что между нами что-то может быть. Да, я был с ней вежлив, внимателен, потому что не хотел быть с ней резким. Но, получается, тем самым все и усугубил! И Вику заставил нервничать, и Свете навредил.

– Вы ни в чем не виноваты, – отрешенно пробормотала Марина, думая о прошлом Макса. Если он попадет в руки этой мужененавистнице Черной Лилии, то ему живым не выйти.

– Не знаю, сколько Лилия продержала меня в этой треклятой паутине. Я потерял сознание, а когда очнулся, понял, что могу выпутаться. Но я был слишком слаб. Выбраться выбрался, а вот идти практически не мог. Тогда я пополз. Полз до тех пор, пока не оказался у озера. Напился воды и уснул. А потом… Потом я снова стал искать выход и что-нибудь из еды. Это и привело меня в город.

Они вышли к озеру и присели на травянистом берегу. От воды тянуло запахом тины и прохладой. Марина поежилась, и Саша встрепенулся:

– Замерзли?

– Немного, – призналась Марина, но не стала добавлять, что еще и устала. До недавнего времени она не ходила. Чем бы это место ни было, какую бы опасность ни таило, но оно каким-то образом вернуло ее ногам силу. Марина отогнала от себя мысль, что, возможно, при возвращении она снова утратит возможность ходить. Но даже это бы не заставило ее здесь остаться.