Проклятье Персефоны

Собеседники разговорили полушёпотом и изредка смеялись. Крис с присущей ему юношеской добротой и искренностью поведал свою историю, а затем начал отвечать на сыпавшиеся вопросы Эмилии по поводу капитана. Я напрягся, не желая, чтобы юнга сболтнул лишнего девушке, невольно разрушив все планы. И когда мальчишка произнес: «Ходят слухи, что она уничтожила всю команду, оставив в живых только капитана, заключив с ним сделку…», Уильям резко распахнул дверь, застав врасплох сидящих.

Я тут же нацепил маску безразличия и скрестил руки на груди, показывая тем самым, что жду объяснений. Первым вскочил Крис и открыл было рот, чтобы оправдаться, но Эмилия остановила его одним властным жестом руки. Как же я хотел, чтобы в этот момент юнга выбежал из кладовой и оставил нас вдвоем, чтобы я мог прикоснуться к своей пленнице, почувствовать ее…

За годы, проведенные вдали друг от друга, Эмилия превратилась в настоящую женщину, знающую себе цену и умеющую постоять за себя.

В ее жесте было столько достоинства, столько внутренней силы, что я невольно отступил вбок. Посмотрев мне прямо в глаза, девушка ясно дала понять, что объяснений не будет, и, взяв Криса за руку, как какого-то малыша, последовала с ним наверх. После того, как они поднялись на несколько ступеней, я скользнул взглядом по кладовой и, схватив бутылку рома, отправился вслед за ними

Выйдя на палубу, я полной грудью вдохнул морской воздух и услышал плеск воды позади себя. Продолжая держать бутылку рома в руке, я развернулся и увидел, как двое никсов, духов воды, резвились в воде, пытаясь выхватить что-то из лап друг друга. Они были похожи на двух детей, голову которых обрамляли длинные сине-зеленые волосы, переливающиеся в лунном свете. Руки и ноги покрыли перепонки, схожие с лягушачьими. Черные широко распахнутые глаза, два разреза вместо носа и тонкие губы делали их похожими на сирен, но никсы прислуживали сиренам и считались гораздо слабее. Что они забыли в этих водах? Что они забыли рядом с моим кораблем? Духи, заметив, что за ними наблюдают, окатили меня холодной водой, отчего я тихо выругался. Никсы, широко улыбнувшись беззубыми ртами, сверкнули черными глазами и скрылись на морской глубине.

Вернувшись в каюту, я первым делом скинул с себя промокшую одежду и натянул сухие штаны, подпоясав их ремнем. А затем я откупорил бутылку и принялся расхаживать от одной стены до другой, делая большие глотки Меня раздражало абсолютно все: обстановка, матросы, смешанные чувства, которые я испытывал к Эмилии. Что-то переменилось в ней, надломилось. Несмотря на все свои сомнения, я был уверен, что из пугливой девочки она превратилась во властную женщину, знающую, чего она хочет и какой ценой сможет добиться желаемого. Даже если это граничило с безумием. Даже если это граничило с одержимостью.

***

Утром я проснулся от того, что за окном громко кричали чайки, а команда горланила песни, свистела и улюлюкала. Удивленно подскочив, я спешно ополоснул руки и лицо прохладной водой, избавляясь от похмелья, и, накинув свежие рубашку и штаны, вышел из каюты.

Стоило мне сделать пару шагов по палубе, как мой взгляд непроизвольно упал на столпившихся вокруг Эмилии матросов, которая лениво и плавно виляла бедрами, скользя руками по своему телу. Одета она была в легкое платье с рваным подолом, который еле-еле прикрывал колени. Тонкие лямки постоянно сползали вниз, и девушка, игриво пробегая пальчиками по своей коже, надевала их обратно, запрокидывая голову назад и оголяя шею. Грудь колыхалась в такт плавным движениям, манящий взгляд из-под пышных ресниц, которым она одаривала каждого, был призывом и приглашением.

Ласкать… повалить… держать… пока ладони множества рук скользят по бедрам и груди…

Однако матросы позволяли себе только улюлюкать и призывно кричать, не приближаясь Ее тело, окутанное серебристым светом, будто отталкивало солнечные лучи. Кулона, который был на ней постоянно, сколько я ее помню, на шее не оказалось.

