Проклятие сумрака

В магазе было пусто (а чего можно ожидать в восемь тридцать утра понедельника?). Лишь возле отдела с водярой стоял покошенный мужик, который, судя по всему, бухал алкашку всю ночь, и сейчас пришёл сюда похмелиться. Одежда на мужике была не то, чтобы грязная, но порядком обшарпанная, лицо разбухшее, словно его чмокнуло в ебальничек порядком тысячи пчёл, сам он при этом циклично пошатывался то в одну сторону, то в другую, как ебаный маятник. Я же принялся выбирать себе пойло. Я ещё с вечера решил, что хочу наебнуться каким-нибудь коктейлем. Полка с моим выбором стояла рядом с мужиком, поэтому я встал максимально не близко к нему и начал искать что-то интересное. А заинтересовало меня пойло под названием «верните мне мой 2007-й».

— Ебать, блять, меня в этом году даже ещё и не планировали зачать, а вы мне его вернуть планируете! — Недовольно проворчал я, и тут же пожалел об этом, ибо мужик вышел из транса, слегка вздрогнул и обернулся посмотреть, кто тут рядом затесался. Я постарался сделать вид, что не заметил его, но тот начал разговор первым:

— О, Мужик! Не подкинешь мелочишки, а то на опохмел не хватает?

— А? — Охуел я.

Меня назвали мужиком? Да мне, блять, 19 лет и я девственник. В какой заднице я мужик?

Дядька стоял и внимательно на меня смотрел. Я заметил, как на его распухшем ебальнике затесалась ребяческая надежда и старческая мольба. А я же доброй души человек, да, к тому же, бухать одному как-то не особо охота. Поэтому решено было купить незнакомцу что-то на опохмел.

— Пойдёмте, угощу вас бухлишком! — Я взял четыре банки «2007-го» и пошёл на кассу.

Мужик, кстати, не сразу поверил в своё собственное счастье. Он ещё с минуту стоял и шатался на месте, а затем, почесав тяжёлой рукой балду, потопал следом, шаркая ногами.

— Паспорт есть? — Спросила невозмутимо продавщица.

— Есть! — Также невозмутимо ответил я.

Хуле, подготовился.

— Девушк…а… а у вас можно… водку взять в долг? — Спросил заплетающимся языком алкаш.

— Нет, нельзя. — Продавщица сделала вид, что не замечает его и стала пробивать мои коктейли.

— Я угощу вас одним. — Сказал я. — Пойдёмте.

— А? Серь…ёзно? Ой, дружище! Я по гроб жизни буду тебе должен! — Мужик уже более уверенной походкой поплелся за мной.

На улице стало заметно теплее, шёл снег. Рассветом ещё и не пахло.

— Давайте, во двор! — Предложил я.

— Я тебе… чт…о през-зидент, али министер какой-та, чтоб… меня на «вы» называть? Будем… знак…омы… Алексей! — Мужик протянул здоровенную руку.

— Максим. — Ответил я, и пожал руку.

Охуеть, зовут его, как моего друга. Совпадение ли это? Мы прошли немного вглубь дворов и устроились на скамейке. Я протянул пойло Алексею.

— По век жизни тебе буду благодарен! — Тот приложил трясущуюся руку к сердцу, затем откупорил банку с первой же попытки (опыт!), и всосал сразу половину. — Ох, как же хорошо!

Я же откупорил коктейль раза с четвёртого, и то весь облился. Но сейчас мне было похуй на чистоту одежды. План был по конкретному набухиванию. Я попытался всосать бухло также стойко, как и Алексей, но этот 2007 оказался такой несусветной ссаниной, что я чуть не блеванул. Решено было пить мелкими глотками.

— Ну, Максим, рассказывай. Что тебя побудило пить с утра пораньше? — Спросил мужик уже более бодрым и не дрожащим голосом.

— Просто захотел выпить.

