Проклятая Мангазея

Наконец отец Яков распорядился идти в Мангазею. Но добрых десять часов было потеряно. К тому же опять задул южак, и пошли очень медленно.

– Как же вы не уберегли братика? – приставал к Петьке любопытный Тимошка.

– Лечили, – коротко ответил мальчишка горестно. – Да хворь уж больно злобство­вала. Кашель душил, и жар постоянно мучил. Вот и прибрал Господь братика. Теперя он в раю будет обитать.

– Тогда чего горевать? – задал каверзный вопрос Тимошка и глянул в расстроенное лицо мальчишки. – Ему там будет лучше, раз там рай.

Петька не ответил, но выражение лица показалось Тимошке странным. И он пере­стал задавать глупые вопросы. А Петька постоял ещё с минуту и пошёл, бросив на прощание, не глядя на молодого мужика:

– Тебе чаще молиться надо, Тимошка. Злой ты человек, – и пошёл сгорбившись, словно странник.

А Тимошка подумал, что его язык когда-нибудь сыграет с ним злую шутку. Хоро­шо, если Петька отцу не передаст его слова. Поп тогда не слезет с него, пока не заездит окончательно. А судовая жизнь и работа куда как больше нравилась ему, чем монастырская жизнь с её бдениями и молитвами без края. И чтением разных житий святых отцов. И он продолжал себя ругать, и обещал следить за своим языком.

А караван уже прошёл узость реки Таз под названием Ледяной Шар, и до оконча­ния пути оставалось немногим больше дня. Среди работников чувствовался радост­ный настрой. Стало больше улыбок и меньше ругани и склок со спорами. Даже Тимошка и тот заволновался. Всё вспоминал прежние байки про Мангазею. Больше тя­тька рассказывал, да и дядька Сидор не уступал отцу. Многое было, что считал Тимошка выдумками, но больше правдой. Места тут были так богаты пушной твари, что за сезон охоты или мена с самоедами и остяками можно добыть десятки соболей, лисиц и песцов, не считая другой мелочи. А то большое богатство. В Вологде шкурка пойдёт по десяти рублей серебром.

Такие мыслишки часто посещали его юную голову. Вспомнил, как он собирался с отцом пойти на промысел, и долго и упорно занимался стрельбой из лука и метанием гарпуна. Да мать так голосила, просила, что батя уступил. Сейчас Тимошка не жалел об этом, видя, что получилось с отцом. Старший брат был получше, но тоже с болячками вернулся домой. Правда, удалось залечить болячки. Надолго ли?

– ----

[1] Скорбут, чёрная болезнь – цинга, болезнь, вызванная недостатком витамина С.

Глава 3

Вид на строящуюся Мангазею открылся неожиданно. На высоком правом берегу завиднелись избы и бараки для работных людей и промышленных. Последние уже го­товились продолжить сезон охоты и сбора ясака среди остяков и самоедов. И всю­ду кипела работа. Люди спешили до холодов закончить строительство острога и жи­лья. У причалов толпились лодьи, поузки и другая водная посудина. И по реке во всё стороны ходят лодки не только промышленного, но и местного туземного люда.

– Говорят, что скоро город станет пустеть? – спросил Тимофей своего нового приятеля Исая. – Или рано ещё?

– Рано. Лишь по первому снегу начнут уезжать. А до него далеко. Хотя холода с океана заметно тянет. Скоро и снежные заряды могут случиться. Да месяц снег не ляжет. Так что и у нас будет время поработать на славу.

– А кто может идти на промысел? Я, например, могу?

– Не! У тебя нет денег для такого дела. Разве что в артели, покрученником. Это когда тебя наймёт какой-нибудь купец или разбогатевший промышленник.

– Так всё дорого тут? – вскинул глаза Тимофей.

– А как ты думаешь, когда сюда всё издалека привозят. Или из Тобольска. Тож месяцы пути, и не всегда доходят суда. Случается, что денег у народца много, а со жратвой ничего не получается. Нет её, горемычной! Вот и голод начинается. Тогда вся надежда на местных косоглазых. А те тож не очень-то охочи нам помогать. У них свои заботы и они испытывают голод. А тут ещё и мы требуем. Присматривайся. Мотай на ус, Тимоша!

Этот рассказ опечалил юного искателя приключений. И тут же начались в голо­ве поиски пути добыть денег для успешной погони за рухлядью. Только она тут да­вала возможность стать не только простым охотником, покрученником, но и хоть не­много богатеньким. И тут вспомнилась Агафья. И тут же понимание, что за голого и юного Тимофея отец Яков никогда не отдаст свою дочь.

А Исай вдруг спросил с хитринкой в голосе:

– А дочка нашего попа как тебе?

– А что дочка? – вскинулся Тимоха. – При чем тут она?

– Да ладно тебе, Тимоха! Будто никто не знает, что у вас что-то есть промажь вами. Особливо Агафья... Поглядывает на тебя...

– Что с того? Что я, ровня ей? Батюшка никогда на меня не посмотрит. У них всё решают за деньги. Это уж я понял. Петька ненароком всё мне поведал. Я даже не спрашивал. По болтливости.

– Вестимо, чего уж там скрывать, – недовольная гримаса скривила губы мужика. – Попы завсегда жадностью отличались, парень. А у нас с тобой даже карманов нет смысла иметь. Всё одно всегда пустые будут.

– А как же некоторые богатеют? Разве нам то не дозволено?

– Чего нет, дозволено, да без денег ничего не сделать. Разве что мимо таможни свою добычу провезти сможешь. Да государевы люди всегда на страже стоят. Труд­ное дело. Без бумаги об изъятии десятины продать рухлядь будет трудно. В цепи закуют – и в яму лет на десять, а то и на плаху можно угодить. Что тогда?

Однако слова Исая породили всё же в голове какие-то мыслишки. И они верте­лись уже вокруг Агафьи. И уже в Мангазее его осенило. Подумал, что если он обрю­хатит поповскую дочь, то батюшка так или иначе, но может согласиться на их брак. Опасно, но вполне возможно. Надо поближе узнать эту девчонку. Что она такое.

Вскоре он нашёл Исая и поведал о своих думках. Тот выслушал, хмыкнул в боро­ду и сказал с расстановкой:

– Всё может быть, парень, да и опасно то. Поп может заартачиться и накликать на тебя столько бед, что в голове не уложить. Смотри, Тимоха! Как бы не сгинуть!

Живя на поповском подворье, которое ещё далеко не построено, Тимошка часто ви­делся с Агафьей и старался загладить своё прежнее поведение, ласково улыбался, гримасничал, стараясь рассмешить девчонку.

Через неделю она сдалась и улыбнулась. Лёд был сломлен. Теперь полынью надо расширять. Однако долго это не продолжилось. Отец Яков дознался, и не без помо­щи сына Петьки. Тимошка тоже об этом узнал и затаился. Молодые люди лишь тай­но перемигивались, и Тимошка вскоре понял, что в её сердце он закрепился.

Но тот же Петька-попович не утерпел и поведал Тимофею, как отец наказал дочь.

– Ух и досталось ей на орехи от батюшки! – заявил мальчишка при встрече.

– С чего бы так? – сделал вид простака Тимошка.

– Будто не знаешь, – хитро посмеивался Петька. – Сам винный в том.

– Да я тут при чем? – не сдавался юноша. – Пусть глазки мне не строит. Сама виновата. Она ещё совсем маленькая для такого. Пусть подрастёт ещё малость.

– Ничего не маленькая, – возразил Петька. – Ей скоро семнадцать будет. Тятя обещал после Рождества помолвить её.