Проклятый — обретя потерять

И вот мужчина, наконец-то, сделал несколько шагов назад, окончательно предоставляя мне свободу, чем я и воспользовалась, чтобы вернуться домой. Сегодня решила уже не ходить на свою поляну. Хватит, нагулялась. Пора и на боковую.

Проснувшись же утром, поняла, что воин не ночевал дома. Неужели я так сильно задела его гордость, что он ушел? Душу неприятно царапнуло чувство вины. Да, я хотела чтобы он ушел, но не так, да и не на ночь глядя. Да, конечно, он сам виноват, нечего было лезть, но все равно. Я еще раз с сожалением посмотрела на лавку, на которой спал все эти дни наш подопечный.

Чего уж тут сожалеть. Что сделано, то сделано. Отправившись выпускать из сарая курочек, я задумалась о том что же мне делать сегодня. Если воин ушел, то нам с бабой Гатой, больше не надо столько еды, сколько приходилось готовить для раненого воина. Значит, пока можно завязать с рыбалкой, да и силки убрать. Уже того что есть, нам на несколько дней хватит, плюс, я сегодня еще принесу. Отсюда напрашивается вывод: необходимо пройтись по лесу, собрать ловушки. Ведь мы ловим только то количество добычи, которое нам необходимо для пропитания. Распределив для себя задания на день, я принялась за их выполнение.

Судя по повеселевшему взгляду знахарки, ее обрадовало отсутствие нашего пациента. Не знаю почему, но от этого я стала испытывать более сильное чувство вины, а еще стыда. Все же я бы предпочла, чтобы воин ушел, предупредив нас и попрощавшись. Тогда я была бы уверена, что с ним все хорошо. А так непонятно. Вдруг он психанул после моих слов и вляпался в очередные неприятности. У него же даже оружия при себе не было. Я проверила. Все ножи, а также топор, находятся на своих местах. Получается, наш подопечный ушел с пустыми руками и даже еды не взял с собой. Мало того, я не уверена, знает ли он в какую сторону идти и где ближайшее селение.

Вот такими мыслями я и мучилась целый день. Баба Гата видела, что меня что-то беспокоит, но спрашивать ничего не стала. В надежде, что мне станет хоть немного легче, я сразу же после ужина, взяв скрипку, поспешила на свою любимую поляну. Встав посередине, достала из футляра инструмент и не удержавшись, ласково провела по верхней деке рукой. Помню, как я первый раз увидела это произведение искусства и больше не смогла от него отказаться. Денег скрипка стоила не малых, но какой же у нее звук. Мама очень любила слушать по вечерам, как я играю. Ей было все равно что. А мне нравилось играть для нее. Более благодарного слушателя я никогда не найду. А ведь даже когда я делала только первые свои шаги, она ни разу не пожаловалась, что у нее болит голова, или еще что-то. При этом я уверена, первые три года моего обучения слушать мое пиликанье было очень тяжело.

От воспоминаний о семье, слезы горячими ручейками потекли по щекам. Как же я по ним скучаю. И по маме, и по папе, и по Серафиме Борисовне. Как же мне их всех не хватает. Их любви и поддержки, их тепла и советов. Раньше я думала, что уже совсем взрослая и самостоятельная, но вот пожив вдалеке от родных, поняла, что это совершенно не так. Вот только назад дороги нет.

Печально улыбнувшись, я заиграла, выпуская на свободу скопившиеся за эти дни скорбь и боль. Сегодня мне понадобилось гораздо больше времени, чтобы стало хоть немного легче.

