Прокурор

– Спасибо...

То, что заместитель директора зорянского завода пребывает в доме отдыха сувенирной фабрики, насторожило Гранскую. Она вспомнила сведения, добытые старшим лейтенантом Коршуновым. А не были ли роскошные условия, предоставленные Грачу, платой за какие-то услуги? За отходы металла?

– Я слышала, ваш завод чем-то связан с сувенирной фабрикой? спросила она осторожно.

– У нас тесное сотрудничество, - ответил Павел Васильевич. Полезное.
– В его голосе даже прорезалась гордость.
– Мы поставляем им всякие отходы, а они взялись оформить нам стенд на заводской Аллее героев. Когда закончат - ахнете! Представляете, сплошная чеканка! Барельефы погибших на войне работников... Вы сколько еще пробудете здесь? неожиданно спросил Грач.

– Не знаю. День. Может быть, два.

– Могу устроить вас в дом отдыха фабрики. Не пожалеете, честное слово!

– Благодарю, - сказала Инга Казимировна.
– У меня хороший номер в гостинице "Азов". Удобно: в центре, все рядом...

– Ну смотрите, - назидательно сказал Грач.
– Упускать такую возможность... У меня прекрасные взаимоотношения с директором фабрики.

– Фадеем Борисовичем?

– Вы его знаете?
– удивился Павел Васильевич.

– Познакомились, - уклончиво ответила Гранская.
– А вы обычно с кем еще имеете дело, кроме Зарембы?

– С главным художником... Очень толковый. Боржанский. Знакомы?

– Нет.

– Автор эскиза нашего стенда героев, - охотно рассказывал Грач.
– Сам фронтовик...

– А Марчука вы знаете?

– Григория Пантелеймоновича?

– Пантелеевича, - поправила следователь.

– Знаю, как же. Он иногда наведывается к нам в Зорянск.

– По каким вопросам?

– Отбирает нужный для фабрики материал. Я имею в виду те самые отходы.

– И часто приезжает?

– Когда как.

– В прошлом месяце, например?

– Был, был, - подтвердил Павел Васильевич.
– Ко мне даже заходил...

– Вы не припомните, в каких именно числах?

Грач задумался.

– А это что, важно?
– спросил он тревожно, сообразив, наверное, что любопытство следователя далеко не праздное.

– Важно, Павел Васильевич.

– Боюсь соврать... Где-то во второй половине июня. Числа девятнадцатого - двадцатого. Точнее сказать не могу, просто не помню. Но, если нужно, можно уточнить у наших товарищей. Когда вернусь домой.

– Хорошо. Возможно, мы там снова вернемся к этому... И еще один вопрос. Деликатный, но все же я попросила бы на него ответить.

– Разумеется, - пробормотал замдиректора.
– Если это в моих силах...

– Не предлагал ли Марчук вам лично или кому-нибудь еще из работников завода подарки? Например, какой-нибудь дефицит?

– Ну, знаете!
– искренне возмутился Грач.
– Мы с вами, Инга Казимировна, кажется, знакомы не один год! Как вы могли подумать такое?

– Я же не говорю, что вы взяли, - заметила следователь.
– Я спрашиваю: предлагал или нет? К сожалению, ведь встречаются и такие.

– Да посмей он только заикнуться! Духу его больше не было бы на заводе!
– с негодованием воскликнул Павел Васильевич и долго вытирал платком взмокшее от пота лицо, шею, руки.
– Я хочу спать спокойно.

Гранская посмотрела на часы:

– Простите, Павел Васильевич, вы тут на отдыхе, а я с малоприятными вопросами...

– Ничего, ничего, - поспешно сказал Грач.
– Понимаю, служба. Чем могу помочь - с радостью...

Но особой радости следователь у него не заметила. Зато ясно было видно, что он хочет поскорее избавиться от нее.

Они поднялись со скамейки. Грачу надо было на автобус, который останавливался у гостиницы "Азов". Пошли через акациевую аллею вместе. Поколебавшись некоторое время, Инга Казимировна все же пригласила Грача подняться в ее номер, где она оформила их беседу относительно Марчука как протокол допроса.

Расставаясь, Грач почему-то не напомнил следователю о приглашении в дом отдыха.

После ухода Павла Васильевича Инга Казимировна позвонила домой Марчуку. Трубку никто не брал, значит, его жены еще не было дома. Гранская вышла на балкон.

И ей вдруг опять так нестерпимо захотелось очутиться там, среди загорающих и купающихся, что она решила на полчасика спуститься к морю.

Быстро переодевшись, Инга Казимировна захватила с собой полотенце, темные очки, которые купила вместе с купальником, и вышла из номера.

Сердобольная дежурная встретила ее улыбкой:

– На пляж?

– Да как-то неудобно быть в вашем городе и не искупаться, - ответила Инга Казимировна.

– А ты не лезь в толчею, - посоветовала дежурная.
– Садись на "двойку" и ехай четыре остановки. Там народу поменьше...

Гранская так и сделала.

Автобус "двойка" довез ее до окраины города. Здесь, как объяснила Инге Казимировне сидевшая с ней рядом словоохотливая девочка с авоськой, набитой продуктами, располагался дикий пляж.

Людей на нем оказалось тоже предостаточно, но все-таки это было не такое столпотворение, как у гостиницы.

Инга Казимировна нашла свободное место, быстро разделась и тут же бросилась в море. Хотелось сразу нырнуть, но было мелко. Прежде чем она погрузилась в воду по грудь, пришлось изрядно отойти от берега.

Раздумав нырять, она легла на спину, закрыла глаза, медленно шевеля руками и ногами.

Какое это было наслаждение! Едва заметная волна убаюкивала, как в колыбели. Жаркое дыхание солнца гасилось мягкой обволакивающей влагой, пахнущей водорослями. Из расслабленного тела выходили усталость, напряжение. Время остановилось. Ни о чем не хотелось думать.

Мысли пришли потом, когда Инга Казимировна растянулась на песке. И прежде всего - об Измайлове. Она еще и еще раз возвращалась к разговору с Грачом.

Павла Васильевича приглашал на беседу Авдеев - старший помощник областного прокурора по кадрам. И если Грач знает точно, что это связано с какой-то сомнительной историей в поезде, выходит, слухи, бродившие по Зорянску, имеют под собой реальную почву.

Гранская вспомнила, что действительно в последнее время Захар Петрович выглядел не лучшим образом, а в поведении нет-нет да и проскальзывало нечто необычное для него - был рассеян, часто раздражен, озабочен без видимой причины.

"Неужели замешана женщина?" - спрашивала себя Инга Казимировна, глядя в светло-синее безоблачное небо.