— Пуховик у тебя хороший. Ботинки кожаные. Штаны модные. Видно, что семья у тебя не бедная. Ещё и сумка, значит, школьник.

— Студент! — Подметил я.

— Студент! Молодец, значит. В любом случае. Люди просто так пить не начинают. Всегда должна быть причина, повод должен быть.

— Может, и есть повод, только я по душам говорить не горазд. — Загасился я.

— Эх, времена, молодёжь… Как сейчас помню: лето, гулянки, пиво холодное, девчонки молодые в юбках. Экзамены сдали, гуляем. Пошёл дождь — смеёмся. Наступает рассвет — любуемся. И так всё хорошо кажется, чувствуется, что жизнь впереди, что мы живые, что мы преодолеем любые трудности. А потом что? А потом вот это? — Мужик отхлебнул из баночки, но в этот раз не в такой захлёб.

— И что же случилось? Что молодняк с амбициями стал бухать?

— Да, дружочек, в жизни всякое случиться может. — Алексей махнул рукой. — Жизнь — это черед взлётов и падений. Просто, чем старше, тем взлёты выше, а падения ниже. Иногда бывает, поднялся до небес, и слезать уже не охота. Загордился собой, стал важным, презираешь других; а бывает, упал в яму, и выкарабкаться не можешь. Чуешь, что чуть-чуть и выберешься, а потом срываешься вниз, а неба уже не видно. Одна лишь только тьма. — Мужик снова отхлебнул.

Я последовал его примеру, ибо просто попить отстойное пойло за 130 рублей в мои планы не входило. Надо было именно нажраться.

— И каково было ваше падение? — Спросил с интересом я.

— Да, знаешь, как оно бывает. Женился, завёл семью, а потом всё по пизде ушло! — Ответил тот.

— С женой расстались?

— Если бы. Родили ребёнка, жили в идиллии. Счастливы были, что не передать словами. Я человек не суеверный, но какие-то сомнения мне в голову закрадывались, что не может всё быть так прекрасно. Живём в гармонии, никогда не ссоримся, сын растёт не по годам. А потом бац! — Мужик хлопнул одной рукой по другой, причём так резко, что я чуть не навалил в штаны. — Ребёнка сбивает машина. Возвращались с женой со школы. Какой-то мудила разогнался и не успел остановиться. С места преступления скрылся. Жена в больнице, в коме, сына хороню один. Думал, что хуже уже быть не может. А потом жена очнулась. Через две недели. Очнулась и выпрыгнула из окна насмерть — видимо, вспомнила, что случилось, либо ей сказали. Я не интересовался. Четвёртый год я, братик, в запое. Чуть трезветь начинаю, сразу умереть охота. Так что, чтобы у тебя не случилось, не думаю, что оно страшнее того, что ты можешь потерять родных и дорогих твоему сердцу людей.

— Охуеть, блять. — Я сделал такой большой глоток, что чуть не охуел от своих возможностей. — Но время же лечит, есть такая фраза. Типа, чем дальше, тем…

— Всё это херня, парень, такое никогда не забуду. — Алексей замахал свободной рукой. — И никто бы не забыл.

— А водителя? Нашли?

— Нет. Скрылся, собака. Никто не запомнил номер машины. Небось, сейчас спокойненько спит на диване и в ус не дует. Таких мразей не беспокоят их преступления. Их волнует только то, чтобы полиция о них не узнала.

— Да уж. А я с девушкой расстался. — Я откупорил вторую банку.

Мужик хмыкнул.

— Конечно, по сравнению с вашим горем это иголка наравне с жопой феминистки, но тем не менее, страдания ужасные.

— Пройдут твои страдания. Захотел выпить, чтобы облегчить боль — ладно. Но не увлекайся. Это дело гиблое. У тебя курить, кстати, не будет?

— Будет! — Я вытащил вчерашнюю купленную пачку. — Забирайте. Мне они не нужны.

— Интересный ты парень! А откуда тогда они у тебя?