Я не выдержал и громко кашлянул в кулак.

Матросы моментально перевели взгляд в мою сторону и ужаснулись, замельтешили, стараясь убраться с моих глаз: кто-то быстро ретировался, чтобы помочь на кухне, кто-то, чтобы захватить тряпку с ведром, кто-то — проложить курс. Не прошло и минуты, как мы с Эмилией остались вдвоем.

Пленница стояла напротив меня с победной улыбкой. Капельки пота блестели на ее теле, грудь высоко и часто поднималась и опускалась, спутанные волосы разметались по плечам красивым золото-рыжим облаком. Эмилия, явно наслаждаясь своим триумфом, поманила меня к себе. Сейчас она была прекраснее Клиодны, богини красоты, моря и загробной жизни, которую почитали и желали. Во взгляде Эмилии читалось нечто нечеловеческое, заставшее меня вздрогнуть: цвет радужки изменился, вытесняя зеленый цвет на алый, улыбка, которой она одарила меня, походила больше на звериный оскал.

Удивленно моргнув, я засунул руки в карманы, но с места не сдвинулся. Еще раз хорошенько осмотрев лицо девушки, я вдруг понял: она все знала с самого начала и решила меня разыграть.

— Ну же, Уил, разве ты не этого хотел? Разве не меня ты хотел завоевать в тот вечер, когда решил бросить все и сбежать? — эти слова прозвучали как приговор. — Вот она, я, на палубе ни души, что же мешает тебе закончить начатое? — Эмилия сделала шаг навстречу и хитро улыбнулась.

Внезапный толчок в спину, будто порыв ветра, заставил сделать пару шагов навстречу девушке, однако, оглянувшись, я не почувствовал ни дуновения, ни чьего-либо присутствия. Странное ощущение возникло в груди, разрастающееся с каждым мгновением все сильнее, будто кто-то, подобно кукловоду, управлял моими эмоциями и действиями. Сдвинув брови к переносице, я не сразу понял, что Эмилия уже подошла ко мне вплотную. Почувствовав ее прерывистое дыхание, я перевел взгляд на лицо девушки, затем на грудь, и, усмехнувшись краем губ, ведомый неизвестным порывом, протянул к ней руки, чтобы притянуть ближе…

Но тут же схватил запястье девушки, которая занесла руку, чтобы дать мне очередную пощечину.

— Не смей меня трогать, пока я не разрешу тебе, — зеленые глаза наполнились ненавистью и горечью, обидой и болью.

— Прости, — только и смог прошептать я.

Согнувшись пополам и юркнув под руку девушки, я подхватил ее за талию и перекинул через плечо. Я чувствовал, как Эмилия рвет ткань моей рубашки, впивается ноготками в спину и кусает за шею. Ускорив шаг, я подошел к своей каюте и, придерживая одной рукой талию девушки, открыл свободной рукой дверь. Войдя, я быстро скинул Эмилию на кровать, щелкнул засовом и, повернувшись, увидел, что она стоит на кровати с бутылкой рома в руке.

Не сдержав смешка, я только и спросил:

— К чему нам все эти игры?

Не успел я закончить, как в стену рядом со мной прилетела бутылка. Осколки разлетелись в стороны, засыпав пол. Посмотрев на мокрое пятно, которое медленно растекалось по стене, я повернулся к Эмилии, которая с победным выражением лица наблюдала за всей этой картиной.

— Подойди ко мне, — злость, которая меня обуяла, не могла сравниться ни с чем. Я почувствовал слабое жжение на коже в том месте, где находился браслет.

Девушка лишь усмехнулась и села на кровать, скрестив ноги.

— Подойди. Ко. Мне. — Я повторил свои слова, но в этот раз тише.

Испугавшись такой перемене своего настроения, я крепко сжал кулаки, стараясь не выдать себя и успокоиться. Браслет продолжал затягиваться и вдавливаться в кожу, доставляя нестерпимую боль.

Спустя несколько секунд Эмилия неохотно встала и медленно приблизилась. Резко притянув ее за талию, я знаком руки дал ей понять, чтобы она молчала. Кротко кивнув, Эмилия шумно вдохнула, но попытку сбежать не сделала.