Сложив бережно инструмент, я медленно побрела назад к землянке, толком даже не оглядываясь по сторонам. Совсем расслабилась, забыв, где нахожусь. А ведь даже по нашим лесам опасно гулять, тем более по ночам, что уже говорить про чужой мир. Именно поэтому я пропустила момент, когда неожиданно передо мной возник мужской силуэт, чуть ли не врезавшись в него. При всем желании, убежать бы я не успела. И все что смогла, так это, инстинктивно дернувшись, испугано отшатнуться назад. Из-за чего едва не упала, зацепившись за какой-то корень ногой. Но незнакомец не позволил мне этого, схватив за руку и резко притянув к себе. Я оказалась прижата к мужскому телу. Вот только подумать о чем-то плохом не успела, сразу же поняв по знакомой повязке, что это наш с бабой Гатой подопечный. Значит, он все-таки не ушел? Где же тогда бродил целые сутки? Или просто вернулся назад, не найдя выхода из леса? Впрочем, все это неважно. Главное, что воин жив, а это значит, наши со знахаркой труды не пропали даром. Надо будет его завтра отвести в ближайшее селение.

От облегчения, что мужчина не погиб по глупости в лесу, я даже улыбнулась этому, вечно хмурому и всем недовольному типу, тихо поблагодарив.

— Спасибо.

Конечно же, можно было бы на него наехать с обвинениями, по поводу того, что пугать честных девушек, гуляющих ночью в лесу, нехорошо, но ведь вполне возможно, что я его просто не заметила, из-за своей задумчивости. Кстати, насчет нашей неожиданной встречи глубокой ночью. Что он, интересно, здесь делал и почему сразу не пошел в дом? Или просто он еще не дошел? Вполне может быть. Но все равно, поинтересоваться не помешает.

Но поинтересоваться я не успела. Подняв взгляд на лицо воина, я уже было открыла рот, но сказать ничего не успела, настолько сильно меня поразил взгляд, направленный на меня. В нем читалось и восхищение, и неверие, и даже какая-то растерянность, и еще много всего. Неужели это моя игра на скрипке на него произвела такое впечатление? Но ведь знахарка сказала, что я играю так себе и моя музыка мертвая. Тогда, что его воодушевило? Не я же. Всего сутки назад ничего, кроме подозрений, если и не во всех смертных грехах, то как минимум в половине точно, я у него точно не вызывала. Значит, все же его зацепила музыка. Последнее не могло не радовать. Но это все равно не повод меня так сильно прижимать к себе.

Невольно нахмурившись, я попыталась освободиться от удерживающих меня рук. К моему немалому удивлению, воин сразу же отпустил меня, но при этом отводить горячий взгляд от моего лица не стал. Ну и ладно. Возможно, теперь хоть приставать не будет.

Так как мужчина ничего не говорил и не спрашивал, то я не видела смысла и дальше задерживаться здесь. Да и время уже позднее. Баба Гата еще начнет волноваться, а у нее уже не тот возраст, когда это идет на пользу.

Обойдя воина, я уже собралась было ускориться, когда наш подопечный, слегка дотронувшись до моего локтя, тихо спросил.

— Кто ты?

— Я? — удивленно переспросив, непонимающе посмотрела на мужчину. — Так уже говорила же. Меня Олей звать. А ты, между прочим, тогда так и не представился.

Взгляд незнакомца (ведь он до сих пор так и не сказал как его звать), вдруг стал виноватым. Я уже второй раз за сегодняшнюю ночь не смогла удержаться от улыбки. Вот что делает с людьми хорошая музыка.

От всего произошедшего, мое настроение поднялось и я почувствовала себя, не то чтобы счастливой, но все же на душе стало значительно легче. Да что там. Мне стало хорошо. В таком приподнятом настроении я и поспешила к дому знахарки. Вот только не успела до него дойти, как почувствовала еще одно прикосновение к локтю. Остановившись, я вопросительно посмотрела на следовавшего за мной воина. А он меня, в очередной раз за сегодня, удивил.

— Меня звать Гард. Гард Калагионский.

Назвав свое имя, мужчина с каким-то болезненным отчаянием посмотрел на меня в ожидании… чего именно он ждал я не знаю. Возможно, его все в этом мире знают, поэтому и я должна была сразу же догадаться кто он и как-то необычно на это отреагировать. Или его имя что-то значило. Вот только я ничего этого не знала. Поэтому просто улыбнулась, вежливо ответив.

— Приятно познакомиться, Гард. А теперь, я думаю, нам все же стоит поторопиться с возвращением. Как-никак на улице ночь. Да и устала я за день.