Проклятие знания
Шрифт:
— Не может такого быть, чтобы не нашелся… подходящий профессионал, — высокомерно заявил Август, пока они допивали свои напитки в Мюнхене.
Из-за постоянно ощущения опасности Антонин даже временно перешел на пиво. Тем более в Мюнхене оно было недурственным даже в настолько ужасном баре.
— Не найдется, — убежденно сказал он.
Руквуд недовольно зыркнул на Долохова, но промолчал. Он был уверен в успехе, а упадническое настроение в кои-то веки трезвого русского выводило из себя.
— Но зато скоро найдут нас, — так же мрачно добавил Антонин.
— Мы здесь со всеми на равных, — прошипел Август. —
Долохов покачал головой. Убедить самоуверенного англичанина невозможно, но на деле положение у них не самое лучшее.
— Темные маги — это очень тесное сообщество. В Европе их гнобили веками, они свое право на жизнь оплатили кровью, — пробубнил Антонин общеизвестную истину.
Руквуд зло прошипел:
— Что-то я не заметил, чтобы за смерть того же Регулуса кто-то мстил. Даже мы не знаем, кто его в итоге убил. И никто даже не почесался.
Долохов снова покачал головой:
— Одно дело — второй сын отошедших от дел Блэков. Другое — глава возрождающегося рода, магистр Темной Ложи и Министр Магии. Его убийство будет слишком заметно и за него отомстят члены Темной Ложи. Они будут в своем праве. Знаешь, почему никто не убивает действующих магистров? Потому что в таком случае эти затворники перестают притворяться добродушными учителями и исследователями, они с радостью выпустят по следу всех своих боевых магов. А те очень скучают без возможности кого-нибудь проклясть.
Руквуд упрямо поджал губы. Он не верил в неуязвимость Блэка. Но Долохов знал наверняка — магистра трогать не будут. Обычно право мести имеют лишь члены семьи, как было и в случае гибели Регулуса. Вроде бы Вальбурга даже пыталась разобраться в этом… но магистр — это член семьи для Темной Ложи. Убить его в честной дуэли, по собственным убеждениями и нуждам — это одно. А вот наемного убийцу не пощадят. Не любят Темные таких. Просто не любят.
Но Руквуд считает себя самым знающим в темных делишках. После Волдеморта, разумеется. Поэтому он одним глотком допил свое пиво и поднялся с места. Следующий город и следующий дрянной бар на окраине уже ждал их.
Разумеется, наемного убийцу найти не удалось. По этой причине Долохов старался не попадаться на глаза Темному Лорду — испытывать на себе Круциатус ему не хотелось. Отсиживался у Лестрейнджей. В принципе, братья были еще относительно вменяемыми. Не без проблем с головой, конечно. Но кто будет нормальным после стольких-то лет в Азкабане?
А сегодня и вовсе случилось небывалое — Рудольфус пришел в библиотеку, куда до этого заглядывал всего-то пару раз. Завалился в кресло напротив Антонина, блаженно вытянул ноги. Долохов постарался сдержать недовольство: все же это не его дом, не его библиотека и место у камина тоже ему не принадлежит.
— У тебя дети есть? — внезапно спросил Лестрейндж.
Долохов недоумевающе посмотрел на него. Непонятна причина вопроса, а еще немного пугает — неужели что-то узнал?
— Ты выглядишь как человек, у которого есть цель, — охотно объяснил свое поведение Рудольфус, заметив секундную заминку. — И какая может быть цель у изгоя собственной семьи? Не любовница — ты бы просто не смог найти ее сейчас. Не какое-то дело — ты до безобразия апатичен. Остаются только дети. Помнится, во время войны ты жил отдельно,
не шибко-то любил наши соберушки… наверняка кто-то был. Да не смотри так на меня, мне тебя выдавать смысла нет. Мы с тобой повязаны. Ты-то просто с нами за компанию ходил, а мы с братом Малфоя выкрали.Кража Малфоя, разумеется, не прошла незамеченной, но вот найти виновного Волдеморту не удалось. Магические следы братья подчистили, память свою защитили. И сдать их мог только Антонин. Поэтому он, в некотором роде, им доверял.
— Есть. Должен быть мальчик, — признался Антонин. — Я не видел его рождения: как только понял, что ребенок будет магом — сразу ушел. Так безопаснее.
Рудольфус кивнул. Логично, что ребенок — полукровка. И вот уж у маглов сразу видно — будет ли ребенок магом, или нет. Если вокруг беременной начинает твориться что-то магическое — однозначно ребенок бушует. Уйти заранее, до того, как факт интрижки раскрыли, весьма неплохое решение для того времени.
— Сколько ему? — улыбнулся Рудольфус.
— Пятнадцать, — честно ответил Антонин.
В конце концов, это единственное, что он знает о мальчике наверняка. Мог бы, конечно, просто поискать ребенка среди учеников Хогвартса… но предпочитает сам не знать, так меньше шансов выдать.
— Ровесник… Одри…
Тут Рудольфус замолчал. Ему было стыдно вспоминать о единственной дочери. И еще что-то щемило в груди. Он наверняка вообще не имеет права называть себя отцом. Белла хотя бы не знала, что ее ребенок родился живым…
— Как так получилось, что ты отдал своего ребенка? — хмыкнул Долохов. — И не смотри так. Я видел, что ты вырезал ее фотку из газеты. Если было бы плевать — даже не посмотрел бы.
Рудольфус нахмурился. Ну да, не плевать. Но и оправдания его… недостаточно весомы.
— Я не стал противиться воле отца, — медленно, отделяя каждое слово, сказал он. — Нам была нужна Белла, по контракту она могла развестись после рождения ребенка. Мальчик оставался нам, девочка отходила бы Блэкам. У нас в семье редко рождались девочки, плюс нередко рождались близнецы, так что до свадьбы все были уверены, что Белла останется с нами надолго… Белла и ее огромное приданое.
Антонин хмыкнул. Деньги правят миром, что сказать.
— Кроме того — девочка родилась в мае, хотя должна была появиться на свет в августе, — так же тяжело продолжил Лестрейндж. — Не было ни магических выбросов, ни каких-либо признаков, что она родилась ведьмой. И… я поверил отцу. Знаешь же, что иногда, если ребенок сразу рождается сквибом, он может погибнуть в насыщенной магической атмосфере поместья?
Долохов кивнул. В России проблемой сквибов занимаются всерьез, но все равно далеко продвинуться не удалось — уж слишком много тут нюансов.
— И ты нашел себе оправдание в том, что ты спасаешь девочку? — печально улыбнулся Антонин.
Рудольфус кивнул. Да, он оправдывал свой поступок именно этим. Ну и еще тем, что он не хотел ухода Беллы. Не сказать, что он был влюблен в нее. Но она ему нравилась. Да и кому может не нравится Белла Блэк? Яркая, смелая, острая на язык. Она выбивалась из толпы одинаковых английских леди. Слишком непохожая на всех. Отец, быть может, и хотел этого брака из-за денег, но сам Рудольфус ухаживал за Беллой без каких-либо меркантильных планов. И был счастлив жениться на ней.