Проклятый горн

– Тогда ради чего?

На ее лице появилось выражение, которого я не смог понять.

– Каждый из людей обязан расплачиваться за совершенное, Людвиг. Я, ты, Папа, хагжитский султан и никому неизвестный мельник. Все. Без всяких исключений. Это основа мироздания. Любой должен знать, что за хорошие дела его ждет рай, а за плохие ад. Потому что большинство из нас, даже тех, кто истинно верит, в глубине души подозревает, что ни причастие, ни отходная молитва не спасут от расплаты убийц, воров и мерзавцев.

– А Хартвиг мог…

– Хартвиг мог… – эхом повторила она. – И не имел на это никакого права. Ни один человек не должен лишать грешников искупления. Только через чистилище темные души расплачиваются за грехи, и их принимает рай. И никак иначе. Он же давал возможность насильникам, ворам и убийцам делать все, что им вздумается, а затем попадать в рай, минуя чертей и сковородки. Наш привычный мир был бы уничтожен. Человечество лишилось бы сдерживающих цепей. Потому что цепями, Людвиг, является страх. Страх расплаты. Подумай об этом на досуге. Быть может, не сейчас, а через сто лет ты поймешь меня гораздо лучше.

Проповедник встречал меня у лестницы, что было само по себе странно. Обычно он не терял возможности поваляться в кровати, пока я его оттуда не прогнал. Пытливо взглянув мне в лицо, негромко сказал:

– Вижу, что прошло не очень удачно.

– Я просто устал. Надо поспать.

– Эм… – Старый пеликан преградил мне дорогу. – С этим некоторая проблема. Ну… в смысле поспать можно, но есть кое-какие… мм… нюансы.

– Ничего не понял, но уже испугался и готов к самому худшему. Валяй. Добей, раз уж у Мириам это не вышло.

– Во-первых, в гости приходил законник. Ну этот, Маркетте. Стучал в дверь, но, когда понял, что тебя нет, убрался. Во-вторых, в твоей постели женщина, но это не Гертруда. – Глаза у него были хитрые.

Я вздохнул. Такой новости сегодня я точно радоваться не стану.

– Прежде чем спросить, кто она такая, я задам вопрос, который терзает меня куда сильнее, друг Проповедник. Как она попала в мою комнату? Кто открыл ей дверь, при условии, что для тебя отомкнуть замок является настоящим подвигом.

– Ну это совсем просто! – всплеснул тот руками. – Ты действительно устал, раз не подумал о таком варианте. Дверь открыло Пугало. Оно было очень гостеприимно. Ну до тех пор, пока Тильда не стала с ним драться.

– Драться?! Тильда?! – Я отодвинул его и направился к своим апартаментам.

Проповедник спешил за мной:

– Ну, она подумала, что на нее напал темный одушевленный. Она ожидала встретить тебя, а оно ее заграбастало и втащило внутрь. Девчонка швырнула знаком и развалила тебе стол. Не волнуйся. Я смог ее убедить, что оно твой друг, прежде чем заявился кто-то из стражей.

Я вошел в помещение. Тильда спала в одежде, но когда хлопнула дверь, она подскочила, и я увидел в ее руке обнаженный кинжал. Красивое лицо несколько мгновений было испугано, затем она разглядела меня в полутьме и вздохнула с нескрываемым облегчением.

– Господи! Я думала, что Калеб все-таки меня нашел.

– Не то что я не рад тебя видеть в своей квартире, Тильда…

– И в постели, – пробормотал Проповедник у меня за спиной.

Я раздраженно поморщился и продолжил:

– Просто сегодня у меня довольно тяжелый день, поэтому ты не могла бы рассказать вкратце, чем я обязан твоему визиту и при чем тут твой бывший учитель?

Я мрачно посмотрел на развороченный стол с обугленными ящиками, в который угодил ее знак. Молча зажег свечи, сел на стул, а она расположилась напротив, сложив руки на коленях, точно примерная девочка. И тут я увидел у нее под глазом нечто напоминающее свежий ушиб.

– Это сделал Калеб?

– Да. Калеб считает, что Стенен его защитит.

Я фыркнул:

– Толстяк любит возить рукой под ковром, но когда речь идет об избиении младшего стража, он не станет прикрывать своего бывшего ученика.

– Прости, что я так бесцеремонно к тебе ворвалась, и за разгром тоже прости, но у меня выбора не было, – сказала девушка. – Павла срочно вызвали на совет…

– Сейчас? Ночью? – удивился я.

Она кивнула:

– Да. И я не знаю, когда он вернется. И как только Павел ушел, появился Калеб. Стал доказывать, что я все еще принадлежу ему.

– Принадлежишь ему? – повторил я. – Он совсем потерял ощущение реальности?! Ты ученица, а не его собственность. К тому же бывшая ученица.

– Калеб никогда не мог принять слово «нет». Всерьез считает, что я валяю дурака, а сама сплю и вижу, как залезть к нему в кровать. Он предполагает, что это обычное поведение для женщины.

– Жаль, что он просто не видит, в чьей кровати в итоге ты очутилась, – вновь пробормотал Проповедник и тихо, совершенно глупо хихикнул себе под нос. По счастью, услышал его только я.

– И он тебя ударил.

– А я распорола ему ладонь до кости, прежде чем он успел опомниться.

Я посмотрел на девушку, которая раньше мне казалась так похожей на Гертруду:

– Ты можешь оставаться здесь до тех пор, пока совет не примет решение или не вернется Павел. Запри дверь изнутри.

– А ты?

– Расположусь в комнатах Шуко. Они рядом. Проповедник останется с тобой и, если что, успеет тебя разбудить. Ты голодная?

– Нет.

– Тогда нам обоим пора спать.

Я так и не понял, что меня разбудило. Прямой солнечный луч, упавший на глаза, или решительный стук в дверь. Впрочем, он почти сразу же прекратился, раздались негромкие голоса. Затем появился Проповедник:

– Там этот золянец. Ворон. Ищет тебя.

Я открыл дверь, впуская стража.

Тот, все такой же высоченный и заросший бородой как и в нашу последнюю встречу, вошел в комнату, бросив заинтересованный взгляд на большой портрет Рози, висевший на стене.

– Решил сменить обстановку, ван Нормайенн?

Я промычал что-то невнятное и начал одеваться.

– Гляжу, с утра ты не слишком-то дружелюбен, – усмехнулся тот в бороду. – Я по делу. Тебя хочет видеть совет.

– С каких пор они сделали из тебя гонца?

– Рассказывал им о бунте в Клагенфурте. Ну меня и… скажем так, попросили, передать сообщение, что тебя хотят выслушать.

– Когда?

– Прямо сейчас.

Было бы странно, если бы магистры не пригласили меня заглянуть на огонек.