Прокурор
Шрифт:
"Нет, - открещивался Владимир Харитонович от этого, как поп от черта.
– Не может быть! Если не верить в порядочность Измайлова, тогда чему верить..."
Найдя комнату коменданта, он постучал. И, услышав "Войдите", зашел.
Казенная комната с казенными шкафами, столом и стульями. На полу почему-то стояло штук пять чайников. Новеньких алюминиевых. На него смотрела увядающая пожилая женщина с заметно проступающей сединой в каштановых крашеных волосах. У Белоус был усталый, изможденный вид.
"Боже мой, - мелькнуло у Авдеева, - она и Измайлов!.. Как он мог в нее влюбиться?.."
И
Представились. Марина Антоновна предложила Авдееву сесть.
– Вы знаете, по какому я поводу?
– спросил Владимир Харитонович.
Белоус сцепила пальцы рук и, вздохнув, кивнула.
Можно было говорить с ней, так сказать, протокольно. Вопрос - ответ. Но Авдеев понимал: до правды так добраться нелегко, если вообще возможно.
– Марина Антоновна, пожалуйста, расскажите о том, что происходит в вашей семье? А также о себе и об Измайлове. Понимаете, о чем я говорю?
Она снова кивнула.
– Поверьте, - добавил Авдеев, - я хочу разобраться чисто по-человечески. Ведь решиться на развод - значит, надо иметь очень серьезные основания... Простите, вы сами желаете расторгнуть брак?
– Нет-нет!
– встрепенулась Белоус.
– Ни в коем случае!
– И сразу сникла. Немного помолчав, она спросила: - С Федором вы говорили?
– Беседовал.
– Понимаете, я ведь дома не живу... И с ним после этого не виделась... Пыталась звонить, он бросал трубку... Нас вызывал нарсудья Центрального района. Для беседы. Может, хотел примирить... Федор не захотел, чтобы мы там встретились. Не явился...
– И вы считаете, примирение не может состояться?
– Федор - он упрямый...
– По-моему, в таком деле речь не может идти об упрямстве или уступчивости. Главное, какие у вас взаимоотношения, - заметил Авдеев. Чувства, что ли...
– В чужую душу не заглянешь...
– А раньше у вашего супруга не было подобных намерений? Простите, конечно, что я вторгаюсь в такую область.
– Нет. Размолвки были. Без этого, наверное, невозможно. Но чтобы до развода...
– Давно вы в браке?
– Порядком. Нашей дочери вон уже десятый год...
И Марина Антоновна рассказала, что жили они с Федором, в общем, неплохо. Зарплату всегда приносил домой, не как другие - пропивают с дружками. Конечно, муж у нее тоже не святой, иной раз позволит себе грамм двести. Но только дома. И о дочери заботится - пальтишко, там, туфельки, другие подарки. И гордится, что дочь будет балериной.
– А вашей старшей он тоже помогает?
– спросил Владимир Харитонович.
При упоминании о ней Марина Антоновна, как показалось Авдееву, насторожилась.
– Собственно, мы вместе с Федором поддерживали ее. Особенно когда Альбина родила. Муж ее бросил... Теперь, правда, посылаем реже. Заработок у нее хороший, но все-таки помогаем. То деньжатами, то одежку внуку... Им знаете сколько надо!
–
Значит, Федор Михайлович принимает в этом участие?– уточнил Авдеев.
– Деньги ведь в семье общие.
– Она, подавив вздох, добавила: - Были.
– А ваш первый муж?
– Он умер, когда ей не было и годика.
– Ясно, - кивнул Авдеев.
– А с Измайловым вы давно знакомы?
Белоус словно сжалась от этого вопроса.
– Марина Антоновна, - мягко сказал Владимир Харитонович.
– Поймите, если бы не известные вам обстоятельства...
– Понимаю... Захара я знаю давно.
– Ну, сколько?
– У нас с ним была хорошая, чистая дружба... Расстались мы двадцать пять лет тому назад. Давно...
– А когда встретились после этого?
– Ну... Тогда, в поезде.
– Она почему-то опустила глаза.
"Пока подтверждается то, что говорил Измайлов", - отметил про себя помощник облпрокурора. А вслух произнес:
– Расскажите, пожалуйста, подробнее о ваших отношениях.
Белоус сначала робко, потом все спокойнее поведала Авдееву, как она, медсестра в больнице, а Измайлов - студент лесного техникума, познакомились в Дубровске. Ходили, как все, в кино, на танцы. Иногда Захар Петрович даже заглядывал к ним домой. Мать Марины всегда усаживала его за стол, короче - привечала. А потом Измайлова призвали в армию...
– А расстались как?
– Хорошо, - поспешно ответила Белоус.
И за этой поспешностью Владимир Харитонович почувствовал нечто такое, которое Марина Антоновна открывать, возможно, не желала бы.
– Значит, говорите, хорошо...
– повторил он.
– А жениться не предлагал?
– Да все молодые предлагают...
– Так уж и все.
– Он, во всяком случае, намекал.
– Погодите, Марина Антоновна, - настойчиво добавил Авдеев.
– Вы уж постарайтесь точнее вспомнить... Конкретно просил вас Измайлов выйти за него замуж или так, для красного словца? Неужели не понимали, где серьезно, а где нет?
– Да как можно серьезно, когда впереди три года армии?
– Вполне возможно. Разве не женятся до армии?
– Женятся, - вздохнула она.
– А сколько таких, кто там других находят.
– Или она.
– Бывает и так...
– Белоус с мольбой посмотрела на Авдеева.
– Зачем ворошить все это? Жизнь, считай, прожита. У меня своя, у него своя...
– Увы, Марина Антоновна, есть зачем ворошить. Видите, какое дело... Ваш муж обвиняет Измайлова, что он бросил вас, когда вы были в положении, и ребенок этот якобы от Захара Петровича.
Марина Антоновна словно вся сжалась от этих слов.
– Так это или нет?
– настойчиво спросил Владимир Харитонович. Знайте, от вашего правильного ответа зависит очень многое.
И вдруг она, всхлипнув, уронила голову на стол, подставив под лоб руку.
– Господи, и зачем это ему надо было?
– тихо запричитала она.
– Ведь ничего теперь не изменишь... Ничего не вернешь...
Авдеев огляделся, ища графин с водой. Но такового в комнате не оказалось.
– Прошу вас, успокойтесь, - произнес он растерянно.
– Возьмите себя в руки...