Прокурор

– Может быть, дуэтом, Марина Антоновна?

Она смутилась.

– Смелее, - подбодрил ее Николай Сидорович.

– Да что вы, отпелась я... Вот в молодости...

Она глянула на Измайлова. Он невольно улыбнулся.

И вспомнился Дубровск. Прощальная вечеринка перед отъездом в армию. Кто-то затянул: "На позицию девушка провожала бойца". Потому что за столом сидели девчонки, расстающиеся со своими парнями на целых три года.

Как тогда пела Марина! Словно изливала душу. И все смотрела на него, смотрела, не отрываясь.

Думали, разлука на три года, оказалось - навсегда...

– Общество просит!

– сказал Николай Сидорович.

Марина вздохнула, махнула рукой - ладно.

Альберт Ростиславович перебрал струны, и зазвучала мелодия известного романса.

– Гори, гори, моя звезда...
– начал он неожиданно низким голосом.

Рожнов блаженно прикрыл глаза.

Вторую строку вместе с гитаристом подхватила Марина. Негромко, октавой выше. Получилось у них слаженно, словно они всегда пели вместе.

Когда романс закончился, Рожнов буквально простонал:

– До чего же хорошо!

Потом они спели еще одну современную песню. А когда Альберт Ростиславович, подмигнув Грачу, заиграл "Распрягайте, хлопцы, коней", к дуэту неожиданно присоединился и Павел Васильевич.

Поезд вошел в грозу. Потемнело. По стеклу снаружи косым потоком лила вода.

– Антракт, - отложил гитару Альберт Ростиславович.

И теперь уже, когда Рожнов предложил всем зеленого чаю из термоса, никто не отказался. Альберт Ростиславович сбегал к проводнику за стаканами. Под шум ливня и раскаты грома завязалась беседа. Грач вспомнил фронтовые годы, земляка-гармониста, погибшего под Орлом, который очень любил песню "Распрягайте, хлопцы, коней".

В купе стало по-домашнему уютно. Казалось, что все знают друг друга давным-давно. Захар Петрович думал о том, что было бы хорошо, если бы дождь пролился над Матрешками - ссохшейся земле нужна вода, а то его молодому саду будет худо.

Поезд останавливался на станциях, а потом не спеша катил дальше. Марина вышла в коридор. Измайлов видел ее, неподвижно стоящую у окна.

– Как ты живешь?
– спросил Захар Петрович, не выдержав и выйдя к ней.

– Так и живу...
– неопределенно ответила Марина, поблагодарив его улыбкой за то, что подошел.
– В двух словах не расскажешь. Разное было...

– В Рдянске давно?

– Третий год. Квартиру вот-вот получим. Мужу обещали.

– Как же сейчас обходитесь?

– У его сестры живем. Она на север завербовалась, нам свою квартиру оставила на время...

– А дети?..
– осторожно спросил он, так как не знал, есть ли они у Марины.

– Слава богу.
– Она раскрыла сумочку, с которой не расставалась, достала газетную вырезку и протянула Захару Петровичу.

Измайлов увидел на снимке девочку в балетной пачке, рядом - женщина в спортивном костюме. И подпись: "Учащаяся балетного училища Юля Хижняк со своим педагогом С. А. Рогачевой".

Хижняк - девичья фамилия Марины.

– Младшенькая, - с гордостью пояснила Марина.
– Балериной будет.

– Это хорошо, - возвратил Измайлов газетную вырезку.
– А ты?

– В медучилище работаю.

– Значит, не изменила медицине?

– Нет, конечно... Захар, а ты не знаешь, как Боря?

– Межерицкий?

– Да.

– Твой коллега. Заведует психоневрологической больницей в Зорянске.

– Небось профессор, доктор наук?

– Вовсе нет.

– Как же?..
– удивилась Марина.

– Не получилось...

– Но ведь он головастый был!

– И сейчас, по-моему, соображает неплохо. Врач - каких поискать. К нему приезжают консультироваться светила из Рдянска и даже из Москвы, Ленинграда.

Дождь прекратился. За окном мелькали мокрые деревья, домики - они подъезжали к станции Ратань.

– Ну а как у тебя в семье?
– спросил Захар Петрович.

– Ты хочешь спросить, как муж?

– Да... Счастлива?

– О счастье, говорят, мечтают в молодости. В нашем возрасте думают, как бы не было хуже...

Измайлов почувствовал, что Марина не хочет говорить на эту тему. Потому, наверное, что нет этого самого счастья.

– На переправе коней не меняют, - грустно сказала Марина.
– Вот приеду сейчас, он на дежурстве... В такой день...

Но какой день, она не объяснила. Состав подошел к перрону.

Захар Петрович снова вышел подышать густой влажной свежестью. Двое мужчин, проходя мимо, возмущались, что поезд будет стоять здесь не пять положенных минут, а бог знает сколько. Когда они поднялись в вагон, Измайлов отправился к проводнику узнать, в чем дело.

– Да, товарищ Измайлов, застряли, - подтвердил тот.
– Впереди размыло дорогу. Чинят.

– И надолго задержка?

– Точно сказать никто не может.

– Но в Рдянске-то сегодня будем?

– В обязательном порядке.

Захар Петрович сообщил эту неприятную новость своим попутчикам. Рожнов разволновался, успеет ли на автобус в Светлоборск. Грач тоже расстроился, так как намеревался сегодня же уехать на южноморском поезде. Да и самому Захару Петровичу надо было еще узнать, в какой гостинице забронированы места для участников конференции. Накануне он звонил в областную прокуратуру - вопрос оставался открытым. В Рдянске проходила спартакиада, и понаехало много народу, с местами в гостинице проблема.

– Раз уж приходится загорать, - сказал Николай Сидорович, - не мешало бы подкрепиться.

Он достал из своего необъятного портфеля сверток. Это была копченая курица. Марина вынула из дорожной сумки пироги с капустой - гостинец свекрови. Павел Васильевич сбегал в свое купе и принес котлеты, что приготовила ему в дорогу жена. Измайлов предложил в общий котел бутерброды, сделанные Галиной Еремеевной. А у Альберта Ростиславовича оказались с собой банка шпротов и батон сервелата.

– Ого, как на хорошем банкете, - довольно потер руки Николай Сидорович, когда Марина накрыла стол.

После еды все почему-то приуныли. Стоянка затягивалась. Чтобы расшевелить компанию, Альберт Ростиславович предложил разгадать кроссворд - у него был с собой последний номер "Огонька". Для большего азарта решили соревноваться, кто больше отгадает слов.

– Ну, если я?
– с вызовом спросил Рожнов.
– Что тогда?

– Сначала выиграйте, - ответил Альберт Ростиславович.

– Да уж будьте уверены!
– сказал Николай Сидорович.
– Чемпион, можно сказать, по кроссвордам...